Испытав на себе ужасы Катастрофы, в 1945-м году я по милости Всевышнего добрался до страны Израиля. Вскоре меня приняли в киббуц "Явне", где я совмещал работу в сельском хозяйстве, работу охранником и занятия Торой. Однажды мне пришло предложение из Еврейского агентства, из отдела еврейского религиозного образования, возглавить йешиву в Рио-де-Жанейро в Бразилии. Моим первым побуждением было отказаться: мне претила идея покинуть Израиль. Но я посоветовался с несколькими раввинами, и они сказали, что мне следует принять это предложение.

В 1954-м году мы с женой прибыли на берега Бразилии. И вот я начал расспрашивать местных жителей, где у них здесь йешива, а они смотрели на меня в недоумении: "Йешива в Рио? Отродясь тут ничего подобного не было!" Очевидно, имело место серьезное недопонимание. В Бразилии еще не было ни одного заведения, полностью посвященного изучению Торы. Я тут же отправил сообщение с этими сведениями в Еврейское агентство и вскоре получил ответ: "Раз уж ты там, постарайся сделать все, что можешь, для местной общины в течение двух лет, на которые ты изначально давал согласие".

Однажды мы с женой вышли на прогулку. Мы беседовали на иврите, один местный еврейский парень услышал нас и заинтересовался. Он стал первым членом группы изучения еврейского языка, из которой со временем выросла школа "Бар-Илан". Мы провели в Рио три года, и под конец этого срока у нас в школе было 600 учеников.

В 1959-м году, по возвращении в Израиль, я стал администратором учебной фермы в сельскохозяйственном поселении Шафир. Из-за того, что я, помимо прочего, преподавал ученикам разные предметы Торы, у меня начались серьезные неприятности. Обеспокоенный этими проблемами, глава местного совета предложил мне обратиться к некоему цадику, "праведнику в Нью-Йорке", с которым можно посоветоваться по подобным вопросам. Написав этому цадику, Ребе, я получил от него письмо, в котором он говорил, что если я буду продолжать обучение "в мирной и приятной манере", никто не будет меня беспокоить. Это письмо стало первым из многих.

С каждым годом моя связь с Ребе и с Хабадом становилась все прочнее. В 1963-м году я даже потерял из-за этой связи работу в другой организации: очевидно, некоторым мои теплые отношения с такой "сектой", как Хабад, стояли поперек горла. Но сразу же после этого мне позвонили из Еврейского агентства: они хотели, чтобы я вернулся в "Бар-Илан" в Рио-де-Жанейро. За шесть лет нашего отсутствия школа пришла в полный упадок в духовном отношении. Она создавалась как религиозная, но семьи большинства учеников не соблюдали заповеди, и добиться долгосрочных изменений в поведении и мировосприятии воспитанников представлялось чрезвычайно сложным. В виду этих обстоятельств в 1966-м году в Петрополисе – старом городе в горах неподалеку от Рио-де-Жанейро, где когда-то проводили свое свободное время члены бразильской императорской семьи, – была основана йешива "Маханэ Исраэль". Двадцать учеников приехали в эту йешиву со всех концов страны.

В тот же год я впервые отправился повидать Ребе и принял участие в фарбренгене. Я сидел позади Ребе за столом для наиболее уважаемых гостей, и когда Ребе обратился ко всем присутствующим шлухим – посланникам – с приглашением сказать "лехаим", он повернулся ко мне с широкой улыбкой и сказал: "Ты тоже шалиах".

Наша миссия в Бразилии согласно договору с Еврейским агентством заканчивалась в том же году, но когда Ребе дал мне указание остаться "по крайней мере до тех пор, пока йешива не встанет на ноги", я вернулся в Бразилию. Моя жена и младший сын отправились вместе со мной, а старшие дочери остались в Израиле, но это оказалось слишком тяжело для жены, и она уехала к ним. Я же остался с учениками йешивы и вернулся в Израиль только через два года.

Прошло еще несколько лет. Нам позвонили из Бразилии и спросили: "Вы что, хотите, чтобы йешива развалилась?" С тем же вопросом они, как выяснилось, обратились к Ребе. Он сказал мне, что, решая, ехать или нет, следует посоветоваться с друзьями. Я поговорил с несколькими уважаемыми хасидами, и все они, как один, заявили, что я должен вернуться.

Прежде, чем отправиться в наше третье путешествие в Бразилию, мы поехали к Ребе. "Никто и не думал, что вам понадобится возвращаться, – сказал он с пониманием. – Но выглядит так, что для вас осталось еще много незавершенной работы".

Йешива продолжала расти, ученики йешивы начали добавлять к своим занятиям хасидские беседы и трактаты хасидского учения, а также принимать участие в просветительской деятельности по всей стране. Вскоре стало очевидно, что необходимо создать параллельное учебное заведение для девушек. Ребе подчеркнул, что такая школа должна быть в другом городе, и мы открыли семинарию "Маханэ Исраэль" для девушек в Терезополисе. Моя жена вела семинарию и проводила всю неделю с ученицами. Мы работали с большим напряжением, продирались через великие трудности, но сейчас с гордостью можем сказать, что между выпускниками наших двух школ было заключено более пятидесяти счастливых браков, и многие из этих семей отправляют своих детей учиться в эти же учебные заведения.

Наряду с успехами нам пришлось столкнуться с яростным противодействием открытию этих школ, в том числе со стороны местных евреев. На одной из аудиенций с Ребе моя жена воскликнула:

– Ну почему все так тяжело?!

– Поскольку вы противостоите ассимиляции, – ответил Ребе, – силы, противоположные святости, пытаются защищаться. Это подобно свече, пламя которой, прежде чем потухнуть, внезапно начинает плясать и сыпать искры. И это повод не унывать, а делать еще больше".

В 1987-м году я отправился в Нью-Йорк, чтобы принять участие в конференции посланников Ребе. Во времена Храма, согласно указанию Торы, раз в семь лет весь еврейский народ собирался в Иерусалиме, чтобы послушать, как царь Израиля читает определенный отрывок из Второзакония. Этот год назывался годом "Акгел" ("Собрания"). 1987-й как раз был таким годом. Когда Ребе раздавал посланникам экземпляры недавно напечатанного хасидского трактата, он, вручая мне мой экземпляр, произнес загадочные слова: "Это за те пятнадцать лет, что мы не виделись".

Я растерялся: мы же виделись с Ребе много раз за прошедшие пятнадцать лет! Безуспешно пытаясь понять, что Ребе имел в виду, я решился задать ему вопрос в письме. "Мое замечание о том, что мы не виделись, – писал Ребе в ответном письме, – относилось к моим последним беседам на тему года Собрания".

Ребе объяснил, что за прошедшие пятнадцать лет, включавших в себя два полных семилетних цикла "Акгел", с тех пор, как я стал хасидом, я действительно побывал у него много раз, но в год Собрания – ни разу, и он очень рад, что я не превратил это в закономерность и не упустил возможность встретиться хотя бы в третий год Собрания.

За многие годы я в общей сложности получил от Ребе более 150 писем, в которых он давал свои наставления, благословения и поддержку. Бразильские раввины – никто из них, впрочем, там не родился, – говорили мне, что волосы вырастут у меня на ладонях, прежде чем в Бразилии будет йешива. Но, слава Б-гу, мы удостоились стать свидетелями осуществления благословений Ребе: волосы у меня на ладонях так и не появились, но в стране есть три йешивы, которые могут похвастаться тысячами выпускников. Более сорока из них – раввины и посланники по всей Бразилии.

Перевод Якова Ханина