Я происхожу из миснагедской семьи, что означает – из противников хасидизма. И тем не менее, я появился на свет благодаря благословению хасидского ребе – Предыдущего Любавичского Ребе, который был лидером Хабада с 1920-го по 1950-й год.

Дело было так. Когда Предыдущий Ребе находился в Риге, в Латвии, мои бабушка с дедушкой жили на окраине города. В январе 1932-го года, в лютый мороз, у бабушки начались роды, причем осложнения посыпались одно за другим. Ее доставили в больницу, где врачи решили, что следует немедленно сделать аборт, чтобы спасти ее жизнь. Моя бабушка Фрида Гися не желала принимать приговор врачей, но, опасаясь за свою жизнь, попросила свою сестру Лею сбегать в ближайшую синагогу и помолиться там. Бабушка заявила, что ничего не будет решать, пока ее сестра не вернется.

Тетя Лея так и сделала. Глубокой ночью она побежала в ближайшую синагогу и начала молиться. Она подошла к ковчегу, где храняться свитки Торы, ухватилась за занавес и стала умолять Всевышнего сохранить жизнь ее сестре и еще неродившемуся ребенку. И вдруг кто-то похлопал ее по плечу. Это была незнакомая женщина, возможно, уборщица. "Следуйте за мной", – сказала она и пошла в дом, где тогда остановился Предыдущий Ребе. Они вместе попросили его о благословении, и благословение было дано, причем, в письменном виде. Оно до сих пор бережно хранится в нашей семье. В записке говорится: "С Б-жей помощью все будет хорошо. Вы родите живого и здорового ребенка".

Лея схватила записку и помчалась в больницу, где ей сообщили, что ее сестру только что перевели в родильную палату. И почти сразу Фрида Гися совершенно нормально родила мою мать Мирьям, которую врачи советовали убить абортом.

Записку Ребе мы все эти годы храним в сейфе и вынимаем только для того, чтобы дать с собой роженицам из нашей семьи. У меня самого хранится копия, которая всегда при мне.

Через два года после рождения моей матери ее родители решили переехать из Латвии в Страну Израиля. Как оказалось, очень вовремя. Все остальные члены нашей семьи, оставшиеся в Латвии – всего четырнадцать человек – были убиты на улицах Риги латышами. У нас есть свидетельства очевидцев.

А в Израиле моя мать выросла с ощущением необыкновенной привязанности к Хабаду, несмотря на жесткую антихабадскую позицию ее отца. Позже в Тивоне в ее доме и с ее помощью раввин Менаше Альтхауз открыл синагогу Бейт-Хабад!

Что касается меня, я отслужил в армии и начал профессиональную карьеру певца. Много лет я был синагогальным кантором. Однажды я приехал в Лондон, чтобы принять участие в концерте канторского пения, и мой двоюродный брат пригласил меня на мюзикл "Отверженные". Вернувшись в Израиль, я сказал своему импрессарио, что хочу получить роль в ивритской постановке спектакля. Он не имел понятия, о чем я говорю, но быстро выяснил, что представление, называвшееся на иврите "Алувей Ахайим", готовится к постановке в тель-авивском театре. Мне дали роль, которая сделала меня знаменитым. И однажды в Тель-Авиве сэр Камерон Макинтош, первый режиссер-постановщик "Отверженных", увидел мое выступление и предложил принять участие в его бродвейской постановке.

Я был совершенно потрясен. Любой певец мечтает о выступлении на Бродвее. Но я должен был отказаться.

– Боюсь, что это невозможно, – сказал я ему. – Я соблюдающий еврей и не работаю по субботам и еврейским праздникам.

– Давай встретимся еще раз и обдумаем, что с этим делать, – ответил он.

А тем временем история просочилась в прессу, и одна израильская газета объявила: "Дуду Фишер едет на Бродвей!", хотя ничего еще не было решено.

Моя мать, видя, что вся эта ситуация вгоняет меня в депрессию, предложила:

– Почему бы тебе не обратиться к Ребе?

– О чем с ним говорить? – удивился я. – О Бродвее? К нему обращаются с настоящими проблемами – нищетой, болезнями. Как я могу беспокоить его такими мелочами?

– Благословение Ребе уже помогло нам однажды, – настаивала мать. – Поможет и теперь.

Это было в 1992-м году. Ребе уже не давал частные аудиенции, но по воскресеньям он раздавал доллары всем желающим, чтобы побудить их жертвовать на благотворительность, и в этот момент можно было попросить у него благословение. Когда подошла моя очередь, он благословил меня и сказал: "С Б-жей помощью вы услышите хорошие новости и пойдете "мехайил эл хойил" – от одного достижения к другому (букв. "от силы к силе")!"

Так оно и произошло. Результат был настоящим чудом. Ничего подобного никогда больше не было. Ни до, ни после. Я получил роль. Театральный журнал "Плэйбилл" поместил объявление, что по религиозным соображениям Дуду Фишер не будет исполнять роль Жана Вальжана по вечерам в пятницу и по утрам в субботу. Меня называли "Сэнди Коуфакс театра". Сэнди Коуфакс был знаменитым еврейским игроком в бейсбол, который отказался участвовать в первой финальной игре 1965-го года, потому что она состоялась в Йом-Киппур.

Лично для себя я считаю это одним из самых больших достижений в моей жизни. Когда придет мой час, я надеюсь, что меня будут вспоминать именно за это – что я не нарушал Субботу и показал, что можно добиваться успеха, не поступаясь верой. И больше всего я благодарен Ребе за то, что он помог мне продемонстрировать это всем евреям.

Перевод Якова Ханина