Моя семья – карлинские хасиды, но это не помешало хабадской йешиве города Лод в Израиле пригласить моего отца, Исраэля Гроссмана, возглавить ее. Так начались наши отношения с Ребе. По всем вопросам йешивы отец отчитывался перед ним, получал от него указания. Еще молодым человеком я сам написал Ребе и получил от него замечательное письмо, в котором он поощрял мои занятия Торой.

После чудесной победы Израиля в Шестидневной войне вся страна испытала необыкновенный духовный подъем. Я удостоился посетить Стену Плача в день ее освобождения и, стоя рядом с ней, подумал: "Что я могу сделать, чтобы выразить благодарность Всевышнему?" И я решил всю жизнь посвятить тому, чтобы приближать евреев к их вере. Другими словами, заниматься тем, к чему так часто призывал Ребе и что особенно ярко проявилось тогда в кампании тфилин, которую он начал перед войной, поощряя как можно больше евреев исполнить эту заповедь.

Я также был близок к ребе из Лелова. Вскоре после войны он попросил меня перебраться из Иерусалима в Бней-Брак, чтобы возглавить там образовательное учреждение Торы. Под нашей квартирой располагалась сигаретная фабрика. Я заметил, что рабочие фабрики приходили слишком рано, а уходили слишком поздно, чтобы иметь возможность надеть тфилин. Получив разрешение у управляющего, я начал приходить на фабрику несколько раз в день во время их перерывов и помогать работникам надеть тфилин. Когда я сообщил об этом Любавичскому Ребе, он очень обрадовался и попросил меня продолжать.

А затем ко мне с новым предложением обратился Леловский ребе: "Может быть, тебе стоит поехать в Мигдал Аэмек и посмотреть, нельзя ли чем-нибудь помочь тамошней молодежи?" Я даже не знал, где это место на карте и откуда вообще Леловский ребе слышал о нем. Но я не задавал вопросов, собрался и отправился туда.

Шел 1968 год. Мигдал Аэмек, городок на севере, начал строиться десятилетием ранее для новых переселенцев. Теперь же его жители страдали от безработицы, нищеты и не знали, как справиться с детской преступностью. Сам же я прибыл туда прямиком из религиозных теплиц Меа-Шеарим и Бней-Брака. Когда я простодушно поинтересовался, где тут местные йешивы, люди просто не поняли, о чем я говорю.

– Где же мне найти молодежь? – спросил я.

– На дискотеке, – был ответ.

Я никогда не слышал такого слова. Что это, название йешивы? После дальнейшего расследования я понял: диско-клубы – это нечто вроде Пурима, но только круглый год!

Оказалось, что я быстро нашел общий язык с ребятами в этих местах и даже получил прозвище "диско-раввин". У некоторых ребят, с которыми я подружился, имелись родственники, сидевшие в находившейся неподалеку тюрьме "Шатта". Я начал ходить и туда. Со временем это привело к созданию успешной программы по реабилитации заключенных.

Зная, как Ребе ценит мою работу с молодежью и с заключенными, я взял себе за правило регулярно писать ему подробные отчеты о моей деятельности. Он, в свою очередь, расспрашивал меня о мельчайших деталях и хотел всегда быть в курсе происходящего.

Со временем я пришел к выводу, что, для того, чтобы совершить настоящую революцию, необходимо образовательное заведение для нуждающихся в особой заботе детей из трудных семей. Даже после того, как в 1970 году меня назначили раввином Мигдал Аэмека, я продолжал мечтать о таком заведении, но не имел ни малейшего представления, с чего начать и как к этому подступиться.

В 1972 году меня пригласили в США собирать пожертвования. Впервые я встретился с Ребе лично. Перед аудиенцией я подробно написал Ребе обо всем, что произошло с тех пор, как я прибыл в Мигдал Аэмек. Помимо прочего, я поделился своими сомнениями относительно моей раввинской должности. Не было ли ошибкой взваливать на себя эту ношу? Да и достоин ли я вообще этого?

Ребе начал с обсуждения моих сомнений относительно раввинской должности. Он процитировал Талмуд, где говорится, что, займет ли кто-либо раввинскую или вообще руководящую должность, предопределено Свыше. То, что меня назначили раввином в Мигдал Аэмеке, говорит само за себя: так и должно быть.

Затем Ребе сказал, что, будучи раввином, я в первую очередь должен обратить внимание на соблюдение законов семейной чистоты и, в частности, проверить соответствие всех микваот – бассейнов для ритуального погружения – всем тонкостям еврейского закона. А кроме того, что не менее важно, микваот должны быть красивыми, чистыми, без пятнышка, чтобы там вовремя проводили ремонт, чтобы их вовремя убирали. А еще работать там должны женщины помоложе. Новому поколению легче с ними сойтись, общаться, чувствовать с ними себя более свободно, в какой-то мере отождествлять себя с ними. И таким образом новое поколение более охотно станет соблюдать великую заповедь окунания в микву.

Меня поразило, насколько практичные и точные решения предлагал этот великий Ребе для таких сложных проблем. Он говорил о преимуществах обучения мальчиков и девочек в раздельных школах, причем не с религиозной точки зрения, о стратегии поддержания надлежащего уровня кашрута в местных пищевых заведениях. Духовное состояние Мигдал Аэмека он знал, словно сам там побывал.

На этой же аудиенции я упомянул мою мечту основать новое образовательное учреждение, чтобы приблизить молодежь к иудаизму, держа их подальше от преступности и давая им шанс на лучшую жизнь. Ребе с интересом слушал о моих успехах на этом поприще, дал мне множество благословений и обещал, что, когда я создам такое учреждение, мне будет сопутствовать еще больший успех.

Когда нам в конце концов удалось заложить основание для йешивы "Мигдал Ор", как мы ее назвали, я тут же известил Ребе, и он немедля прислал поздравительную телеграмму с потрясающими благословениями.

На следующий год я снова посетил Ребе и сообщил ему, что у нас учатся дети с шестого по восьмой класс. Ребе сказал, что мы должны расширяться, а затем добавил: "Рядом с вашей йешивой недавно построили несколько домов. Ты должен попытаться их приобрести".

Поначалу я опешил. У нас капитала на нашу организацию-то не хватало! Но, набравшись нахальства, я обратился к администрации, заведовавшей этими зданиями, и сумел купить всю соседнюю улицу, что со временем позволило нам значительно увеличить нашу йешиву.

Ребе следил за каждым шагом развития наших организаций. Каждый год мы проводили благотворительный банкет в поддержку "Мигдал Ор". Перед банкетом я обязательно ездил к Ребе, чтобы получить его благословение. И каждый раз незадолго до банкета мы получали письмо от Ребе, в котором говорилось, насколько он ценит нашу деятельность. В этих письмах Ребе призывал к финансовой поддержке нашей организации. После банкета мне всегда звонил его секретарь, Лейбл Гронер: Ребе хотел знать, как у нас все получилось.

Однажды я пришел на фарбренген Ребе вместе с Шаулем Амором, который был тогда мэром Мигдал Аэмека. "Мигдал Ор" к тому времени стал огромной организацией, несмотря на противодействие со стороны некоторых. Ребе же сказал мэру, что одной "Мигдал Ор" в городе недостаточно!

Затем мэр, испытывавший тогда боли в ноге, попросил Ребе благословить его на полное выздоровление. "Общественный деятель, такой, как вы, должен быть здоров, – сказал ему Ребе – У вас нет времени болеть! Ваша задача – распространять Тору в городе и помогать расширению "Мигдал Ор". Когда вы здоровы, весь город здоров!"

Перевод Якова Ханина