В 1971-м году я активно участвовал в учреждении различных организаций и учебных заведений для садигурских хасидов в Израиле. Чтобы создать для них надежную финансовую основу, на следующий год я отправился в США для сбора пожертвований.

Сам я ружинский хасид, но еще мальчиком, перед моей Бар-Мицвой, я принял решение написать Любавичскому Ребе письмо и удостоился получить ответ с его благословением. Теперь же, за день до возвращения в Израиль, я решил, что не могу уехать, не повидав его. Я позвонил его секретарю, Лейблу Гронеру, представился и заявил, что мне нужна аудиенция у Ребе. "Приходи в 2 часа утра через шесть недель", – сказал он, просмотрев расписание аудиенций.

Я объяснил, что возвращаюсь в Израиль, но он ответил, что ничего не может поделать: расписание полностью забито.

Я тем не менее решил пойти в 770, прибыл туда без десяти девять и увидел длинную очередь тех, кто ожидал аудиенции у Ребе. Рабби Гронер подошел ко мне, поздоровался и, когда я представился, он тут же припомнил наш разговор. Я заверил его, что хочу всего лишь взглянуть на святое лицо Ребе, может быть, когда дверь приоткроется между аудиенциями. Он позволил мне стоять поблизости, а затем его вызвали в его собственный кабинет. И в ту же минуту открылась дверь к Ребе. Из нее вышли три человека. "Это мой шанс!" – подумал я и юркнул прямо в раскрытую дверь.

Подойдя к Ребе, я протянул руку для пожатия, и он спросил, как меня зовут. Когда я ответил, он тут же уточнил: "Хаим-Ицхак Коген, общественник из Иерусалима?"

Он пригласил меня присесть, но я стал возражать: "Сидеть в присутствии Ребе?" Однако он настаивал, и после того, как он попросил меня третий раз, я послушался. Тут открылась дверь, и в кабинет заглянул рабби Гронер, но Ребе жестом отослал его.

Я не был готов к разговору, но начал с того, что упомянул мое близкое знакомство с рабби Шломо-Йосефом Зевиным, хабадским хасидом, одним из наиболее авторитетных израильских знатоков еврейского закона. Помимо других своих обязанностей, рабби Зевин собирал пожертвования для иерусалимских бедняков, и я еще с юношеских лет начал помогать ему в этом. С тех пор я чуть ли не каждый вечер встречался с ним по поводу различных общественных начинаний.

Ребе с интересом расспрашивал о моих отношениях с рабби Зевиным и очень высоко отзывался о нем. В частности, Ребе хвалил его бескомпромиссную позицию по вопросам еврейского закона, относительно которых в то время в Израиле шли горячие дебаты. Премьер-министр Голда Меир даже пыталась использовать свое влияние, чтобы не допустить назначение рабби Зевина в совет главного раввината, но, как с удовлетворением отметил Ребе: "Тем не менее, он все-таки набрал достаточно голосов, чтобы попасть в число десяти выбранных".

Ребе сам в своих публичных выступлениях протестовал против скандальной поправки к Закону о Возвращении, которая получила известность как проблема "Кто является евреем". Ребе предостерегал, что целостность еврейского народа будет в опасности, если по этому закону евреями можно будет считать не только тех, кто рожден матерью еврейкой или принял иудаизм согласно еврейскому закону. "Рабби Зевин решительно борется за то, чтобы закон был сформулирован правильно", – заявил Ребе и начал подробно обсуждать всю эту проблему, в том числе то, как различные министры от религиозных партий имели возможность исправить закон, но вместо этого ставили палки в колеса всем усилиям изменить ситуацию. В голосе его звучала такая боль, что было совершенно очевидно: этот вопрос задевал его очень сильно и не давал ему покоя.

Мне еще не было тридцати, но я к тому времени уже достаточно много занимался общественной деятельностью, чтобы наладить отношения и контакты с различными правительственными и общественными деятелями и влиятельными раввинами по всему Израилю. Очевидно, Ребе понял это и решил поделиться со мной своей точкой зрения, надеясь использовать влияние, которым я мог обладать. На меня произвело впечатление, насколько хорошо Ребе был знаком со всеми деталями израильской политической системы. Он знал всех министров и членов Кнессета.

Под конец аудиенции Ребе спросил о цели моего визита в США. Когда я упомянул Садигуру, он отметил, что его тесть, Ребе Раяц, был близко связан с рабби Авраамом-Яаковом Фридманом из Садигуры и что они встречались в Вене. Расставаясь, он дал мне свое благословение, и я упомянул, что ружинские реббеим давали благословение "обаяния и здравого смысла", на что он ответил: "У меня сложилось впечатление, что у тебя это уже есть".

Когда я вышел, рабби Гронер сказал, что на его памяти это первый случай, когда кто-то влез к Ребе без разрешения. "Реб Лейбл! – сказал я ему. – Можете на меня кричать, но я побывал у Ребе". Он улыбнулся, и мы расстались по-дружески.

Собираясь в Америку в следующий раз, я позвонил ему заранее, чтобы назначить аудиенцию. "Не пустишь тебя в дверь, ты залезешь в окно, – сказал рабби Гронер. – Я запишу тебя на аудиенцию, но на этот раз у тебя будет только пять минут!

Перевод Якова Ханина