Истории о Ребе

Вечером накануне 10 швата 1951 г. рав Моше Гронер оказался единственным, кто остался в офисе секретариата Любавичского Ребе в "770"…

Промучившись всю ночь, я решил передать девушке совет Ребе. В конце концов на карту поставлена еврейская душа, а мне, кроме моей гордости, терять нечего...

Она жила в Балаклаве, и с юных лет ее тянуло к иудаизму, так что она хотела принять эту веру. Но сумеет ли она соблюдать обряды, живя в родительском доме? Сохранится ли этот интерес, когда она станет взрослей?

Когда отец огляделся вокруг, его взгляд упал на зажженную менору. В ней горело пять свечей. Он чуть не лишился чувств, вспомнив слова Ребе, сказанные ему 50, 30 и 10 лет назад.

Все смотрели на меня. Я посмотрел вперед и встретился глазами с пристальным взглядом Ребе. Я попятился, но бежать было некуда. Движением руки Ребе указал на меня: "Пусть он скажет "лехаим"."

Я поднялся на нужный мне этаж и постучал в дверь. Мне открыл грузный мужчина в шортах, голый по пояс и весь покрытый татуировками. “Чего надо?” – спросил он...

Молодой человек, запинаясь от волнения, сообщил Ребе по-русски, что следует в Нью-Хэйвен для проведения там общественного седера. Реакция Ребе была неожиданной. Он пожал плечами и, повернувшись к раввину Стаку, произнес на идиш: Ничего не понимаю. Что он говорит?

Моя мать, вскипятив кастрюлю воды, на минуту поставила ее на край стола. Не успела она моргнуть глазом, как к столу подошла моя полуторагодовалая сестричка и опрокинула кастрюлю на себя. Мы помчались в центральную больницу. Проведя первое обследование, врачи сообщили нам, что вероятность того, что ребенок выживет, слишком мала...

Как только моей сестре исполнилось семнадцать, и пришла пора думать о замужестве, обеспокоенные родители снова принялись водить ее по лучшим врачам. Как и в первый раз, ничего не помогло. И вот, когда они уже почти отчаялись, неожиданно появилась надежда...

Рав Гурари наконец успокоился и отправился по своим делам. Через две недели, перед самым отправлением в Нью-Йорк, он пришёл забирать заказ. Его ожидал сюрприз...

Он был старшим ребенком в богатой еврейской семье из Сан Франциско. Закончив школу, поступил в университет Беркли, а вскоре примкнул к движению хиппи. Когда наркотики и тусовочная жизнь ему приелись, молодой человек отправился в Индию и там нашел себя в одном из религиозных культов...

Когда-то в Иерусалиме выходила религиозная газетка, в которой, кроме всего прочего, печатались статьи, направленные против Хабада и лично против Любавичского Ребе...

Когда президент Израиля Залман Шазар приехал с официальным визитом в США, разгорелся форменный скандал между ним и службой его протокола...

Нас было у родителей двенадцать детей – семь мальчиков и пять девочек. Когда мне было чуть больше двенадцати лет, моя мама тяжело и неизлечимо заболела и вскоре умерла...

Любавичский Ребе славился открытым умом и нетривиальным мышлением. Такими же нетривиальными часто были его советы и их результаты.

Найдите еврея... Но как его зовут? Где он живет? Чем он занимается? Этого Ребе не сказал...

Когда я закончил эту историю, которую аудитория приняла очень хорошо, ко мне подошел молодой священник и попросил повторить ее. Вначале я попытался отделаться шуткой...

Чье благословение "сильнее": благословение Ребе или благословение ребецин?

У меня есть подруга Сара. Она беременна, но не может позволить себе еще одного ребенка. Она говорит, что только одно может изменить ее решение: если сам Ребе из Хабада позвонит ей и лично убедит ее не делать аборт…

Я передал вопрос, и Ребе сказал, что ответит только в том случае, если этот человек пообещает выполнить указания, потому что, если он проигнорирует совет Ребе, для него будет хуже, чем если бы он вообще не спрашивал…

Даже просто обратившись к Всевышнему со словами: "Б-же, я хочу делать то, что Ты от меня хочешь!", – даже просто подумав и решив это, можно в мгновение ока перейти от греховности к праведности.

Право читать стих "Вейийу амарейну лерацон" в Симхат-Тора принадлежало реб Мендлу. Но вот однажды к нему обратился Рашаг – рав Шмарьяу Гурари, свояк Ребе, и спросил, не поступится ли реб Мендл своим правом на этот стих ради другого человека…

Молодые люди понравились друг другу, написали о своем решении пожениться Ребе и получили его благословение. Однако, по каким-то причинам, родители парня воспротивились этому браку и потребовали, чтобы он отозвал свое предложение…

Я связался с Ребе, который сказал: "Знаю я эту операцию. Мое мнение? Не делать". Когда я передал его слова врачам, они посмеялись надо мной…

"Если я скажу, что могу прожить без этой мацы, – сказал Хаим Граде, – и что я не ждал ее, я буду дважды лицемером, а это больший грех, чем не есть мацу…"

За свою приверженность Торе, за участие в поддержке еврейских школ в Советском Союзе Лейзера Нанеса в 1935-м году приговорили к заключению в трудовом лагере. Через двадцать лет он вышел на свободу, и в конце концов ему было позволено уехать в Израиль. Вскоре после этого он приехал к Ребе…

Ребе дал название гостиницы и даже ее адрес. Реб Ханох-Эндель удивился, но просьбу Ребе выполнил. Через два дня после прибытия в его номер постучали…

Ребе молча просмотрел все страницы отчета, голову и спросил: "Реб Йоханан! И это все, на что ты способен?.."

Однажды мне позвонил высокопоставленный израильский чиновник: "Я должен немедленно встретиться с Ребе!" К моему изумлению, Ребе согласился встретиться с ним в самый разгар подготовки к святой субботе…

Один человек попросил у Ребе благословение для жены. Она тяжело болела, и доктора объявили, что ей потребуется четыре операции…

Как-то раз в начале или середине 50-х годов Ребе позвал своего секретаря и рассказал ему, как однажды обратил внимание на странное поведение своего тестя, Ребе Раяца…

Наш дом Хабада в университете Беркли был очень буйным местечком. Мне пришлось иметь дело с молодыми людьми, которые сбежали из дома и оборвали связь с родителями. В среднем два или три раза в неделю мне звонили матери, жаловавшиеся, что их сын или дочь оказались в каком-то ашраме…

Как-то раз один мой близкий друг пришел к Ребе и увидел, что он погружен в свои мысли и очень серьезен…

Если бы эта поправка была ратифицирована, любая ортодоксальная община не имела бы права на освобождение от налогов как другие некоммерческие организации…

Ночью накануне встречи с меценатом, который собирался привести с собой адвокатов, чтобы давить на нас посильнее, я так и не знал, как сказать "нет". Раньше, когда возникали проблемы, мы писали Ребе, и он давал нам совет, как следует поступать. Что же мне делать сейчас?!

Я знал, что в Нью-Йорк письмо еще не дошло, потому что для меня-то это была местная почта. Я позвонил отцу и заорал в трубку: "Вылови это письмо! Не давай Ребе!"

Менахем Бегин до того, как стал премьер-министром Израиля, множество раз консультировался у Ребе, который никогда не отказывал ему в аудиенции…

Знаете, чему нам нужно поучиться у Ребе? Терпению. Принимая во внимание множество тысяч людей, которые стояли к нему в очереди в 770, тысячи часов аудиенций, тысячи писем, полученных и написанных…

Ребе обратился к нему с личной просьбой: поехать в Вашингтон и нажать на все рычаги, чтобы добиться освобождения Скуленского ребе из румынской тюрьмы.

Рав Ниссан Неменов, знаменитый духовный наставник йешивы "Томхей-Тмимим", всегда просил отложить его очередь под конец приемного времени. Однажды он вышел от Ребе вне себя от переживания, с лицом красным, как свекла…

У меня были проблемы со здоровьем. Проблемы были таковы, что врачи заговорили о необходимости операции. Я хотел посоветоваться с Ребе, но он был болен, и я боялся беспокоить его…

Она подходила к Ребе, а я смотрел на нее пораженный, потому что она всегда была антирелигиозной, а по характеру упрямой и крутой…

Кто-то сказал студентам, что, подобно тому, как это было у пророка Моисея, Шхина (Б-жественное присутствие) "вещает устами Ребе". "Значит ли это, что Ребе не делает ошибок?!" – воскликнул один из них…

У меня машины не было, и я заметался перед 770 в поисках автомобиля. Вскоре я заметил секретаря Ребе, Биньомина Клайна. "Мне срочно нужна машина! – заявил я ему. – Дайте мне ключи!"

Заметив, что Ребе достал очки из ящика письменного стола, рав Джаффе, немного поерзав, решился дать Ребе совет…

Хасид попросил о благословении для своего друга, который находился в отчаянном финансовом положении. Как ни странно, Ребе не торопился давать благословение…

Я спросила, что случилось, и она ответила, что один из ее пациентов – ребенок, мать которого отказывается отправить его в стационар. Уже прошла неделя, а мальчик не получает никакого лечения. Кардиолог вне себя от возмущения и очень беспокоится о ребенке.

Проведя у Ребе час, Ицхак Голдин вышел из кабинета, прислонился к стене и заплакал. "Реб Ицхак, – воскликнул я. – Почему вы плачете? Вы же только что были у Ребе! Радоваться надо!"

Гость из Монреаля передал будущему Ребе горячую просьбу хасидов принять на себя руководство Хабадом. Лицо его стало очень серьезным, и он возразил: "На это мне нужно указание".

"Я стоял снаружи, ждал и удивлялся: почему все эти люди пришли к Ребе посреди ночи и так долго ждут? Что они такого нашли в Ребе?"

Рав Бромберг рассказал мне эту историю в 770, выйдя из кабинета Ребе после долгой аудиенции. Совершенно потрясенный, он описал сцену, свидетелем которой только что стал…

Когда Мойнихен уже собирался уходить, Ребе сказал: "Господин сенатор, пожалуйста присядьте. Давайте поменяемся ролями. Вы пришли ко мне с просьбой, а теперь я хочу попросить о чем-то вас..."

Бывший раввин Шанхая приезжает в 770 года с традиционной просьбой к Ребе о молитве и благословении. Вдруг, к его удивлению, он получает отказ…

Внезапно со скамейки поднялся Ичепьяница и приказал: "Молодые люди! Немедленно отправляйтесь помочь этому еврею! Если вы этого не сделаете, не ходить вам на собственных ногах!.."

В синагогу зашел человек, весь вид которого выражал отчаяние. Этот человек провел у Ребе всего несколько минут, но, когда он вышел, его было не узнать...

Примерно в час пополуночи в главном учебном зале оставались только отец и сын Котлеры, несколько учеников коллеля и я. Вдруг кто-то зашел в зал, осмотрелся, заметил меня и сел рядом. "Вы любавичский хасид? Можно попросить вас об одолжении?.."

"Я надеялся, что Ребе спасет меня, – вздохнул посетитель. – Но Ребе вообще никак не отреагировал на то, что я ему рассказал".

Ребе давно знал о надвигающейся катастрофе. О природе ее он множество раз, начиная с победы Израиля в Шестидневной войне, говорил своим знакомым важным чинам в израильском военном и политическом аппарате…

"Поначалу я не обращал на это внимания, – сказал церковный управляющий, – хотя сон повторялся ночь за ночью. Но однажды я не мог заснуть и стал смотреть телевизор. Там показывали, как евреи в Израиле, Франции, России и в других местах зажигают ханукальные свечи…"

Маленькая еврейская община чувствовала себя чрезвычайно уязвимой. Весь мир отказался принять террористов, а Тунис взял их к себе. Президент Бургиба принял их с раскрытыми объятиями и обещал им, что все синагоги в Йом-Кипур будут закрыты…

Ребе молча выслушал все это, а затем сказал: "Скажи ей, что я спрашиваю: зачем она писала мне, если я не доктор?.."

Нисан Миндел пришел к Ребе и с чувством сказал: "Я не был у вас так долго, что меня теперь можно считать гостем…"

Эта история произошла, когда Ребе было лет девять или десять, и он учился в хедере – начальной еврейской школе.