Я родился в Детройте, штат Мичиган, в 1945-м году в нерелигиозной еврейской семье. В те дни все отмечали бар-мицву, даже нерелигиозные, и ходячей шуткой было, что бар-мицва у таких, как мы, это на девяносто девять процентов "бар" и лишь на один процент "мицва".

В 1963-м году я поступил в университет штата Мичиган и в течение четырех лет изучал философию, получив по окончании степень бакалавра. За эти четыре года я избавился от одного процента мицвы, остававшегося с тринадцати лет, и девяносто девять процентов бара использовал в буквальном смысле – подрабатывал певцом в барах университетского городка Энн-Арбор.

А затем настал день, когда в университет приехал знаменитый профессор, известный тем, что потреблял ЛСД в огромных количествах. Тысячи людей, и я в том числе, отправились посмотреть на него. Зал был забит до отказа, сидячих мест не было. Он говорил, как важно употреблять этот недавно появившийся психоделический наркотик, который открывает новые горизонты в душе и помогает человеку стать тем, кем он является на самом деле. И он сказал, что тот, кто таким образом достигнет просветления, никому не нанесет вреда. И добавил, что в мире есть лишь одно-единственное зло.

Я с нетерпением ждал, что он назовет это зло. Я уже решил, что как только он закончит свою речь, я побегу колоть себе ЛСД, который так чудесно справляется со всеми мировыми проблемами.

И вот он назвал это единственное зло – религиозные евреи и их ревнивый Б-г.

В то время у меня практически не было никакой еврейской самоидентификации. Я еле помнил, что я еврей. Но этот человек говорил, что из всех народов мира, всех рас и религий, только евреи – это зло.

И тогда вместо того, чтобы положиться на его слова и потреблять ЛСД, я решил, что попытаюсь сам это выяснить. Профессор сказал, что евреи плохие, и я хотел понять, что он нашел в евреях такого ужасного и почему он был в этом уверен.

Чтобы узнать о евреях, я прочитал Библию и уже на страницах книги Брейшит очень удивился. Библия оказалась очень небиблейской. Авраам не совершал никаких чудес. Ицхак и Яаков не говорили о небесах, не говорили про ад. Они не вели никаких проповедей. У них не было никаких ритуалов. Разве не из этих вещей должна состоять религия? А тут ничего такого не было.

Мной полностью завладело желание понять Авраама, Ицхака и Яакова. Во всех остальных религиях я мог разобраться – я изучал сравнительную теологию в университете, особенно восточную философию, и знал, что все они обещают новые возможности и откровения или новые наслаждения и просветление. А тут ничего подобного не было. Даже те немногие обещания, которые Всевышний дал Аврааму, Ицхаку и Яакову, Он не исполнил в течение их жизни. И Моисей никогда не ступал на Землю Обетованную. Так что я совершенно не понимал, в чем суть иудаизма.

В поисках ответа я посетил множество самых разных раввинов и множество разных синагог. И нигде не получил удовлетворительных ответов до 1971-го года, когда повстречался с хасидом Хабада. Это был рав Иче Меир Каган, чудеснейшая личность. Я задал ему свои вопросы, и он, указывая на фотографию Ребе, сказал: "Ты должен увидеть этого человека". Что я и сделал. Поездка на машине из Мичигана в Нью-Йорк занимает двенадцать часов, но я поехал.

Я оказался на фарбренгене в штаб-квартире Хабада в доме 770 на Истерн Парквэй. Когда я вошел, там было от 500 до 700 хасидов, которые пели прекрасную хасидскую песню. Я любил музыку, ведь я был профессиональным музыкантом, но подобной музыки я никогда не слышал. Она перенесла меня в совершенно другое состояние ума - открытое и позитивное.

А затем Ребе начал говорить. Он говорил в течение двух часов на идиш, который я совершенно не понимал, но я наблюдал за ним и за хасидами. Я увидел, что Ребе говорил совсем не как гуру. Он не пытался ввести слушателей в транс. Вместо этого он вовлекал свою аудиторию в то, о чем говорил. Я никогда еще не ощущал себя в такой атмосфере. Она не была духовной. Она, безусловно, не была физической. Она была настоящей.

Я начал думать: кто же он такой? Он не может быть обычным человеком. Но он и не ангел и не какой-нибудь оккультист. Кто же он? И тут меня как стукнуло: он такой же еврей, как Авраам, Ицхак и Яаков. А затем я сказал себе: "Он еврей и я еврей. Я остаюсь здесь".

И именно это я и сделал. Я остался, чтобы научиться быть таким же евреем, как Авраам, Ицхак и Яаков, научиться, как сделать мир лучше. Я учился в йешиве "Адар Атора". Я полностью отдался учению - днем и ночью. Но у меня все еще оставался один вопрос, который очень меня мучил.

А затем я получил аудиенцию у Ребе, которая называется йехидус. Цель йехидуса - пробудить в душе тот ее аспект, который отвечает за выполнение ее задачи в мире: исправить его, сделать его лучше.

Представ перед Ребе, я признался ему, что меня очень беспокоит серьезный вопрос. Я сказал ему, что восточные религиии никогда не привлекали меня. Их философии о просветлении и нирване интересны, но сами религии в общем-то сводятся к эгоизму, когда приветствуется лишь личное духовное продвижение, а благополучие других не имеет значения. Но христианство другое. Христиане следуют тому, кто сказал: "Отбрось все, доверяй лишь Б-гу, и тогда ты придешь к святости". Никогда ни на секунду я не думал, что тот человек был Б-гом, но мне казалось, что он озвучил новую и важную идею. И я сказал Ребе, что эта мысль преследует меня. Что мне делать?

Ребе сказал: "Твое дело - изучать Тору и полностью отрешиться от этих мыслей. Все, что есть истинного в той религии, взято из Торы".

Я спросил: "Если я буду изучать Тору, я смогу доказать, что христианство ложно?"

Ребе ответил: "Нет, это не твое дело. Твое дело - концентрироваться на хорошем. Ты должен изучать Тору, изучать Талмуд, еврейский закон и хасидизм".

И как только Ребе сказал это, я успокоился. Я словно стал другим человеком. Он как будто выпрямил что-то внутри меня в духовном плане, и я понял, что не обрету счастья на других путях. Несколькими словами Ребе снял с меня тяжелый груз, и с тех пор я мог сосредоточиться на том, чтобы быть евреем.

Перевод Якова Ханина