Встречи с Ребе

Когда я закончил эту историю, которую аудитория приняла очень хорошо, ко мне подошел молодой священник и попросил повторить ее. Вначале я попытался отделаться шуткой...

Мой отец любил науку и любил химию, и то, что Ребе говорил с ним на его уровне, произвело на него большое впечатление. Я помню, что когда он прочитал это письмо, весь дом как будто наэлектризовался...

Мы сидели, пригвожденные к своим местам, слушая его. Я встречал раненных самым ужасным образом – слепых, парализованных... И с тем немногим, что у них было, они оказывались способны достичь величайших свершений. Тот, кто не знает это дело изнутри, вряд ли способен поверить такому. Но Ребе понял это в тот же момент, что встретился с нами.

То, что у меня случилось ранее, я с Ребе не обсуждал. Хотел бы, но в данных обстоятельствах это было невозможно. А он буквально прочитал мои мысли – те самые, что неслись у меня в голове в тот самый момент…

Ребе буквально наполнил меня новой энергией... Всякий раз, когда, идя по улице, я встречал еврея, я обязательно с ним заговаривал. Когда мне случалось ехать на подземке, я не выходил на улицу, пока не находил хотя бы одного еврея.

Думая о том разговоре сейчас, я вижу, что его слова были скорее предсказанием, чем советом. Он не просто говорил мне: "Будет хорошо, если ты это сделаешь". Он вкладывал в свои слова дополнительный смысл: "Ты это сделаешь".

Ребе не просто говорил о науке и медицине, он не просто обладал знаниями, он еще и предвидел, как стремительно развивается мир, предвидел грядущие проблемы, о которых доктора тогда еще практически не задумывались.

И все это случилось в результате того, что Ребе попросил моего отца передать еврею один-единственный доллар – такое маленькое поручение с такими великими последствиями...

Ребе обладал феноменальной способностью мотивировать меня – как и множество других людей – и поощрять меня делать такие вещи, которые, казалось, были совершенно недоступны для меня и которые мне не хотелось делать.

То, что сейчас у младенцев из бедных семей есть молоко, у детей нищих есть еда – все это результат дальновидности одного раввина...

"Чему ты там не можешь поверить?" - спросил я. Он не ответил, я подошел к нему и взял факс у него из рук. Прочитав, я сам начал повторять: "Поверить не могу!.. Поверить не могу!.."

Прийдя на первую аудиенццию, гость засыпал Ребе вопросами. Зачем нужен Хабад? Почему наши мудрецы ничего не изобрели? Почему их обещания противоречат фактам?

Ребе спроил, распространяем ли мы еврейские молитвенники и Тору. Я ответил: "Нет, мы этого не делаем". Затем Ребе спросил, распространяем ли мы еврейские образовательные буклеты. Я ответил: " Нет, мы этого не делаем". Потом Ребе спросил, посещаем ли мы местные тюрьмы. Я ответил: "Нет, мы этого не делаем". И тогда Ребе спросил: "Но теперь-то вы начнете все это делать?"

Медицинский совет, предвосхитивший медицинское открытие, психотерапия не по Фрейду и другие ответы Ребе, буквально сформировавшие жизненный путь Дова Лента.

Отец вышел совершенно другим человеком. За несколько минут Ребе превратил погруженного в депрессию меланхолика в твердо стоящего на ногах спокойного и уверенного в себе человека. Каким-то образом Ребе внушил моему отцу такую уверенность, что он мог теперь свободно обсуждать темы, о которых раньше и заикнуться бы не посмел, например, попросить банк дать ему пятидесятипроцентную скидку на заем...

Зачастую евреи, работающие в правительстве, лезут из кожи вон, лишь бы не помогать другим евреям, ошибочно полагая, что так они будут выглядеть беспристрастными. В истории было немало примеров, когда евреи, обладавшие властью, не только не помогали другим евреям, но даже вредили им. И Ребе подчеркнул, что я должен избегать подобного подхода...

Когда моя жена взяла трубку, он сказал ей: "Возьми карандаш и запиши ответ Ребе". Ответ был следующий: "Всевышний обеспечит все, что нужно. И да будете вы всегда сообщать хорошие вести".

Мы словно разговаривали с начальником городского отдела транспорта. Между двумя группами евреев происходило серьезное столкновение, и это глубоко расстраивало Ребе. Но его предложение было таким простым!..

Я понял очень важную вещь. Можно быть современным и радикальным сколько угодно, но в конце концов, если упустить суть дела, вся твоя заумь останется бессмысленной...

Ребе полагал, что, развернув деятельность на Святой земле, я помогу моему отцу гораздо больше, чем своим личным посещением...

Я воспользовался возможностью и задал еще один вопрос: "Почему Тора так против изобразительного искусства и скульптур?.."

Диагноз означал, что детей моя жена иметь не могла. Она пришла в ужас, и мы обратились к другому гинекологу, потом – к третьему, но те только подтвердили первый диагноз...

Я хотела поступить в университет, и многие мои знакомые говорили мне: "Ты же можешь стать профессором, это позор - упускать такую возможность". Но я последовала совету Ребе…

Однажды израильский турист попал в Австралии в беду. Он верил, что Ребе ему поможет, и написал письмо с просьбой о благословении, чтобы его оправдали. Ребе дал благословение, и израильтянин совершенно успокоился и пребывал в полной уверенности, что все обвинения будут сняты, хотя адвокат советовал ему готовиться к отсидке...

Моя подруга заявила, что она никогда не согласится на кошерный дом, и что Ребе скорей всего по этой причине расстроит наши отношения...

Я очень полюбил ребецин Хану. Она была веселой, излучала оптимизм, всегда улыбалась. У меня создавалось ощущение, что она – моя бабушка. Маленький разносчик из бакалеи, я чувствовал искреннюю заботу с ее стороны...

У меня возникло ощущение, что мне только что полностью преподали курс основ хабадской философии: когда смотришь на еврея, знай, что значение имеет только его душа…

Наш сын родился с синдромом Дауна. Для любого родителя услышать от врача такой диагноз – страшная новость. Каждый, кто испытал это, знает, что вначале приходится пройти через период траура по тому ребенку, которого ты хотел иметь, а уж затем начинаешь с любовью принимать того ребенка, которого Всевышний дал тебе…

Услышав слова Ребе, я почувствовала отчаяние. Не знаю, как я отважилась говорить с Ребе с таким напором, но в тот момент я думала лишь об отце…

На одной из аудиенций Ребе спросил меня, что я делаю для еврейской общины. Он заговорил со мной о заповеди любить ближнего, как самого себя. "Ты знаешь, почему сердце у человека слева? – спросил он меня. – Ведь все хорошее в иудаизме ассоциируется с правой стороной, которая символизирует доброту…"

Какие духовные уроки можно извлечь из геометрии, шахмат и ядерной физики…

Я совершенно не мог понять, как можно рассматривать Хабад в качестве конкурентов. Ведь если бы не Ребе, я не остался бы в сфере образования и не стал бы главой всемирного "Гиллеля"…

Люди задавались вопросом: "Есть ли надежда для детей, переживших Катастрофу? Смогут ли они когда-либо построить себе будущее? Смогут ли они когда-либо забыть ужасы, через которые им пришлось пройти?" Многие полагали, что поделать тут ничего нельзя: эти дети насмотрелись таких кошмаров, что помочь им уже невозможно. А я думал: "Мы не можем позволить себе потерять ни одного ребенка".

Ребе начал говорить со мной о моей жене, которая тогда была матерью уже одиннадцати детей и профессором на кафедре психологии…

Все советы Ребе, которые он дал мне, когда я был еще юнцом, определили мой подход к учебе и, собственно, вообще к жизни.

В возрасте одиннадцати лет я оказался перед перспективой никогда больше не иметь возможности читать, никогда не видеть семью, друзей, весь мир вокруг. Помимо физической боли, я испытывал невероятный эмоциональный стресс…

Ребе сказал, что мне нужно продолжать заниматься бизнесом и давать уроки Торы. Я был еще очень молод и поэтому разразился такой тирадой: "Не думаю, что это реально. Я уже завален по горло. Я польщен, что вы так считаете, но это невозможно!.."

Одной фразой Ребе выразил, что значит быть евреем. И хотя изучение Торы, соблюдение кашрута, соблюдение субботы чрезвычайно важны, Ребе не стал включать их в свое определение…

Ребе не давал мне останавливаться, почивать на лаврах. Что бы я ни рассказывала о своей деятельности, он всегда говорил: "Спасибо. А теперь надо сделать еще больше".

Ребе делал все возможное, чтобы я не становился раввином, чтобы я стал известным профессором. И он добился этого чуть ли не против моей воли…

Я перечислил варианты, которые рассматривал: вернуться к изучению Торы и поступить в коллель – йешиву для женатых мужчин – или же стать практикующим терапевтом, или получить специализацию в какой-либо области медицины, или заняться конкретно психиатрией. Ребе, вернув копию моего письма, обвел карандашом слово "психиатрия" и добавил: "Этот вариант в первую очередь".

Послом в ООН тогда был Биби Нетаньягу, и я всегда сопровождал его на различные еврейские мероприятия. Однажды мы отправились к Любавичскому Ребе. Ицхак Шамир был тогда премьер-министром, и именно он назначил Биби послом. Шамир сам встречался с Ребе, и я полагаю, он посоветовал Биби сделать то же самое...

Лично для себя я считаю это одним из самых больших достижений. Когда придет мой час, я надеюсь, что меня будут вспоминать именно за это – что я показал, что можно добиваться успеха, не поступаясь верой. И больше всего я благодарен Ребе за то, что он помог мне продемонстрировать это всем евреям.

Ребе дважды повторил: "Хватит работать с мертвыми; пора начинать работать с живыми". Я уставился на мою невесту, понятия не имея, о чем он говорит. Что это, какая-то мистическая загадка?..

Закончив разговор о моей поездке в Советский Союз, Ребе сказал: "А теперь я хотел бы поговорить о том, чем вы занимаетесь в науке". И он начал расспрашивать меня о теории "иммунологии травмы".

Я помню, как дрожал, оказавшись перед Ребе. Сердце начало биться быстрее, и все тело затряслось. Но Ребе начал объяснять мне мой сон, и я успокоился. Суть того, что он мне сказал, я записал сразу же после аудиенции в том виде, как это запомнил.

Когда моя мать была беременна мной, у нее начались сильнейшие боли в боку. Это была не первая ее беременность, но никогда еще она не чувствовала такой боли и поняла, что что-то тут не так…

Однажды я сказал Ребе: "Я нерелигиозен". Но он возразил: "Ты религиозен, потому что ты строишь на Земле Израиля".