Я вырос в Южной Африке. В нашей семье во главе угла всегда стояли интересы еврейского образования. Мои родители, хотя и не были религиозными, сыграли ведущую роль в основании первой в Южной Африке еврейской школы с дневным обучением.

В 1959-м году, сразу по окончании школы, я переехал в Израиль. Там я изучал юриспруденцию и начал соблюдать субботу и другие заповеди. Со временем я получил работу в Еврейском Агентстве, которое направило меня посланником в США, в город Балтимор.

Однажды, в 1969-м году, меня попросили сопровождать одного очень высокопоставленного израильского чиновника на встречу с Любавичским Ребе. Сам я никогда до этого с Ребе не встречался, хотя много слышал о нем. Вряд ли можно вращаться в еврейском мире и ни разу не услышать про Хабад и про Ребе. Посетитель из Израиля, имя которого я не имею права назвать, не был соблюдающим евреем, но на встрече с Ребе он хотел вести себя подобающим образом и надеялся, что я ему в этом помогу.

Мы прибыли в штаб-квартиру Хабада в Краун-Хайтс, где израильский гость с большими почестями был принят и препровожден в кабинет Ребе, я же остался ждать снаружи. Через полчаса он вышел и сказал, что Ребе хочет со мной поговорить. "Не может быть, – ответил я. – Совершенно не вижу причины, по которой Ребе хотел бы со мной поговорить". Однако отговорки на него не подействовали, и мне пришлось войти.

Надо сказать, что незадолго до этой встречи я решил оставить сферу образования и принял предложение войти в руководство недавно открывшейся фирмы в Израиле. И я был совершенно поражен тем, что произошло, когда я вошел в кабинет. Ребе стоял напротив меня, и я ощутил, что нахожусь в присутствии необыкновенного человека. Очень трудно описать чувства, которые я испытал, оказавшись с ним лицом к лицу. Скажу лишь, что это был совершенно особый момент во всей моей жизни. В глазах его светилась любовь. И вдруг он обеими руками взял мою ладонь и сказал мне на идиш: "Авраам, блейбт ин хинух!" ("Авраам, оставайся в образовании!")

Понятия не имею, откуда он знал, что на этой неделе я подписал контракт, распрощавшись с работой в образовании. Но обратился он ко мне так тепло, что я был глубоко тронут. На израильского гостя это тоже произвело сильное впечатление. После встречи он несколько раз сказал: "Йеш по машеу мейухад" ("Тут есть что-то особенное"). Я хорошо знал его и могу заверить, что такое высказывание для него было совершенно не характерно.

Вернувшись домой, я расторг контракт. Жена подтвердит, что в течение двух или трех месяцев я ходил как в тумане, такое влияние оказала на меня встреча с Ребе, хотя длилась она всего несколько минут. Естественно, я послал Ребе благодарственное письмо, где говорил, что решил последовать его совету. Секретарь Ребе прислал мне ответ: Ребе дает мне свое благословение.

И следующие сорок пять лет я посвятил еврейскому образованию. Я вернулся в Израиль и создал организацию "Мелиц" – еврейский сионистский образовательный центр. Мы занимались с десятками тысяч молодых израильтян, проводили работу по образованию в израильской армии. Наконец, в мае 2003-го года, я встал во главе международной организации "Гиллель", самой большой еврейской организации на университетских кампусах в мире.

Приехав в США, на этот раз уже в роли главы "Гиллеля", я столкнулся с некоторыми руководителями местных отделений нашей организации, которые жаловались на конкурецию со стороны Хабада на кампусах. Но я совершенно не мог понять, как можно рассматривать Хабад в качестве конкурентов. Ведь если бы не Ребе, я не остался бы в сфере образования и не стал бы главой "Гиллеля".

Более того, я твердо считаю, что каждый, кто имеет отношение к еврейскому образованию, должен считать Хабад своим партнером. Даже те, кто не согласен с какими-либо принципами, лежащими в основе их идеологии, не станут отрицать, что совершенно искренняя любовь к каждому еврею – неотъемлемая часть их мировоззрения. Так что я думаю, в мою задачу как руководителя "Гиллеля" входило изменение отношений между "Гиллелем" и Хабадом, и я полагаю, что мне удалось добиться успеха. Я показал, что какая бы проблема ни возникла, ее всегда можно решить, потому что если есть желание работать вместе, то работать вместе действительно возможно.

И все это – следствие нескольких минут, которые я провел у Ребе, где я встретил величие, любовь и тепло. Он поменял направление всей моей жизни, и за это я навсегда ему благодарен.

Я хотел бы добавить, что Ребе был уникальным лидером. Он создал движение, основанное на хесед – любви, – движение, которое медленно, но верно меняет весь еврейский мир. Евреи – народ, имеющий завет с Всевышним, а Ребе довел до сознания своих последователей, что любовь к этому народу должна быть безграничной.

В "Гиллеле" мы тратили бесконечные часы, обучая людей, как работать со студентами на кампусах, но все это не идет ни в какое сравнение с воздействием, которое производит хабадский раввин с женой, гостеприимно открывая свой дом студентам и приглашая их к себе с искренней любовью и теплом. Такое отношение – не набор навыков, которому можно научить на курсах. Это не воспитать на школьных занятиях. Это должно укорениться в самой глубине сердца и души. И это то, что сделал Ребе.

Перевод Якова Ханина