Я вырос в типичной еврейско-американской семье – не очень соблюдающей, но с какими-то традициями. Учась в школе, я посещал программу продленного дня с еврейскими предметами, но интереса к иудаизму никакого не испытывал и поэтому после празднования Бар-Мицвы облегченно вздохнул, так как больше мне не надо было себя всем этим мучить.

Мой старший брат Реувен, учась в колледже, стал религиозным и пытался убедить меня в правильности своего пути, но я оставался глух к его доводам. Иудаизм представлялся мне очень поверхностным и полностью завязанным на личные связи, и все, что брат мне втолковывал, я отметал как безосновательную ерунду. Но когда пришло время мне поступать в колледж, а над головой у меня висели призыв в армию и последующая отправка во Вьетнам на войну, я начал задаваться вопросами о смысле жизни и решил изучить, какие ответы мне может предложить религия. Из всего, что я слышал в школе об иудаизме, я помнил одну-единственную молитву – "Шма Исраэль" ("Слушай, Израиль"), в которой говорится о единстве Всевышнего, – и обратился к брату, который дал мне глубокие и заставляющие задуматься объяснения.

Реувен, который стал хабадником и поселился в Краун-Хайтсе, убедил меня поступить в йешиву Адар Атора для интересующихся иудаизмом вроде меня, чтобы я получил возможность попробовать, захочу ли я стать религиозным.

Когда я поступил в йешиву в 1971-м году, мне было восемнадцать лет, а через несколько месяцев к своему девятнадцатому дню рождения я удостоился получить аудиенцию у Ребе, как это было тогда принято.

Перед аудиенцией я написал письмо с вопросами и просьбами и, помимо прочего, просил Ребе помочь мне исправить, как я выразился, "мое темное прошлое". Я хотел возвыситься, выйти на новый духовный уровень, поэтому я ощущал потребность найти способ исправления моего прошлого поведения.

Ответ Ребе на эту просьбу оказался очень интересным. Насколько я помню, он сказал: "Если ты такой эгоист, используй это качество как рычаг по отношению к самому себе. Например, если ты видишь, что кто-то учится лучше тебя, скажи себе: "Уж я-то точно могу учиться лучше его", – а затем иди и осуществи это". Он объяснил, что, когда йецер-ара – мое дурное начало – поймет, что я использую мое эго на хорошее вместо плохого, оно оставит меня в покое.

Во время разговора с ним у меня было ощущение, что мы одни во всей вселенной, что в мире нет никого и ничего, кроме Ребе и меня. И еще я чувствовал, что его понимание меня и моих проблем попадает в самую точку. Слова его шли из сердца, и их посыл попадал в цель.

Итак, если я эгоист и полон тщеславия и гордыни, я должен что-то с этим делать. С тех пор я всегда старался работать над собой. Однако прошли годы, прежде чем я начал действительно понимать, чему Ребе пытался меня научить. В Талмуде говорится, что иногда нужно сорок лет, прежде чем ученик воспримет уроки своего учителя. Так это было со мной.

Сорок лет прошло после той аудиенции, и только тогда до меня дошло, что Ребе пытался до меня донести в самом начале моего религиозного пути, когда я еще был молод и даже не уверен, оставаться ли мне в йешиве. Думаю, он преподал мне урок на всю жизнь. Смысл его слов был: "Ты должен осознать, что Б-г добр, что все идет от Него, поэтому все, что ты испытываешь в жизни, даже то, что выглядит нехорошо, даже твои собственные нежелательные черты характера вовсе не являются чем-то отрицательным. Это все – представляющиеся тебе возможности. Все, что угодно, можно использовать как рычаг для достижения высшего добра".

В последующие годы, учась в йешиве, я очень хотел поделиться этим взглядом на Б-га, на Тору, на мир, способным изменить всю жизнь, но, судя по всему, мне никак не удавалось донести это до других. С кем бы я ни заговаривал, реагировали, как на что-то совершенно чужеродное; они даже не хотели задуматься над этим.

Придя на аудиенцию к Ребе в следующий раз, я попросил его благословения на успех в распространении еврейского учения, а также совета – как отвечать на вопросы, чтобы развеять сомнения у спрашивающих и помочь им приблизиться к Всевышнему и Его Торе с радостью.

В ответ Ребе сказал: "После любого изменения в жизни надо иметь терпение по отношению к самому себе, особенно после такого радикального изменения, как выбор религиозного образа жизни".

Имейте в виду, я к тому времени уже отучился в йешиве несколько лет по полной программе, а Ребе сказал, что мне все еще нужно терпение. Затем он привел в пример Раши – великого комментатора Торы и Талмуда XXI-го века. Иногда в своем комментарии Раши пишет: "Я не знаю, что это означает". "Почему он это говорит? – спросил Ребе и сам же ответил: – Ему незачем показывать, какой он скромный. Все, что Раши пишет это урок для нас. И из этих его слов мы видим, что когда мы не знаем ответ, иногда сказать "я не знаю" вполне достаточно".

Таким образом Ребе донес до меня, что каково бы ни было мое личное духовное положение, если я предлагаю другим ознакомиться с истиной, то, делая это в простой и искренней манере, я могу добиться гораздо более хороших результатов.

Перевод Якова Ханина