Раввин Авраам Роттенберг, гурский хасид, живет в Бней-Браке. Он далеко не богат и нередко в своей жизни сталкивался с финансовыми трудностями. Большинство израильтян в подобных обстоятельствах чаще всего первым делом пытаются занять деньги, но Роттенберг в таких случаях всегда говорит: "Это не для меня".

Однажды его знакомый, человек со средствами, зная о катастрофической нехватке средств у Роттенберга, предложил ему беспроцентный заем, однако реб Авраам, как всегда, отказался. Его товарищ продолжал настаивать:

– Если тебя беспокоят процедурные сложности, тебе не о чем волноваться. Я позабочусь обо всем. Я даже найду тебе трех гарантов, которые подпишутся за тебя.

– Нет, – сказал реб Авраам. Его товарищ, горя желанием помочь, не опускал руки:

– Я не тороплю тебя отдавать долг. Сколько бы у тебя ни заняло это времени, отдашь, когда сможешь.

– Спасибо тебе огромное, но – нет! – ответил реб Авраам. – Не то, чтобы я боялся, что не смогу отдать. Но это один из главных принципов в моей жизни: в долг я не беру.

А началась эта история в 50-е годы. Роттенберг, тогда еще совсем молодой человек, недавно женился и в силу различных обстоятельств поселился в Краун-Хайтсе. Будучи сам гурским хасидом, он, как и многие другие, испытывал любопытство по отношению к Любавичскому Ребе, стиль которого разительно отличался от всех других хасидских ребе. Поэтому Роттенберг часто посещал фарбренгены Ребе и другие хасидские мероприятия в 770 на Истерн Парквее – в штаб-квартире Хабада.

Под впечатлением от мудрости и харизмы Ребе, Роттенберг начал обращаться к нему за советом, в основном, в переписке, и продолжал это делать в течение последующих сорока лет до последней болезни Ребе. За это время у Роттенберга накопилось почти сто писем от Ребе, чему могли бы позавидовать многие любавичские хасиды.

На одном из фарбренгенов, в перерыве между сихот, беседами Ребе, присутствующие, как обычно, пели хасидские нигуним и поднимали стаканчики с вином или водкой, чтобы сделать "лехаим" – тост "за жизнь". И в этот момент Авраам Роттенберг заметил, что один из хабадников подошел к Ребе с личной просьбой. Сидя в первом ряду, реб Авраам услышал их разговор.

Хабадник просил о благословении для своего друга, который находился в отчаянном финансовом положении. Как ни странно, Ребе не торопился давать благословение. Вместо этого он спросил:

– А зачем ему деньги?

Хабадник, ошеломленный такой реакцией, пробормотал, повторяя слова Ребе:

– Зачем ему...?

Ребе помолчал несколько секунд, а затем сказал:

– На то, что ему надо, у него есть. А проблема в том, что он привык занимать деньги и не отдавать.

Ребе помолчал еще немного и добавил:

– Когда он примет на себя обязательство вернуть все, что задолжал, и твердо решит больше не брать в долг, тогда и только тогда он сможет получать от Всевышнего напрямую.

Хотя этот разговор не имел отношения к Роттенбергу, слова Ребе, не будучи обращенными ни к нему лично, ни к собранию в общем, а всего лишь к определенному человеку в определенной ситуации, произвели на реб Авраама неизгладимое впечатление. Он ощущал, что удостоился услышать от Ребе подтверждение одному из своих принципов: кто верит, что Всевышний заботится обо всех наших нуждах, никогда не нуждается в том, чтобы занимать деньги.

И тогда же, на фарбренгене, Авраам Роттенберг молча принял на себя обязательство никогда не занимать деньги, что бы ни случилось. Он твердо решил всегда верить, что Всевышний обеспечит ему все его нужды.

Спустя много лет, в 5740-м (1980-м) году в Израиле приближалась свадьба одного из детей реб Авраама, и бремя расходов, прямых и косвенных, оказалось гораздо больше, чем позволяли его средства. Единственным разумным решением казался заем, но реб Авраам всеми силами держался за свой принцип. И все же казалось, что выкрутиться ему не удастся. Наступило утро свадьбы, а у него не было даже доллара, чтобы заплатить ресторатору, не говоря уже об ансамбле, фотографе и аренде свадебного зала. У него даже не было денег на такси, чтобы доставить свою семью на свадьбу!

Но реб Авраам упорно отказывался занимать деньги. Что же ему было делать? Уже одетый на свадьбу, он зашел в синагогу, чтобы последний раз обратиться к Всевышнему с мольбой о помощи Свыше. Пока он молился, в синагогу зашел человек, одетый, как хабадник. Это был рав Моше Ярославский, отец нынешнего главы хабадского раввинского суда Израиля. Рав Ярославский начал оглядывать присутствующих, пока не заметил Авраама Роттенберга. Подойдя к нему, рав Моше заметил:

– Судя по вашей парадной одежде, у вас, наверное, какое-то празднество сегодня.

– Да, действительно, – ответил реб Авраам, – сегодня свадьба моего сына, да будет это в добрый и благоприятный час.

– Ах вот как, – сказал рав Ярославский. – И какой же суммы вам не хватает?

– А почему вы спрашиваете? – удивился реб Авраам, не понимая, к чему ведет его собеседник. И почему, если уж он интересуется затратами, он сразу спрашивает, сколько не хватает, как будто точно знает, что у реб Авраама недостаточно денег?

Рав Ярославский улыбнулся:

– Позвольте объяснить. Сегодня утром я вернулся в Израиль из Бруклина после визита к Любавичскому Ребе. Вчера ночью я удостоился частной аудиенции у него. И когда мы заканчивали, Ребе открыл ящик стола и вытащил толстую пачку долларов. Он вручил ее мне и сказал: "Ты возвращаешься в Страну Израиля. Может случиться так, что тебе повстречается еврей, который устраивает свадьбу своему сыну и отчаянно нуждается в деньгах. Можешь отдать эти деньги ему".

С момента, что мой самолет приземлился в аэропорту, я пытался выполнить эту миссию. Вы первый, кто признался, что делает свадьбу, так что я уверен, что вы – тот самый человек, которого Ребе имел в виду, передавая этот подарок.

И так, благодаря Ребе, реб Авраам Роттенберг сумел, не отступая от своего принципа, провести свадьбу самым чудесным образом.