Когда родилась моя старшая сестра Дина, ее губы и ногтевые ложа были синими. Ничего необычного для новорожденных в этом нет, но в ее случае синева не проходила. В медицинских терминах, кровь в ее теле неправильно циркулировала и не обогащалась кислородом. Что-то было не так.

Мои родители жили в Бостоне, и они пошли с Диной в бостонскую детскую больницу, где ей поставили диагноз: серьезный врожденный порок сердца, который называется Тетрада Фалло. Шел 1943 год, в больнице изучали этот синдром уже несколько лет. Моим родителям сказали, что их дочь не проживет и года, если ее не лечить, но если провести определенные хирургические процедуры, которые как раз были недавно там разработаны, ее жизнь можно немного продлить.

В тот период мои родители уже стали близки к шестому Любавичскому Ребе, рабби Йосефу-Ицхаку Шнеерсону. Они обратились к нему за советом, и он ответил, что операцию проводить не следует. Что почувствовали мои родители, получив такое указание, я и представить себе не могу, а уж тем более – как вообще человек способен сказать что-либо подобное отцу и матери в такой ситуации. Но это то, что сказал Ребе, и операцию делать не стали.

До своего первого дня рождения Дина дожила. Я помню, как годы спустя родители снова и снова пересказывали истории о том, какие грандиозные празднества были устроены в нашей семье по этому поводу. Затем Дина дожила до второго дня рожденья, затем – до третьего. Я родился, когда ей было шесть. Хотя ее физические способности были ограничены и большую часть времени ей приходилось учиться дома, родители были счастливы: их дочь жива.

Затем появились новые методики и технологии диагностики, и оказалось, что она страдала не от Тетрады Фалло, а от совершенно другой болезни, о которой в 1943 году мало что знали. Если бы эту маленькую, слабую, синенькую девочку тогда прооперировали, оказалось бы, что помочь ничем нельзя, а саму операцию она вряд ли бы пережила.

Несколько лет спустя доктора, которые периодически осматривали ее, пришли к выводу, что уже достаточно понимают ее случай, чтобы провести операцию. Когда ей исполнился двадцать один год – она была самой старшей пациенткой в детской клинике – она легла на операционный стол, а когда ее вывезли назад, ее губы уже были розовыми!

Я помню, как вскоре после этого моя мать со мной и с Диной отправилась в супермаркет. Я шел рядом с матерью, а Дина – немного сзади. Слабая, маленькая девушка, она никогда ни за кем не поспевала, и мама прошептала мне:

– Она не отстает?

– Нет, – ответил я, осторожно взглянув назад, – она рядом.

Со временем Дина вышла замуж, и они с мужем удочерили девочку.

Когда моя сестра умерла и мы справляли траур, кто-то заметил:

– Какая жалость, что она прожила всего пятьдесят лет.

– Нет! – сказал мой брат. – Это благословение, что она прожила пятьдесят лет!

А если бы не слова Ребе Раяца, скорей всего, этого бы не случилось.

А в конце 70-х, когда Ребе уже давно занял место своего святого тестя, с вопросом о хирургическом вмешательстве столкнулась моя мать. У нее обнаружили болезнь печени, и произошло это очень поздно.

Чтобы понять вопрос, с которым она обратилась к Ребе, следует объяснить несколько медицинских принципов. Когда человек ест, пищеварительная система расщепляет еду на мелкие химические соединения. Некоторые из них нужны организму, а другие могут быть вредны. Все они абсорбируются в кровеносные сосуды в пищеварительном канале и переносятся в печень для фильтрации. Печень обрабатывает их, удерживает полезные и устраняет вредные соединения. Если вредоносные токсины не удаляются, результат может быть нехорошим. И если печень повреждена, она не может исполнять свою важнейшую задачу. А если она не успевает делать свою работу, токсины накапливаются в теле, что, естественно, приводит к проблемам. Хуже того, оставшиеся в печени здоровые ткани уже не могут контролировать и обрабатывать проходящий через них поток крови, кровь накапливается в мелких сосудах, которые растягиваются до тех пор, пока не разрываются, и тогда в пищеварительном тракте начинается кровотечение, которое может привести к смерти.

Когда у матери обнаружили эту проблему, было уже поздно, и единственное, что врачи могли предложить, это хирургическую процедуру, а именно шунтирование, при котором кровь не попадала бы в печень и внутреннее кровотечение прекратилось бы. Но, как побочный результат, токсины бы уже не выводились из тела. Что же нам было делать?!

Мы обратились к Ребе и дали ему всю информацию: болезнь матери, ее нынешнее состояние, предложение врачей и побочные результаты успешной операции. Ответ, который он дал, изумляет меня по сей день. "Да! – сказал он. – Обязательно проведите операцию. Никакого риска побочных результатов нет".

В течение жизни у человека может быть множество контактов с Ребе. Многие из них могут касаться рутинных вопросов и ответов, простых вещей, которые не оставляют глубокого следа в памяти. Но странные, необычные, непонятные вещи – они оставляют след. И этот ответ Ребе мы не могли понять. И ведь мы знали, что Ребе хорошо понимает медицину, и все эти сложности, сама болезнь и ее побочные результаты должны были быть ясны для него. Я не должен был объяснять ему, что токсины, если их не фильтровать в печени, останутся в теле и последствия будут тяжелыми! Так уж устроено тело! Мы ожидали, что побочных результатов не избежать, и лишь сомневались, окажутся ли они столь тяжелыми и быстрыми, что перевесят пользу от операции.

Я не считаю себя любавичским хасидом и не знаю всех любавичских обычаев, но Ребе есть Ребе. Я должен был напомнить себе, что Ребе не оговаривается и не ошибается. Если я его и не понимаю, так это из-за того, что я сам ограничен.

И мы согласились на операцию. Моя мать отправилась в операционную, а мы приготовились ждать, что нам скажет врач. Ждать пришлось невероятно долго. Наконец нам рассказали, что происходит. Вместо одного большого кровеносного сосуда, которым можно было бы манипулировать, ее тело использовало целый набор мелких сосудов, по которым кровь поступала в печень. Такой набор называется "плексус" – "сплетение". С ним нельзя проводить шунтирование, и процедура оказалась технически невыполнимой. Но во время операции доктора неожиданно обнаружили рядом с печенью огромную аневризму, готовую разорваться, что представляло бы немедленную угрозу жизни. Благодаря операции они обнаружили эту угрозу и смогли тут же на месте исправить ее. Они также удалили опасно разбухший желчный пузырь, что, скорей всего, несколько улучшило кровообращение.

У моей матери остались проблемы с печенью, но она поправилась после операции и прожила еще несколько лет. И в конце концов слова Ребе оказались точными на сто процентов: ей нужна была операция – из-за аневризмы, – но побочных результатов не было, поскольку шунтирование не проводилось.

Перевод Якова Ханина