Я хорошо помню эту историю. Она произошла летом 1950 года, через несколько месяцев после того, как Ребе Раяц вернул свою святую душу Всевышнему, но еще до того, как наш Ребе официально принял на себя бразды правления Хабадом.

В Вильямсбурге жил тогда один еврей, совершенно нерелигиозный, никаких заповедей не соблюдавший. И у него случилась беда: опасно заболела дочь, и ее на скорой помощи доставили в больницу. Среди дальних родственников жены этого еврея были хасиды, поэтому, имея некоторое понятие о чудесах праведников, она сказала мужу: "Есть такая вещь как цадик, святой человек, который может дать благословение, и это благословение исполнится. Сходи-ка ты к какому-нибудь цадику, может быть это поможет".

Не имея понятия, о чем речь, этот человек, полагая, что праведник – это нечто вроде мага или колдуна, посетил нескольких хасидских реббеим, тех, кто пережил Катастрофу и жил теперь в Нью-Йорке, и каждому предлагал заплатить десять тысяч долларов – гигантская сумма в те времена – за твердое обещание, что его дочь поправится. Размер пожертвования производил должное впечатление на праведников, к которым он обращался, но они не отваживались на то, чтобы дать требуемое обещание.

В отчаянии, на исходе субботы этот еврей пришел в 770 на Истерн-парквее, штаб-квартиру Хабада. В главной синагоге община заканчивала вечернюю молитву, торжественно провожая королеву субботу. Еврей хотел немедленно подойти к Ребе, но кто-то потянул его за рукав. "Вначале обратитесь к секретарю", – сказал незнакомец, указав на Хаима-Мордехая-Айзика Ходакова. Еврей поговорил с секретарем, который, выслушав его срочную просьбу, обещал, что после обряда Авдалы – разделения святого и будничного – спросит Ребе, возможно ли поговорить с ним сразу же. После Авдалы Ребе вошел в свой кабинет, а рав Ходаков последовал за ним. Вскоре он вышел и сообщил несчастному отцу:

– Сейчас поговорить с ним невозможно. Возвращайтесь утром.

Глаза еврея наполнились слезами.

– Что значит утром?! – Воскликнул он. – Моя дочь в критическом состоянии! До завтра все уже может быть кончено!

– С какой стороны ни посмотреть, – ответил рав Ходаков, – если вы верите в Ребе, то вы можете положиться на то, что он говорит. А если нет, то что вы тут делаете?

Наутро этот еврей позвонил в больницу и попросил поговорить с врачами. Один из них поднял трубку и сказал:

– Тут происходит что-то необычное.

– Что?!

– Обычно эта болезнь динамична – состояние больного или ухудшается, или улучшается. Но что касается вашей дочери, вот уже двенадцать часов ее состояние не меняется.

Отец, подсчитав в уме, понял, что двенадцать часов назад он как раз был в 770. Он бросился назад, в штаб-квартиру Хабада.

– Небеса ждут тебя! – Объявил Ребе. – Если ты хочешь, чтобы твоя дочь поправилась, ты должен принять на себя три вещи: соблюдение субботы, тфилин и кашрут.

– Но я не думаю, что это возможно, – запинаясь, пробормотал еврей. – Это очень много. Можно, я просто дам пожертвование?

– Это не торговля, – покачал головой Ребе. – Я просто сообщаю тебе, какова ситуация.

Наконец, этот еврей согласился. Но он заметил:

– Я не знаю, как возлагать тфилин.

– Ученики йешивы тебе помогут, – улыбнулся Ребе.

И каждый день этот еврей приходил в 770, где Берл Юник помогал ему возложить тфилин, пока он не научился это делать сам. А Ребе тем временем предупредил хабадскую администрацию не принимать ни единого доллара от этого человека, чтобы он не ассоциировал выздоровление его дочери ни с какими деньгами, а только с теми тремя заповедями, исполнение которых он на себя принял.

Осенью, в субботу главы "Вайигаш", этот еврей профинансировал в 770 киддуш и последующую трапезу. Это была благодарственная трапеза в честь выздоровления его дочери. Ребе тоже присутствовал там. Этого еврея звали Йеуда-Лейб, и я помню, как Ребе повернулся к нему в начале фарбренгена и произнес первый стих недельной главы: "И приблизился к нему Йеуда…"

Перевод Якова Ханина