Маленькой девочкой родители привезли меня в 1950-м году из Германии в США. Мы поселились в Нью-Йорке, в районе Браунсвиль. Ребенком я была трудным, так что в конце концов меня даже исключили из школы. Куда бы ни обращалась моя мать, в середине учебного года принимать меня никто не хотел, пока мы не обнаружили в Браунсвиле маленькую хабадскую школу для девочек под названием "Бейс Ривка". Это была новая школа, располагавшаяся в небольшом доме с несколькими комнатами. До сих пор помню, что в одной из них пахло, как в рыбной лавке. Позднее "Бейс Ривка" переехала в здание по адресу 400 Стоун-авеню, и я училась там вплоть до поступления в семинарию.

С первой минуты я почувствовала себя в школе как дома. Раввины Шлома Маджески и Ицхок Голдин и другие преподаватели проявили ко мне искренний интерес и всегда старались, чтобы я хорошо училась, хотя я была далеко не лучшей ученицей. Каждый год моя мать спрашивала Ребе, не следует ли мне перевестись в "Бейс Яаков" или "Эстер Шонфелд", большие и известные школы для девочек. И каждый раз Ребе отвечал: "Если ей нравится в "Бейс Ривке", оставьте ее в "Бейс Ривке"."

Еще с довоенной Польши моя мать испытывала глубокое уважение к хасидским праведникам. Теперь же она часто приходила к Любавичскому Ребе и сделала все возможное, чтобы и я почувствовала особую связь с ним. Она виделась с Ребе каждый раз, когда сталкивалась с какими-либо трудностями, и брала меня с собой, если дело касалось меня.

Первый раз я попала к Ребе, когда мне было около двенадцати лет. Вначале мне было страшновато в его присутствии, и я не знала, что сказать, но его проницательность и простота ответов произвели на меня впечатление и впоследствии во многом определили и направили мой путь в жизни.

Одна из встреч, наиболее сильно повлиявших на меня, произошла в 1965-м году. Я училась в 12-м классе, и мне предстояли государственные дипломные экзамены. Ни один из экзаменационных предметов не интересовал меня. Скучнее всего была история. Вдобавок, толстенный учебник я не читала и не испытывала никакого желания читать. Я примирилась с неминуемыым провалом. Моя мать, естественно, и слышать об этом не хотела, так что мы отправились в штаб-квартиру Хабада в доме 770 на Истерн-парквей, чтобы поговорить с Ребе.

Я честно все рассказала Ребе. Его ответ был очень прост: "Не волнуйся о том, что не сможешь прочитать весь текст. Прочитай один абзац. Закончишь один, переходи к следующему".

Я последовала этому совету, и, хотя так и не прочитала всю книгу, у меня пробудился сильный интерес к истории. Благодаря совету Ребе, я кое-как сумела сдать экзамены. Но позже, став учительницей, что бы я ни преподавала, история всегда оказывалась во главе угла. Я считаю, что невозможно правильно понять ни Танах, ни Талмуд, ни хасидизм, ни еврейский закон, ни один из светских предметов без знания истории их развития.

Еще одна встреча с Ребе произошла таким образом. Я шла по Кингстон авеню и услышала странные звуки. Это мяукал заблудившийся котенок. А я всегда была просто помешана на животных и постоянно тащила домой всяких зверят, что доводило моих родителей до белого каления. В общем, я подобрала котенка, уютно устроила его на руках и отправилась домой.

Вдруг я случайно подняла глаза и увидела, что по Кингстон авеню идет Ребе, направляясь к своей матери, как он это делал каждую пятницу. Я не знала, куда спрятаться. Перейти улицу? Забежать в магазин? Лихорадочно соображая, что делать, я застыла, и тут Ребе заметил меня. Он подошел, остановился, посмотрел на меня и на котенка, лицо его осветилось широкой улыбкой, и он пожелал мне доброй субботы.

Я была просто на седьмом небе. Я помчалась домой и заявила матери, что оставляю котенка, что бы там ни было. Я чувствовала, что Ребе признает за мной право любить животных.

На этом дело не закончилось. Спустя несколько лет мы готовили ежегодный альбом выпускников. Наш директор, раввин Маджески, хотел, чтобы каждая из нас написала статью на иврите. Я тут же заявила: "Я по-английски-то написать ничего не могу, где уж там на иврите!" И отказалась. Он настаивал, предлагал всякого рода поощрения, но я была очень упряма и не уступала.

В следующий раз, когда я пришла на аудиенцию к Ребе, он спросил, как дела в школе, и я рассказала о нашем противостоянии.

– Но есть же какая-нибудь тема, которая тебе интересна? – спросил он.

– Животные – вот что вызывает во мне сильные чувства, – ответила я.

– Ну так почему бы тебе не написать о "цаар баалей хайим" – заповеди Торы не быть жестоким к животным? – предложил Ребе.

Это задело во мне какую-то струнку, и действительно, с помощью моей соседки из Израиля я написала статью обо всех ситуациях, где Тора предписывает быть добрыми по отношению к животным. Подготавливая материал, я обнаружила, что Тора не только запрещает причинять им боль, но и требует обращаться с ними заботливо и даже с уважением. Например, нам заповедано вначале кормить их и только потом самим приниматься за еду.

Прежде, чем альбом был отдан в печать, моя одноклассница Фейга Шустерман, наш школьный художник, нарисовала иллюстрации ко всем статьям. И к моему изумлению, для моей статьи она нарисовала руки, держащие котенка. А я ведь никогда не рассказывала ей о моей встрече с Ребе на авеню Кингстон.

Это дало мне дополнительный толчок в моей любви к животным. Я работала в Королевском Обществе предотвращения жестокости к животным и в течение многих лет занималась селекционированием попугаев. Сейчас, после многих лет работы учительницей, я ухаживаю за животными других людей и рассказываю, как животные могут быть полезны для детей-инвалидов и стариков, оказывая на них чудесное терапевтическое влияние. Каждый день я исполняю мицву тем, что кормлю животных, прежде чем выпиваю мою первую чашку кофе утром.

Оглядываясь назад, я ясно вижу, что Ребе привил мне самоуважение, помог моему самоосознанию, повлиял на то, как я воспринимаю мир. Он обладал феноменальной способностью мотивировать меня – как и множество других людей – и поощрять меня делать такие вещи, которые, казалось, были совершенно недоступны для меня и которые мне не хотелось делать. Величие Ребе состояло в том, что он раскрывал индивидуальность любого человека, направлял и давал безошибочные советы по самоактуализации. Я испытываю глубокую благодарность Всевышнему, что удостоилась стать одной из тех, кому он помог в этом.

Перевод Якова Ханина