В 1955-м году в Тель-Авиве открылась сефардская йешива "Йешиват Арамбам Убейт Йосеф". Хотя мне было всего двадцать лет, меня назначили ее руководителем. Вначале учеников в йешиве было совсем немного, но с каждым годом их становилось все больше, и со временем возникла необходимость в новом здании, где йешива могла бы расти и развиваться.

В 1972-м году я отправился в США в попытке собрать деньги на покупку земли под новое здание и на строительство йешивы. В то же самое время в Америке находились несколько израильских бизнесменов, оказывавших поддержку нашей йешиве. Когда мы встретились, они сообщили мне, что у них назначена аудиенция у Любавичского Ребе, и предложили пойти вместе с ними. Я согласился, хотя тогда еще знал о Ребе очень мало.

Насколько я помню, аудиенция состоялась поздно ночью. Мы зашли в кабинет Ребе, и бизнесмены задали подготовленные вопросы. Если не ошибаюсь, они просили совета по поводу своих деловых операций. Ребе дал им благословение, и мы собрались уходить.

Все это время я не промолвил ни слова. И вдруг Ребе сказал: "Раввин, который пришел с вами, пускай останется". Он поднялся со своего кресла и обратился прямо ко мне: "Вы – рав Авраам Хапута?" Я был поражен, что он знает мое имя. Я ответил утвердительно, он попросил меня присесть и начал разговор, который занял немало времени – по крайней мере сорок пять минут. Он легко говорил на чистом иврите, все время улыбаясь. С моей точки зрения, беседа была замечательной, очень приятной, очень легкой.

Время от времени один из секретарей открывал дверь, но, видя, что Ребе продолжает говорить со мной, оставлял нас в покое. Дверь приоткрывалась каждые несколько минут, потому что множество людей ждали своей очереди, но Ребе никак на это не реагировал. Он продолжал задавать всевозможные вопросы о йешиве, о ее учениках, об уроках. И я упомянул, что мы просим городские власти выделить нам участок земли под новое здание, поскольку йешива растет.

Прежде, чем закончить аудиенцию, он попросил меня добавлять хабадское учение в уроки, которые я давал моим ученикам. Я ответил, что мои лекции обычно варьируются и в дополнение к сефардским источникам и трудам Маймонида включают учения различных ашкеназских школ, в том числе мусар (еврейское этическое учение), учения литовских йешив, хасидские учения последователей Баал Шем-Това. Но Ребе, как я понял, хотел, чтобы я включил в уроки именно хабадское учение. Ранее я уже изучал книгу "Тания", основополагающий труд хасидизма Хабад, поэтому легко согласился.

Уже собираясь уходить, я упомянул, что написал и опубликовал немало своих книг, и Ребе сказал, что хотел бы с ними ознакомиться. Он обратился к секретарю: "Какие бы книги рав Хапута ни прислал, пожалуйста, приносите их мне сразу же. И какие бы хабадские книги он ни попросил, дайте ему, прежде чем он уйдет".

Я вернулся в Тель-Авив, и – чудо из чудес – вскоре городские власти, совершенно нерелигиозные люди, выделили нам участок земли под здание новой йешивы. Примерно тогда же меня назначили членом тель-авивского религиозного совета, и я думал, что этот подарок от городских властей имел отношение к тому, что меня знал рав Иссер-Йеуда Унтерман, который до 1966-го года был главным раввином Тель-Авива, а затем в течение шести лет занимал пост главного ашкеназского раввина Израиля. Но я был неправ.

Что произошло на самом деле, я узнал только спустя тридцать четыре года, когда в 2006 году отмечалось очередное завершение годичного изучения "Мишне Тора", четырнадцатитомного законодательного шедевра Маймонида. Это изучение началось в 1984 году, когда Ребе установил расписание ежедневного изучения "Мишне Тора". Как руководитель йешивы, программа которой в своей основе фокусировалась на трудах Рамбама, я получил приглашение от Хабада принять участие в начале нового цикла изучения "Мишне Тора". Естественно, я согласился. И вечером, когда я должен был выступать, я испытал величайшее потрясение.

Мне показали письмо Ребе, написанное в октябре 1972 года и адресованное Йеошуа Рабиновичу, мэру Тель-Авива. Там, помимо прочего, говорилось:

"Мое письмо, возможно, удивит Вас, поскольку до сих пор нам не представлялось возможности встретиться или связаться иным образом, но, поскольку дело касается общественной пользы, я надеюсь, что Вы прислушаетесь к моей просьбе, особенно учитывая, что положительное решение вопроса полностью зависит от Вас.

Дело касается "Йешиват Арамбам", находящейся в тель-авивском районе Адар-Йосеф. Как мне стало известно, напротив йешивы находится участок земли, который йешива пытается приобрести, но формальное разрешение "изменения статуса" постоянно откладывается.

Хотя я не знаком со всеми подробностями этого дела и связанными с ним проблемами, я знаю, что оно касается фундаментальной задачи – необходимости широкого изучения Торы, особенно в сефардской общине, чья молодежь сталкивается с особыми трудностями, в первую очередь связанными с тяготами абсорбции, после того, как они вместе со своими семьями оказались с корнем вырваны из стран, где их предки проживали в течение сотен лет, и теперь, прибыв на Святую землю, они вынуждены приспосабливаться к совершенно другим условиям жизни, радикально отличающимся от того, к чему они привыкли – несомненно этот вопрос заслуживает самого пристального Вашего внимания и помощи, не ограничивающейся рамками закона, и даже более того.

Я пишу в поддержку их просьбы, а также прошу и от себя лично: вдвойне и более того, помочь развитию вышеупомянутой йешивы в общем, а в частности – чтобы они получили желаемый участок земли, который, в соответствии с их просьбой расположен..."

Я был поражен. Ребе просил мэра выделить нам участок под йешиву! Во время аудиенции он услышал, что мне нужен новый участок, чтобы принять больше учеников. Я не просил его помочь и уж тем более не ждал от него никакой помощи. Но он сам взял на себя заботу о том, чтобы у нас было место.

Он был не просто ребе для своих хасидов, он заботился обо всем еврейском мире. У меня нет никакого сомнения, что его просьба сыграла решающую роль в том, что мы получили участок. Мы построили большое здание, рассчитанное на сотни учащихся. Все благодаря Ребе. Его глаза были открыты, он видел, он принимал к сердцу и действовал.

Перевод Якова Ханина