В 70-х годах мы с мужем решили, что нам нужен дом побольше, и переехали в городок Маунтин-Лэйкс в штате Нью-Джерси, весьма красивое местечко с почти полностью ассимилированной еврейской общиной.

Сама я росла в Вильямсбурге, районе Бруклина, в очень традиционном окружении. Далеко не все евреи Вильямсбурга соблюдали заповеди, но тем не менее в моем воспитании было много еврейского. Повзрослев и ближе познакомившись с окружающим миром, я стала терять интерес к иудаизму.

Мой муж Хаим, благословенной памяти, был инженером и работал рядом с тоннелем Бэттери в Манхэттене. Однажды, направляясь на работу, он увидел рядом с ней Мицва-танк. Поблизости стояли несколько учеников йешивы.

– Вы еврей? – спросили они.

– Да, – ответил муж.

– Тогда пойдемте с нами, – предложили они.

Он не представлял себе, чего тут можно ожидать, но последовал за ними в Мицва-танк. Ребята помогли ему возложить тфилин, произнести "Шма", а когда они закончили, муж спросил:

– Сколько я вам должен?

– Должен?! – переспросили они. – Да это же наша мицва помочь вам сделать это!

Они объяснили, что приехали по указанию Любавичского Ребе. Это, наверное, был первый раз, что я или мой муж слышали о Ребе.

В Маунтин-Лэйкс мы принадлежали к общине консервативной синагоги. Раввин ее в молодости учился в любавичской школе. Иногда он возил членов общины на тематические образовательные экскурсии. Однажды он провел экскурсию в Раввинском колледже Америки в Морристауне, штат Нью-Джерси. Мой муж поехал на эту экскурсию и вернулся в восторге. Затем мы вместе приняли участие в хабадском шаббатоне, после чего он начал посещать уроки в йешиве, и с тех пор наша любовь к иудаизму начала разгораться, а связь с любавичским движением крепнуть.

Соблюдать заповеди мы начали в 1978 году – единственная ортодоксальная семья в городе – и вскоре занялись поисками места, которое бы более подходило для наших религиозных и общинных нужд. Вместо того, чтобы возить детей десять миль в хабадскую школу в Морристауне, мы хотели жить в месте, где есть еврейская школа, чтобы дети могли играть с близкими по духу товарищами. И хотя мы еще не встречались с Ребе лицом к лицу, нам уже казалось вполне естественным попросить его о благословении. В 1980 году мы написали ему, упомянув два возможных места для переезда: Морристаун или религиозная община в Вест-Орандже.

Ответ Ребе занимал целую страницу и застал нас врасплох.

Похвалив в начале письма недавние изменения в нашей жизни, Ребе продолжал: "Я часто указывал на то, что следует думать не только о себе, но и о своих обязанностях по отношению к общине, в которой живешь. Соответственно, было бы неправильно уйти с переднего края сражения. Напротив, следует предпринять решительные и целеустремленные усилия для того, чтобы укреплять и распространять еврейство в общине, тем более что тех, кто хочет или может это делать, очень мало".

Это письмо нас просто ошеломило, а те, кому мы показали его в Морристауне, в себя не могли прийти от изумления: мы сами стали соблюдать заповеди совсем недавно, у нас не было широких познаний в иудаизме, мы оба работали целый день, имели детей. Да, я помнила еще что-то с детства, но и этого было крайне мало. Хотя раввины Моше Херсон, Авремл Липскер и Довид Вихнин из морристаунской йешивы сыграли очень важную роль в нашем религиозном росте, хабадская образовательная сеть тогда была далеко еще не так развита, как сейчас, и у нас практически не было руководства, как выполнить нашу миссию – плыви или тони.

Ну, мы и поплыли. Мы смотрели, что происходит в йешиве, читали в журналах, чем занимается Хабад в других местах, и взялись за дело. Мы стали приглашать гостей на субботу и праздники, раздавали мацу на Песах, зажигали меноры на Хануку. Каждую неделю мы устраивали "Чай с Торой" в доме у местной семьи, приглашая молодого хабадского раввина Ашера Херсона проводить урок. Мой муж, который тогда работал в Отделе Обороны, построил сукку на рабочем месте и даже проводил там уроки по Торе. Когда Ребе сказал, что очень важно печатать книгу "Тания" везде, где только можно, мы организовали печать у нас во дворе.

Все это требовало стальных нервов, особенно учитывая, что я склонна к педантизму и, берясь за дело, вкладываю в него все сердце и душу. И уж точно я не хотела создать дурное впечатление о Хабаде или навлечь позор на Ребе. И вот пожалуйста – мы служим его неофициальными посланниками! Мы не сдавались, продолжали работу, учились и росли.

В результате наших усилий одна семья стала соблюдать заповеди и переехала поближе к религиозной общине. Множество других стали гораздо больше знать об иудаизме. Идея Ребе состояла в том, что даже всего лишь наше присутствие может пробудить еврейские души, и мы видели, как это происходит на самом деле.

Помимо того, что мы регулярно давали Ребе отчет о наших делах, я начала время от времени задавать вопрос, нельзя ли нам, наконец, уехать. На это Ребе ничего не отвечал. Он говорил, что очень доволен тем, что мы делаем, и мы оставались. В какой-то момент я начала заниматься поставками кошерной еды. Поскольку мы продолжали всю нашу остальную деятельность, включая работу и воспитание детей, новый проект шел весьма сумбурно. Я написала Ребе, что заниматься этим для меня уж чересчур тяжело.

В ответ Ребе писал, какая необыкновенная мицва – обеспечивать евреев кошерной едой. Он не стал требовать, чтобы я продолжала этим заниматься, но посоветовал узнать мнение знатоков в этой области. Кончилось тем, что я не стала забрасывать это дело, а со временем эти обязанности взяла на себя моя дочь.

Спустя примерно десять лет Ашер Херсон стал постоянным посланником Ребе в соседней общине, и мы решили, что теперь уже можно будет переезжать. Однажды, когда Ребе раздавал доллары на благотворительность, мой муж попросил его благословение на переезд. Ребе дал ему два доллара: "Один для вас, один – на переезд". Мы передали наши дела и проекты Ашеру Херсону, переехали в Морристаун и с тех пор жили там, как говорится, долго и счастливо.

Не знаю, много ли людей с такими ограниченными знаниями, как у нас, получали указание Ребе стать его посланниками. На нас он надеялся, и в нас он был потрясающе уверен, ни разу не поменяв свое решение за все это время.

Будучи единственными религиозными людьми в городе, мы, бывало, чувствовали себя одиноко. Жизнь там представляла собой непрерывную битву и требовала самопожертвования. Бывало, что наши дети злились на все это. Но на самом деле это был чудесный период в нашей жизни. Дети выросли замечательными людьми, мы гордимся тем, как они продолжают миссию Ребе.

Как Ребе часто объяснял, Всевышний приводит каждого из нас в этот мир с особой миссией и уникальным набором талантов. У каждого есть, что предложить тем, кому нужна духовность. Любой может быть посланником по-своему.

Перевод Якова Ханина