В 1973-м году мне предложили работу – организовать еврейский летний лагерь во Флэтбуше, одном из районов Бруклина в Нью-Йорке, и стать его директором. Это был большой проект. Изначально планировалось, что в лагерь запишутся от семидесяти пяти до ста ребят. Но мы с женой взялись за дело с таким энтузиазмом, что к моменту открытия у нас собралось более двухсот детей.

Тем летом, незадолго до войны Судного Дня, Ребе при каждой возможности упоминал обязанность каждого еврея приложить усилия к тому, чтобы ни один еврейский ребенок не остался без еврейского образования. В частности, Ребе говорил о необходимости летних лагерей для еврейских детей. Хотя организация, которая меня наняла, была нехабадской, сам я, будучи любавичским хасидом, естественно, стремился исполнять все указания Ребе. Поэтому я встретился с советом директоров и предложил им принять в лагерь даже тех детей, чьи родители не могли его оплатить. И совет со мной согласился.

Как и для школ, для летних лагерей нужны автобусы. Для детей, которые не могли платить, мне пришлось выделить целый автобус. Я написал об этом Ребе, и он ответил благословением и пожелал успеха всей деятельности нашего лагеря.

В середине лета в центральной любавичской синагоге устроили массовый детский сбор, на котором, как обычно, должен был выступать Ребе. Вообще в этом сборе должны были принимать участие местные дети из любавичских семей, жившие в районе Краун-Хайтс, но наш лагерь получил особое приглашение от Ребе. Я был очень тронут оказанной нам честью.

Мы собрали всех детей и прибыли в дом 770 на Истерн-Парквей, в штаб-квартиру Хабада. По окончании послеполуденной молитвы Ребе объявил: "Пусть подойдут Лейзер Лэйн и его летний лагерь и получат монетки для того, чтобы пожертвовать их на благотворительность." Мы подошли двумя группами – мальчики и девочки – и Ребе дал каждому по монетке. Однако некоторые из вожатых были одеты не по-синагогальному – мы приехали с загородной прогулки – и они стеснялись предстать перед Ребе в шортах и футболках. Они боялись проявить таким образом неуважение.

Раздав монетки, Ребе повернулся ко мне и спросил: "Деньги на благотворительность получили все ваши?" Я не мог сказать "да", потому что знал, что подходили не все вожатые. Поэтому я промолчал. Я просто стоял и смотрел на Ребе. Тогда он объявил: "Все, кто еще не получил монетки, подойдите и получите".

Я подошел к моей группе и сказал: "Очевидно, Ребе заметил, что некоторые из нас не подошли получить монетки на благотворительность. Ребе не волнует, как вы одеты. Так что подходите. Получите по монетке от Ребе, и это будет вам благословением".

И они подошли. Они приблизились к Ребе, и он дал каждому по монетке и одарил каждого улыбкой. С тех пор, когда я вспоминаю эту улыбку, меня всегда бросает в дрожь. Много лет спустя я встречался с некоторыми из тех вожатых, и они говорили мне: "Улыбка, которую подарил нам Ребе, она с нами на всю жизнь!"

И еще одна улыбка Ребе стоит у меня перед глазами. Было это примерно в середине 80-х. Я владел тогда мебельным магазином. В магазин зашел один человек. Он начал озираться, ходить взад-вперед по проходам между полками.

– Могу я вам помочь? – спросил я его.

– Спасибо, не надо, – ответил он и вышел. Потом он приходил еще несколько раз, ничего не покупая и отказываясь от помощи. Однако он останавливался поболтать со мной.

Однажды он пришел со своей женой и спросил, не может ли он поговорить со мной. В тот момент я был свободен и ответил: "Конечно".

Он сказал: "Мы знаем, что вы любавичский хасид, и поэтому мы хотим рассказать вам о нашей проблеме. Мы уже женаты несколько лет, а детей у нас нет. Мы обращались к разным врачам, ходили к многим раввинам за благословением. И мы хотим попросить вас об одной вещи. Не могли бы вы пойти к Любавичскому Ребе и попросить его о благословении для нас?"

К тому времени я уже знал, что этот человек вырос среди людей, совершенно непримиримых по отношению ко всему хасидскому и к Хабаду в особенности. Так что его просьба просто ошеломила меня.

Я сказал ему:

– Послушайте, Ребе отвечает всем, кто ему пишет. Сядьте, напишите Ребе письмо, расскажите о вашей проблеме и попросите о благословении.

– Мы не верим в переписку с Ребе, – заявил он. – Почему вы не можете поговорить с ним о нас?

– Все, что я бы сделал сам – это написал Ребе письмо, – ответил я. – Но ваш крик души исходит из такой глубины, по сравнению с которой любые мои просьбы за вас ничего не значат.

Он все-таки отказался писать письмо, однако спросил:

– Бывает ли такое время, что можно подойти к Ребе и переговорить с ним?

Я сказал:

– В канун Рош-Ашана двери Ребе открыты для всех. Кто угодно может подойти к нему и получить благословение на хороший, счастливый год. Встаньте в очередь и попросите благословение на детей.

Ему понравилась эта идея. Он пошел вместе со мной, и мы стояли в очереди около двух часов. Но когда он подошел к Ребе, то не смог произнести ни слова, как будто его губы склеились.

У выхода он чуть не плакал. Он хотел снова встать в очередь и попытаться еще раз.

"Знаете что? – сказал я ему. – Через неделю наступит канун Йом-Кипура. Ребе будет раздавать леках – медовый пирог. Если хотите, мы можем встретиться в том же месте в то же время и сделаем то же самое. Вы пройдете перед Ребе, и у вас будет еще один шанс попросить его о благословении, когда он даст вам леках."

И вот что произошло. Мы выстояли очередь, и когда он подошел к Ребе, он протянул руку, чтобы получить леках, но вместо того, чтобы высказать свою просьбу, он просто выкрикнул от всего сердца: "Ребе!!!" Больше ничего он не мог произнести. А Ребе сказал ему: "Зэра хая векаяма" ("Да будут у вас дети, живые и здоровые").

Он был потрясен. Он не мог поверить тому, что только что произошло.

– Я же ничего не сказал! Откуда Ребе узнал?! – восклицал он на выходе.

– По глазам у вас прочитал, – ответил я ему.

В канун следующего Йом-Кипура он стоял перед Ребе, держа в руках недавно родившегося ребенка. Он раскрыл ручку малыша, и Ребе положил в нее леках. А затем Ребе улыбнулся. Я видал в своей жизни много улыбок, но чтобы описать такую улыбку, у меня нет слов. Эта улыбка осветила весь мир.

Перевод Якова Ханина