Однажды зимой 1991-1992-го года Ребе, склонившись над томом Талмуда, заметил, что буквы у него перед глазами слегка расплываются. Он потер глаза, но это не помогло. Ребе позвал меня, объяснил, что случилось, и я тут же позвонил знаменитому офтальмологу, который к тому же был известным общественным деятелем. Он тут же пришел в 770 и прямо в кабинете Ребе провел осмотр, проверил очки, которые Ребе использовал, и выписал рецепт на другие.

Новые очки не помогли, и мне снова пришлось договариваться с этим врачом. Выслушав меня, он сказал: "Видимо, потребуется более сложный осмотр. У меня есть в лечебнице особый прибор для этого, но перевозить его просто так невозможно. Боюсь, Ребе надо будет прийти ко мне. Я знаю, как он ценит конфиденциальность, так что я назначу время, когда никого тут не будет".

Ребе пришел к этому офтальмологу. Доктор закапал ему глаза и сказал:

– Дилатация займет около пятнадцати минут. А тем временем, можно задать вопрос?

– Конечно, – ответил Ребе.

– Я побывал во многих местах по всему миру, я видел много замечательного, но и много ужасного, – начал доктор. – Но в любом случае, учитывая все, чего добился Хабад, почему Мошиах еще не здесь?

– Этот же самый вопрос волнует и меня, – улыбнулся Ребе. – Очевидно, остались какие-то мелочи, чтобы "наполнить стакан до конца", – и он жестом подчеркнул свои слова. – Именно поэтому, – продолжил Ребе, – когда я обращаюсь к моим хасидам, я прошу их делать больше, я не даю им спать.

А как именно Ребе предъявлял хасидам свои требования, показывает следующая история.

Частная аудиенция у Ребе – дело непростое, напоминающее прием у короля и требующее соответствующей подготовки. Поэтому рав Ниссан Неменов, знаменитый духовный наставник йешивы "Томхей-Тмимим", всегда просил отложить его очередь под конец приемного времени. Однажды он вышел от Ребе вне себя от переживания, с лицом красным, как свекла. Он отвел меня в сторонку и сказал:

"Я хочу тебе рассказать, что сейчас произошло. Я сказал Ребе, что сталкиваюсь с противоречием. У нас есть ясные указания Реббеим не менять структуру и порядок занятий и поведения в "Томхей-Тмимим", указания относительно требований к учащимся. Но в то же время сейчас в йешиве учатся совершенно разные ребята с разными характерами, с разным жизненным опытом, из разных семей, с разным отношением к еврейству. Далеко не все они способны интеллектуально и тем более эмоционально воспринять и усвоить такие хасидские идеи как "искафья"1 и "исъапха"2.

– Имеет ли смысл даже обсуждать с ними это? – спросил я Ребе.

– Учись у меня, – сказал мне Ребе. – Когда я хочу, чтобы мои слушатели что-либо сделали, я прикидываю, могут ли они исполнить по крайней мере половину того, что я от них прошу. Если смогут, я буду просить, если нет – не буду".

"Лейбл, ты только представь себе, – воскликнул реб Ниссан, – как много Ребе хотел бы нам сказать и не сказал!"