Я хочу поделиться историей о том, как благословение Ребе помогло моему дяде – брату моей матери – выехать из Советского Союза.

Вся семья моей матери погибла во время Катастрофы за исключением ее старшего брата Гершеля (Гриши). За участие в подпольной еврейской деятельности он был сослан в трудовой лагерь в Сибирь. По иронии судьбы этот жестокий приговор спас ему жизнь, в то время как его жена и дочь погибли от рук нацистов.

После смерти Сталина в 1953-м году Гершеля освободили. Он женился второй раз и поселился в Ростове, где еле сводил концы с концами, работая плотником. Как только моя мать узнала о его местонахождении, она начала посылать ему разные вещи, которые в советское время было трудно достать.

Единственное, о чем мечатала моя мать – это снова встретиться со своим братом, единственным оставшимся членом ее семьи. Она решила сделать все возможное, чтобы помочь ему и его семье получить визы для въезда в Канаду. Но все ее усилия ни к чему не привели. Главная проблема заключалась в том, что эмиграция из России в те времена была настолько ограничена, что практически никто не мог выехать из страны, особенно еврей, побывавший в заключении за "контрреволюционную деятельность". "Железный занавес" был намертво закрыт, и Гершель оказался безнадежно заперт в Советском Союзе.

Моя мать места себе не находила от беспокойства за брата, который был так далеко, в месте, где почти не было возможности вести нормальную еврейскую жизнь и тем более дать своим детям еврейское образование и возможность открыто соблюдать заповеди и изучать Тору. Видя ее горе, я решил получить у Ребе благословение на освобождение моего дяди. Во время аудиенции в 1970-м году я отважился на то, что совершенно нехарактерно для хасида: я попросил Ребе дать не только благословение, но и гарантию на то, что мой дядя покинет Россию. Вначале Ребе не стал отвечать на мою просьбу и перевел разговор на другую тему, но я настаивал и попросил его о гарантии второй раз. Снова не получив ответа, я ради матери попросил Ребе третий раз. Ребе посмотрел на меня пронзительным взглядом и сказал: "Они выедут. Но ты не должен об этом никому говорить". Без всякой задней мысли я обещал, что сохраню это в тайне.

Из кабинета Ребе я вылетел как на крыльях. Я был вне себя от радости, что мама снова увидит своего брата и ее постоянная душевная боль закончится. И я решил поделиться с ней новостями. Я подумал, что, хотя Ребе и попросил меня никому ничего не говорить, моя мать – это не кто-то там еще. И я сразу же ей все рассказал. Но уже в следующий момент я начал сожалеть о содеянном и опасаться, что, разболтав матери секрет, я подорвал гарантию Ребе, ведь он дал недвусмысленное указание: никому ничего не говорить.

Прошел год, а моему дяде так и не разрешали выехать из России. И я снова заговорил об этом с Ребе, но на этот раз я просто попросил о благословении, не упоминая никаких гарантий, которые я нагло требовал год назад. Ребе ничего не сказал о том, что я не выполнил условие, которое он мне тогда поставил, и с широкой улыбкой дал благословение на разрешение моему дяде покинуть СССР. Тогда я спросил, что я должен сделать для того, чтобы ускорить исполнение этого благословения.

"Аз мен гейт, гейт цу ди эхсте, – ответил Ребе. – Если уж идти, то идти на самый верх". Я решил, что это означает указание обращаться с самому высокопоставленному чиновнику. В Канаде таковым являлся премьер-министр Пьер Трюдо. Я тут же написал ему письмо, где рассказал про моего дядю и его ситуацию, а вскоре получил ответ, что дело передано Государственному секретарю иностранных дел Митчелу Шарпу. Мы с братом немедленно начали переписку с его кабинетом и множество раз посетили Оттаву. Наконец, нам сказали, что наши усилия увенчались успехом и моему дяде дают визу на въезд в Канаду.

Мы сообщили дяде, что его канадская виза готова и что он должен подать на выезд в России. Он отправился в ОВИР и получил отказ. Более того, ему сказали, что опять сошлют его в Сибирь. Его детям, которые учились в институтах, предложили отказаться от своего отца.

Дядя был настолько потрясен таким развитием событий, что отправил моей матери телеграмму с просьбой больше не посылать ему вызов. Получив эти ужасные новости, мы впали в отчаяние.

А затем меня осенило: ведь я не следовал указанию Ребе! Он мне сказал, чтобы я обращался на самый верх, а я вместо этого переписывался с чиновниками более низкого уровня! Я тут же связался с кабинетом премьер-министра и попросил о его личном вмешательстве. И я получил ответ, что из сотен прошений премьер-министр Трюдо согласился удовлетворить мое ходатайство и лично попросить председателя совета министров СССР Алексея Косыгина, находившегося тогда в Канаде с визитом, освободить троих отказников и моего дядю в их числе.

Прошло совсем немного времени, и дядю вызвали на собеседование. Он отправился, дрожа от страха и опасаясь наихудшего. Его ожидал сюрприз. Начальник обращался к нему почтительно, предложил кофе и сигареты. Оказалось, что он получил указание прямо из Москвы выдать моему дяде выездную визу. Начальник сказал, что за все годы его работы с эмигрантами никогда еще его решение не отменялось вышестоящими властями. Он был поражен и заинтригован. "У вас там хорошие связи в верхах", – заметил он напоследок.

Вскоре, к нашей великой радости, дядя со всей своей семьей прибыл в Канаду. И конечно же, первым, кого он хотел видеть, был Ребе. Во время аудиенции дядя попросил благословение Ребе для брата своей жены и его семьи тоже получить разрешение на выезд. Ребе с улыбкой сказал: "Они тоже уедут, хотя и с меньшими чудесами, чем вы". И действительно, они вскоре получили разрешение на выезд и эмигрировали в Израиль.

Дядя жил с тех пор в Канаде до конца жизни. Все супруги его детей были из религиозных семей. Что же касается его приезда, через короткое время его и всех нас пригласили в Оттаву на встречу с премьер-министром. Когда Трюдо вошел в зал, я обнял его и расцеловал. Защелкали фотокамеры, а на следующий день фотография – хасидский раввин обнимает премьер-министра – появилась на первой странице "Монреаль стар" – самой большой газеты в Монреале в то время.

Ребе всегда говорил о том, что чудеса происходят, облекаясь в естественный порядок вещей. В случае доктора и пациента для того, чтобы произошло чудо, нужен доктор. В нашем случае нужно было обратиться "наверх". Роль "верхов" исполнил премьер-министр Трюдо, тем самым послужив осуществлению благословения Ребе.

Перевод Якова Ханина