В 1990-м году меня пригласили выступить с речью на женской конференции в Торонто. Возвращаясь с конференции домой в Англию, я остановилась в Нью-Йорке, чтобы увидеться с Ребе и попросить его о благословении для одного нашего знакомого, который в этом благословении отчаянно нуждался. В воскресенье Ребе раздавал долларовые банкноты на благотворительность, и, как всегда, к нему выстроилась длиннющая очередь. Я стояла в этой очереди и безостановочно читала псалмы, чтобы придать себе смелости. Я отчаянно боялась, что, оказавшись к ним лицом к лицу, не смогу вымолвить ни слова, потому что в его присутствии меня всегда охватывал всепоглощающий благоговейный страх.

Подойдя к Ребе, я сумела собраться с силами и выдавила из себя, что такой-то человек – я назвала его имя – нуждается в благословении Ребе. К моему изумлению, Ребе поднял руку, как бы отмахиваясь от моей просьбы и показывая тем самым, что тому человеку благословение не нужно, а вместо этого вручил мне три доллара и сказал, что это мне для детей.

Выйдя от Ребе, я расплакалась. Благословение, за которым я пришла, я не получила, а вместо него Ребе дал мне три доллара для детей, которых у меня было гораздо больше, и с ними все было, слава Б-гу, в порядке, и никакое особое вмешательство Свыше им не требовалось. Во всяком случае, так мне казалось.

Когда я вернулась в Англию и меня встретили дети, произошло нечто странное. Ребята похватали подарки, которые я привезла им, и побежали играть. Играли они в игру, которая называется "Ключ-замок". По правилам надо было обежать вокруг дома и первым добраться до входной двери. Кто первый стукнет по двери и крикнет "Дома!", тот и выиграл.

Один из моих сыновей, Мойше, первым подбежал к двери и с криком "Дома!" пробил кулаком стеклянную панель, а когда вытаскивал руку назад, кусок стекла разрезал ее чуть ли не надвое. Мы ринулись с ним в больницу, где потребовалось сделать срочную операцию, после которой к нам вышел врач, потрясенно качая головой. "Еще доля миллиметра, и артерия бы оказалась задета, – сказал он. – Все, что я могу вам сказать: кто-то там, наверху, явно нажимает кнопки для вас".

Я поняла, что тут сыграло свою роль благословение Ребе, сопровождавшее первый из трех долларов, которые он дал мне, и я забеспокоилась, гадая, что будет дальше.

Мойше порезался во вторник. В пятницу мой старший сын, Шимми, развозил на велосипеде буклеты "Лехаим" по синагогам в округе. Обычно он возвращался за полчаса до начала субботы. В этот раз его возвращение прошло совершенно по другому сценарию. Раздался звонок, и, открыв дверь, я увидела на пороге человека, который держал в руках половину велосипеда. Шимми стоял рядом с ним. Тот человек был явно вне себя от волнения. "Мне так жаль! – сказал он. – Я выруливал из-за угла и не заметил его! Я сбил его с велосипеда!"

Меня волновал только Шимми, но он заявил, что с ним все в порядке. И я сказала, что тот человек может уходить.

К сожалению, с наступлением вечера оказалось, что с Шимми далеко не все в порядке, и мы попросили врача, который жил по соседству, зайти и осмотреть мальчика. После осмотра, расспросив Шимми во всех подробностях, как произошла авария, врач заявил: "Тебе невероятно повезло, что в момент удара педаль была поднята, иначе твою ногу раздавило бы всмятку так же, как и велосипед. А сейчас нога даже и не сломана. Она поболит несколько дней, и все, что нужно, – это прикладывать лед и благодарить Б-га за чудо."

Вскоре еще с одним из моих детей произошел третий инцидент , который я не очень хорошо помню. Он был не таким драматичным, как первые два, но в результате я твердо усвоила: если Ребе говорит, что благословение не нужно – оно не нужно, а если оно нужно – Ребе его даст.

Сила его благословений проявилась в полной мере, когда в 1988-м году родился Леви – мой одиннадцатый ребенок. Во время родов я сломала себе два позвонка. Вначале я не поняла, что произошло. Просто мне было очень и очень больно, так что я практически не могла поднять малыша или передвигаться по дому. Когда я ложилась, боль немного утихала, но мать не может материнствовать лежа!

Я вернулась в больницу и рассказала, что чувствую себя калекой и не могу позаботиться о своих детях. Доктора не проявили никакого сочувствия. "У тебя столько детей, ничего другого и ожидать нельзя", – сказали они. Они даже предсказали, что скорее всего я наживу себе межпозвоночную грыжу и проведу остаток жизни в инвалидном кресле. Ясное дело, меня это не обрадовало, так что, узнав, что кто-то из лондонской общины собирается в Нью-Йорк, я попросила передать Ребе просьбу о благословении на выздоровление.

Ребе дал благословение, а также указание проверить мезузы. Мой муж снял все мезузы и разложил их по конвертам, предварительно надписав каждый из них – из какой комнаты снята та или иная мезуза. Затем он отнес их на проверку к соферу – переписчику святых текстов. К тому времени прошло уже шесть месяцев после рождения Леви. Хуже всего я чувствовала себя сидя. Представьте себе мое удивление, когда софер обнаружил, что мезуза, которая крепилась к кухонной двери, где я проводила больше всего времени, негодна: буквы в словах "когда ты сидишь у себя дома" потрескались. Нечего и говорить, мы тут же заменили этот свиток, и спина у меня постепенно поправилась. Мало того, что никакой межпозвоночной грыжи у меня не появилось, как предсказывали врачи, но я впоследствии родила еще троих детей: Мушку, Шмули и Менделя. Я считаю их детьми Ребе, ведь без его благословения они никогда бы не родились.

Перевод Якова Ханина