Закончив учебу в Гейтсхедской йешиве в Англии, я поступил в Йешива-университет в Нью-Йорке. Там я подружился с Нохумом Волосовым, любавичским хасидом, который предложил мне встретиться с Ребе. Шел 1953-й год, и тогда еще можно было поговорить с Ребе в течение продолжительного времени. Я пришел на аудиенцию со списком вопросов и провел у Ребе два часа.

Необыкновенная получилась ночь. Прошло уже столько времени с тех пор, а я прекрасно помню, о чем мы говорили тогда. Ребе отвечал на мои вопросы в рациональном ключе. Он не боялся сказать "мы не знаем". Он проявил себя как очень эрудированный, очень мудрый и очень доброжелательный человек, не оторванный от современности.

Я помню, первый мой вопрос был: "К чему это все любавичское движение? Талмуд его не упоминает. Оно восходит лишь к середине восемнадцатого века, к книге Тания. В чем его идея? И что в нем может почерпнуть тот, кто к нему не принадлежит?"

Он сказал: "Я не буду отвечать на ваш вопрос прямо, а просто отмечу, что еврейство сейчас находится в упадке, и движение Хабад необходимо, чтобы коренным образом это поменять".

И еще Ребе добавил, - я передаю его слова не точно, но смысл был следующий: "Мир сейчас далеко не таков, как раньше. Еврейский мир Восточной Европы разрушен, еврейский мир запада катится вниз. Соблюдающих заповеди все меньше и меньше, и это настоящая трагедия. Но движение Хабад способно остановить это падение, вдохнуть в еврейский народ новую жизнь, побудить его к подъему. В учении Хабад объясняется, как тот, кто полностью посвятил себя задаче распространения еврейства, может разжечь еврейскую искру в других. И это учение, обращающееся и к уму, и к сердцу ближнего, евреи готовы принять".

У меня были и другие вопросы, так что я сменил тему. Я спросил: "Почему наши мудрецы или пророки не сделали никаких значительных изобретений? Мы говорим о них с величайшим почтением, но почему в своей мудрости они ничего не изобрели? Почему открытие электричества, прогресс в медицине и технологии они оставили другим?"

Ребе ответил: "Предназначение великих умов Торы - учить совсем не этому. Каждый человек имеет свою особую миссию. Миссия наших мудрецов не включает в себя научные открытия и технические изобретения. Подумайте сами, стали бы вы ожидать от Моисея, чтобы он поднялся на гору Синай на лифте? Вероятно, это сильно облегчило бы ему задачу, так же как громкоговорители помогли бы раввинам распространять слово Б-жье. Но этого от них и не ждут".

Мой следующий вопрос касался истинности некоторых утверждений, сделанных нашими мудрецами. Среди их высказываний мы находим такие, что противоречат известным нам фактам. Например, они говорят, что изучение Торы и соблюдение Торы гарантируют долгую жизнь. Но мы видим, что религиозные евреи болеют, как все, и хорошие люди страдают так же, как и плохие.

Ребе начал свой ответ с общего объяснения: "Придя в этот мир, мы видим лишь разрозненные обрывки действительности. Когда строительная компания возводит здание, мы видим огромную яму, обломки древесины там и тут, груду камней, гору грязи, завалы земли. Все выглядит уродливо и неуютно. И только позднее, когда здание построено, когда все на своем месте, оно выглядит привлекательно. И именно это главный смысл стиха Торы, который произносят на похоронах: "Ацур тамим паало ки хол драхав мишпат" ("Он – Твердыня, совершенно деяние Его, ибо все пути Его – праведны") – когда работа завершена, тогда мы видим, что все на своем месте. Несколько разрозненных частиц создают совершенно ложное представление о целом ".

И на мои последующие вопросы на эту тему он дал тот же ответ: "Сейчас мы не видим полную картину. Мы очень ограничены. Ограничены в пространстве, во времени, в глубине постижения. Мы видим лишь мелкие обрывки реальности. Поэтому мы не можем судить". Он не пытался разрешить то или иное противоречие, объяснить, почему что-либо происходит так или иначе. Он просто сказал: "У нас нет ответов на все". И я считаю это хорошо продуманным ответом. Другой стал бы цитировать Талмуд: мол, те, кто страдают, получат награду в грядущем мире. Но Ребе не стал использовать такой подход. Он сказал: "Мы не знаем всего".

Я также спросил его о том, что будет, когда придет Мошиах. Я хотел знать о принесении животных в жертву. Если начать резать коров в синагоге, люди просто уйдут, они такое не примут. И что будет, когда отстроенный Храм станет единственным местом богослужения? Можно ли вообразить себе, что закроются пять тысяч синагог?

Его ответ состоял в следующем: мы знаем, что Мошиах совершит определенные действия в физическом мире. Благодаря ему все евреи вернутся на Землю Израиля и будет отстроен Храм. Но при этом следует понимать, что физический мир станет другим. Ребе сказал: "Весь образ мыслей у людей изменится. Я согласен, что очень трудно представить в нынешнем обществе жертвоприношения животных. Очень трудно. Но это из-за того, что мы думаем в рамках нашего нынешнего мышления. Когда придет Мошиах, это изменится кардинально. Мы будем мыслить совершенно по-другому. И тогда все эти вопросы просто отпадут сами собой".

Вот так шел у нас разговор. И я вышел под большим впечатлением.

Спустя много лет я пришел на один из хабадских фарбренгенов. По окончании его, когда Ребе направлялся к выходу, я стоял в стороне. Проходя мимо меня, он остановился и обратился ко мне: "Джейкобовиц, вы помните наш разговор?" Я опешил от того, что он помнил все это по прошествии столь долгого времени, но собрался с мыслями и ответил: "Да, да, конечно, я помню. И я очень благодарен".

Перевод Якова Ханина