В начале главы "Ваера" рассказывается, как к свежеобрезанному праотцу Аврааму явились три званных гостя1. И он, обращаясь к ним, сказал: "Господа мои2, если обрел я милость в твоих глазах, то не пройди мимо раба твоего". Раши, толкуя слова "и сказал: "Господа мои, если...", пишет: "Он обратился к старшему из них. Всех их назвал господами, а старшему сказал: "не пройди", ведь если он не пройдет мимо, его спутники также остановятся вместе с ним. Здесь это слово – мирское обращение3 [к нескольким людям]4 ".

Затем Раши приводит другое объяснение, о котором речь пойдет ниже, сейчас речь о первом. И оно, на первый взгляд, совершенно непонятно. Раши пишет, что Авраам обратился к "старшему из них", но при этом "всех назвал господами". Казалось бы, одно из двух. "Господа мои" – это обращение! Если, по мнению Раши, Авраам обращался только к старшему, то почему в самом обращении он упомянул всех троих гостей (назвав их "господами")? Зачем?

Теперь обещанное продолжение комментария Раши: "Другое объяснение: это – святое имя (Г-сподь). Авраам попросил Святого, благословен Он, подождать его, пока он поспешит пригласить путников к себе в дом. И хотя это обращение фигурирует после слов "и побежал им навстречу", произнесено оно было раньше. Такой ход изложения нередко встречается в Писании, как я разъяснял относительно стиха: "Не спорить духу Моему из-за человека"5, – который стоит после "и породил Ноах"6, хотя, несомненно, предопределение было вынесено за сто двадцать лет до рождения Йефета".

Тут возникает сразу несколько вопросов. Во-первых, зачем Раши вообще потребовалось приводить второе толкование? Чем плохо первое?

Во-вторых, если уж два толкования, то почему версия "секулярного" обращения к тройке пустынников предпочтительнее версии о "сакральном" обращении к Всевышнему с использованием священного имени Б-жьего? Тем более что, по умолчанию, к прямому смыслу слов Писания ближе более общеупотребительное значение слова. А слово Ад-най в значении "Г-сподь", несомненно, несравненно употребительнее, чем "господа мои". Так почему бы не привести первым (если не единственным) толкование, согласно которому в данном случае мы имеем дело со святым именем Всевышнего?

В-третьих, почему в первом толковании Раши пишет о том, что толкуемое слово используется в "секулярном" значении, лишь в конце своего комментария. А второе он начинает с объяснения, что слово используется в "сакральном" смысле. Почему так? В чем разница?

И наконец, в заключение Раши добавляет: "Обa толкования приводятся в мидраше Берейшит Раба". И тут важно понимать: как правило Раши не приводит ссылки на источники своих толкований. Он делает это только в тех случаях, где ссылка дополняет само толкование, поясняя его. Что добавляет к приведенным комментариям ссылка на первоисточник? Кроме того, как правило, если Раши приводит-таки ссылку на несколько толкований, имеющих единый первоисточник, он делает это в начале комментария. Почему же в данном случае он меняет порядок и упоминает первоисточник только в конце комментария?

Ну и напоследок. В известных нам версиях Берейшит Раба упоминается только толкование, согласно которому Ад-най в данном контексте – "секулярное" обращение. Понятно, что в распоряжении Раши была какая-то иная версия мидраша. Но он и не мог не знать о существовании "нашей". И при этом в Талмуде, в трактате Швуот, во всех его версиях, приводятся оба толкования. Почему же, спрашивается, Раши ссылается не на беспроблемный в данном случае Талмуд, а на проблемный в этом же случае мидраш?

Чтобы ответить, по мере сил, на все поставленные вопросы, нам понадобится обратить внимание на сказанное в следующих стихах Писания: "Пусть же принесут немного воды, и омойте ваши ноги, и прилягте под деревом…" Без всякого предисловия "и сказал Авраам" и т. п. Очевидное и напрашивающееся объяснение этого – то, что "пусть же принесут" – это не начало нового разговора, а прямое продолжение сказанного в предыдущем стихе: "Если обрел я милость в твоих глазах, то не пройди мимо раба твоего". Сложно допустить, что "и омойте ваши ноги, и прилягте под деревом" Авраам говорит Всевышнему. Ну сложно. Не складывается. А вот, что он обращается к пришельцам – вообще на раз предполагается. И поэтому Раши пишет, что согласно прямому смыслу слов Писания, имеет место "секулярное" обращение к трем предположительным бедуинам – "господа мои". И поэтому же Раши не нужно пояснять в этом толковании, что речь идет о "секулярном" обращении, ибо это очевидно даже для пятилетки.

А когда возникает необходимость в пояснении? В самом конце первого толкования, чтобы объяснить нужду во втором толковании (согласно которому речь идет о "сакральном" обращении к Святому, Благословен Он). А нужда эта связана с тем, что пониманию прямого смысла слов стиха препятствует, извиняюсь за выражение, неразбериха с числами: за обращением (если исходить из того, что речь о "секулярном" обращении) во множественном числе ("господа мои"), следуют обращения в единственном – "обрел милость в твоих глазах", "не пройди мимо". Вежливо ли это – обращаться только к старшему, как бы игнорируя его спутников? Восток, как мы помним, – дело тонкое. Поэтому Раши подчеркивает, что Авраам обратился ко всем троим. И всех троих назвал "господами моими". Выразил уважение. А дальше говорил только со старшим. Как старший со старшим.

Это объяснение могло было бы быть достаточным, если бы мы не знали уровень гостеприимства и обходительности Авраама. Ну слишком это не похоже на него – общаться только с одним из трех потенциальных гостей, рискуя задеть чувства остальных. Даже если этикет допускает подобное. И даже если предписывает, кстати. Поэтому Раши объясняет: "ведь если он не пройдет мимо, его спутники (также) остановятся вместе с ним". А вот если бы он говорил со всеми, старший мог бы и не остаться, приняв это за неуважение. Мы уже упоминали, что Восток – дело тонкое?

В принципе, тут можно спорить до бесконечности: что предпочтительнее – обращаться только к старшему или ко всем троим в равной степени? Сложно сказать на самом деле. Зависит от того, насколько старший был старше, насколько младшие младше, какая там была внутренняя динамика в троице и т. д. и т. п.

И эта неопределенность, не позволяющая точно утверждать, почему Авраам переходит от обращения во множественном числе к обращению в единственном, вынуждает Раши не ограничиться одним толкованием, но предложить второе. Согласно которому, на протяжении всей реплики Авраам обращается в единственном числе. Обращается к Святому, Благословен Он, и говорит не "господа мои", но "Г-споди". И просит Всевышнего подождать, пока он, Авраам, исполнит долг гостеприимства, и они смогут спокойно договорить.

Но это толкование он приводит только как второе, дополнительное. По целому ряду причин. Во-первых, потому что, как было упомянуто выше, слова следующего стиха ("и омойте ваши ноги...") точно обращены к гостям. Но не предваряются словами "и сказал Авраам" или т. п. Т. е. по умолчанию являются продолжением сказанного в предыдущем стихе. И чтобы объяснить, почему не нужно понимать здесь по умолчанию, нужно сильно постараться, неизбежно отдаляясь от прямого смысла Писания. В глазах Раши это огромный минус.

Во-вторых, все-таки после всех объяснений очень сложно допустить, что Авраам не только прервал разговор со Всевышним, чтобы встретить других гостей, но и попросил подождать. Ну, правда. Тем более что Всевышний явился Аврааму, "чтобы навестить больного"7, чтобы облегчить его страдания. Но после того, как пришли "три мужа", включая архангела-целителя Рафаэля8, с появлением которого Авраам моментально исцелился, явление Всевышнего Аврааму утратило смысл. Зачем бы в таком случае Всевышнему задерживаться? Вот потому-то Раши и приводит это толкование вторым – уж больно оно трудноперевариваемое.

Ну и уже само собой понятно, почему не сразу упоминается, что, согласно первому толкованию, "Ад-най" – "секулярное" обращение: потому что это и без пояснений понятно из самого толкования. С чего бы к трем незнакомцам обращаться, именуя их запрещенным к употреблению всуе именем Всевышнего. Но в конце толкования он это упоминает. Потому что использование этого слова в значении "господа мои" крайне необычно, а значит, требует объяснения. Зато второе толкование с этого ("это – святое имя Господь") начинается, ибо в этом заключается сама суть толкования.

Но будем откровенны: оба предлагаемых толкования, одно чуть больше, другое чуть меньше, даже с натяжкой, не назовешь отражающими прямой смысл слов Писания, в том смысле, который обычно вкладывается в это выражение. Поэтому в заключение своего комментария Раши находит нужным упомянуть, что оба предлагаемых им толкования являются мидрашами9. Двумя из тех мидрашей, о которых Раши пишет выше: "Имеется немало мидрашей, которые соответствующим образом собраны нашими мудрецами в Берешит Раба и в других Мидрашим. Я же намерен лишь выяснить прямой смысл стиха и привожу только ту агаду, которая разъясняет слова стиха, – "речение, изреченное к месту" и т. д. Чтобы выразить эту мысль, Раши важно сослаться именно на Берешит Раба – антологию мидрашей, а не на Талмуд, в котором есть много чего, помимо мидрашей.

Вот-вот должен прийти Машиах. Довольно скоро после его прихода восстанут к жизни усопшие. И в первую очередь – великие праведники. В том числе и праотец Авраам. И каждый желающий сможет спросить у него самого, что там было и к кому он обращался10. А те, кто стесняются, обретут способность понимать слова Торы так хорошо, что разберутся сами, как постановляет Рамбам: "В те времена все евреи будут великими мудрецами и будут знать тайные и глубокие вещи, и постигнут замыслы своего Творца в той мере, в какой только может человеческий разум это постичь, как сказано11 : “Потому что наполнится земля знанием о Б-ге, как полно водою море”"12. Вскорости, в наши дни. Амен.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 20, стр. 75-79.)