Обе правые

Нигун "Йемин Ашем" принадлежит третьему Любавичскому ребе, Цемах-Цедеку. Мелодия его иллюстрирует фрагмент 118 главы Теилим, являющийся частью молитвы Алель: "Десница Г-спода вознесена, десница Г-спода дарует победу".

Десница – правая рука – как известно, в хасидуте символизирует хесед, доброту Всевышнего. Кроме того, в приведенном выше отрывке используется Имя Творца, означающее Его доброту и сущность, выходящую за рамки природы творения. При этом, речь идет о войне. Таким образом, в вербальном тексте содержится парадокс: война олицетворяет не сокрытие Творца, а наоборот, раскрытие Его со стороны качества хесед (перефразировав известную поговорку, можно сказать, что в данном отрывке Б-г – это тот, у кого "обе руки правые").

Любовь или трепет?

Музыка же, сопровождающая эти строки, свидетельствует об обратном. В первой половине фразы ("десница Г-спода вознесена") восходящая мелодия звучит ярко и жизнеутверждающе, она охватывает очень широкий диапазон и строится на звуках, являющихся обертонами (отзвуками) друг друга. Это такой императивный, первозданный (базирующийся на акустических законах) зов, мощно перерезающий тишину, предшествующую звучанию нигуна. Эта интонация действительно вызывает ассоциации с раскрытием Всевышнего во всей Его сути, Творящего добро "вознесенной десницей".

Однако вторая половина фразы ("десница Г-спода дарует победу") рисует совсем противоположный звуковой образ: ее нисходящие интонации как бы склоняются во множестве коротких поклонов. Создается ассоциация с жестом, когда слуга пятится спиной к выходу, боясь ненароком отвернуть лицо от господина, при этом, поминутно кланяясь. Ни о каком олицетворении "десницы" тут и речи быть не может. Эта мелодия – иллюстрация "левой стороны", строгости, страха, гвуры. В то время как словесный текст формально декларирует доброту Всевышнего, музыка предательски выдает истину – душевный трепет перед Ним, вполне объяснимый после предыдущей интонации – зова.

Так мог чувствовать себя Адам после того, как в Ган-Эдене раздался громогласный призыв: "Где ты?!" Так могли себя чувствовать души евреев у горы Синай, вылетевшие от страха из собственных тел после первых же звуков заповеди "Я – Г-сподь Б-г твой". Так чувствует себя творение, соприкасаясь с безграничным добром и явным проявлением Творца. Оно не может вынести подобный опыт и находится на грани исчезновения.

Торг

На следующей стадии диалога у творения пропадает дар речи. То есть словесный текст заканчивается, а мелодия продолжает свое развитие. Как мы знаем со слов Ребе, мелодия без слов имеет преимущество, поскольку лишена ограничений, накладываемых жестким регламентом вербального языка. Словесный текст имеет более конкретное смысловое значение, он ограничивает восприятие слушателя четким кругом образов. Следовательно, с исчезновением текста (или при его изначальном отсутствии) мелодия обретает свободу.

Звучит ли свободно мелодия второго раздела нигуна? Безусловно, отсутствие вербального текста производит подобный эффект. Но вслушаемся в текст музыкальный. Он построен на сочетании обеих интонаций первого раздела. Мы слышим (так явно, как будто почти видим) оба жеста: и "воздетую десницу", и поклон верного слуги. Оба звучат фрагментарно, с попыткой объединиться в цельное высказывание, как бы стараясь взаимно примириться с существованием друг друга.

Эта интонационная сцепка звучит дважды, от двух соседних звуков в нисходящем движении (такой прием повтора одной и той же мелодии от разных звуков в профессиональной музыке называется секвенцией). В результате возникает некое инертное направление вниз, создающее ассоциативный образ "заплыва по течению", пассивности, расслабленности, доверия. Подобное состояние имеет свое еврейское название: битахон – доверие Творцу, умение положиться на Него, убрав свое "я" и предоставив Ему место у руля.

Принятие

Однако, и это еще не окончание. Хотя строка из Теилим давно отзвучала и умолкла, мелодия (по словам Алтер Ребе, "перо души") продолжает эхом рефлексировать и фиксирует. В третьем разделе нигуна сначала очень коротко звучит подобие интонации "воздетой десницы" (в урезанном сжатом диапазоне), за которой следует не поклон раба, а теперь уже по-настоящему свободный звуковой поток.

Рождение нового

В хасидской музыкальной традиции есть жанр "вхождения души в тело". Нигуним, принадлежащие к нему, строятся по стандартной схеме. В первом разделе звучит приказ Всевышнего о том, что душе пришло время спускаться в нижний мир. Во втором – крик души, боящейся оторваться от Источника. В третьем – умиротворяющая идея: это спуск ради подъема.

В нигуне "Йемин Ашем" мы также можем проследить подобную схему, однако Ребе Цемах-Цедек значительно видоизменил ее. Так диалог приказывающего Творца и несогласной души перемещен полностью в первый раздел. При этом, душа не "кричит", а трепещет, сжимается и пятится под давлением приказа. Во втором разделе голос Творца уменьшает интенсивность и душа также аннулирует свое "я" перед волей Всевышнего. В третьем разделе показано, как Всевышний и вовсе "ужимается" в пространстве и времени, чтобы дать душе "место" и смелость чувствовать себя собой. Это может символизировать как рождение человека ("малого мира"), так и сценарий сотворения мира в целом, глобально, когда Б-г настолько сжал Свой свет ради того, чтобы мир мог его воспринять, не разрушившись, что творение получило свободу ощущать себя как бы "отдельно" от Творца.

И в этой "битве" действительно побеждает десница Всевышнего, то есть Его доброта, дающая нам время и место быть.