Комментируя слова "и воскурил на жертвеннике" из стиха: "И взял Моше это с их ладоней, и воскурил на жертвеннике сверх всесожжения"1, – Раши пишет: "На протяжении семи дней посвящения Моше совершал служение в белом облачении2". На первый взгляд (и в соответствии с объяснениями целого ряда классических толкователей Раши) он отвечает на вопрос, в качестве кого Моше исполнял функции коэна на протяжении семи дней "посвящения". И его ответ: в качестве коэна. На эти дни ему было даровано коэнское достоинство, о чем и свидетельствует то, что он облачался в эти дни в белые одеяния.

Но в таком случае непонятно (оставим сейчас в стороне вопрос, почему Раши объясняет этот момент только здесь, именно в таком контексте): почему Раши упоминает только незначительную, на первый взгляд, деталь ("белое облачение"), а не главное (если он действительно так считает) – то, что в дни "посвящения" Моше обладал статусом коэна, чтобы не сказать, "был коэном"? Подобно тому, как сказано в Торат Коаним3: "Все семь дней посвящения Моше выступал в качестве первосвященника".4

На первый взгляд, можно предположить, что Раши пишет о белом одеянии, а не о коэнском достоинстве, потому что полагает, что, по его мнению, согласно прямому смыслу слов Писания, Моше не был коэном и на протяжении семи дней "посвящения". Все что было – это некое разовое повеление (вне рамок корпуса заповедей) ему в эти семь дней совершать служение, в принципе, заповеданное коэнам, к числу которых он не принадлежал.

То, что Моше исполнял в дни "посвящения" функции коэна (а о том, что так и было, мы знаем из текста самого Пятикнижия), может быть истолковано в двух смыслах. Что в эти дни он действительно был коэном. И не просто коэном, а первосвященником. Хотя и временным и поэтому, очевидно, облачался, в этом качестве, в некие особые белые одеяния5. Или же что Моше не был коэном вовсе (и тем более первосвященником). А то, что он исполнял коэнские (первосвященнические) обязанности в течении семь дней "посвящения" – на то было частное повеление. Но в таком случае какая разница, в каком облачении он совершал служение? Раз уж это не упоминается в самом тексте Писания!

Судя по всему, Раши придерживается второго мнения. Почему "по всему"? Потому что в комментарии к Шмот (4:14) он пишет: "Рабби Йеошуа бен Корха говорит: "Везде в Торе “воспылавший гнев” оставляет след. Однако здесь не говорится о следе, и мы не находим кары, последовавшей за этим гневом". Сказал ему рабби Йоси: "Также и здесь говорится о каре: Всевышний сказал Моше: "Аарон должен был стать леви, но не коэном. И Мною было назначено, что род коэнов произойдет от тебя. Отныне будет иначе: он станет коэном, а ты будешь леви", – как сказано: "Моше, человек Б-жий, – его сыновья названы среди колена Леви"6. Т. о. два мнения: по первому, Моше вообще никогда не должен был стать коэном; по второму, изначально должен был, но лишился этого шанса еще до Исхода.

Исходя из этого, можно заключить, что Раши считает, что, согласно прямому смыслу слов Писания, Моше не был коэном никогда, в том числе на протяжении семи дней "посвящения". Поэтому, в отличие от Торат Коаним, и не пишет, что в те дни Моше осуществлял служение в качестве коэна. Вот и все объяснение. И кстати, Раши прямым текстом пишет в комментарии к главе "Эмор" (21:22): "Мы находим, что однажды мясо пресвятых жертвоприношений было дозволено в пищу не коэну, ибо Моше ел мясо жертвоприношений посвящения".

Замечательно. Но, с другой стороны, в комментарии к главе "Тецаве" (29:24) Раши пишет, объясняя порядок "проведения" (тнуфа) жертвоприношений: "Коэн подставляет свою руку под руку владельца и совершает проведение. Здесь (в семь дней посвящения) Аарон и его сыновья были владельцами, а Моше – коэном". Так все-таки Моше был коэном? А в комментарии к главе "Пкудей" (40:31) он пишет: "В восьмой день посвящения все упомянутые здесь стали равными, в плане коэнства. И Таргум переводит это: в тот день Моше освятил, омыл свои руки и ноги вместе с ними (с Аароном и его сыновьями)". Моше был одним из упомянутых там. А значит, входил в число "всех" и стал равен остальным в том, что касается коэнства. И, наконец, в процитированном выше комментарии, Раши цитирует слова рабби Йоси, который цитирует Диврей Аямим: "Моше, человек Б-жий – его сыновья названы среди колена Леви". Сыновья названы среди колена Леви, а сам Моше? Очевидно, сам Моше стал коэном (первосвященником7). Причем, возможно, не только на семь-восемь дней, а на всю жизнь.

Но, в таком случае, возникает обратный вопрос: почему Моше совершал служение на протяжении первых семи дней посвящения в каких-то особых белых одеждах, а не в нормальном первосвященническом (или хотя бы коэнском) облачении?

Коэнские одеяния – это же не что-то отдельное и дополнительное к коэнству. Не нечто опциональное. В частности, по мнению Раши, который пишет в комментарии к главе Тецаве (28:3): "Чтобы освятить его (Аарона), посредством одежд посвятить его в сан, чтобы он был коэном". И таков закон8: коэнское достоинство, дающее право участвовать в храмовой службе, почиет на коэне тогда, когда он облачен в коэнское облачение, а когда не облачен – не почиет. Так как Моше мог совершать коэнское служения, не будучи облаченным в коэнские одеяния?

Про семь первых дней посвящения еще можно сказать, что поскольку это была только подготовка и скиния еще не начала функционировать в штатном режиме, то и обязанности облачаться в коэнские одежды не было. Поэтому Моше обходился некими белыми одеяниями. Но что со следующими годами и десятилетиями? На их протяжении Моше облачался в коэнские одеяния?

Тосафот9, задаются этим вопросом и дают на него твердый положительный ответ. У Раши мы такого ответа не находим, но, с другой стороны, говоря о белых одеяниях, он подчеркивает, что в них Моше облачался только на протяжении семи дней посвящения.

Чтобы разъяснить вопрос, нам потребуется обратиться к толкованию в Торат Коаним слов стиха: "И сказал Г-сподь Моше: "Говори Аарону, брату твоему, чтобы он не входил во всякое время в Святилище"10. Аарон не имел права входить в святилище во всякое время, а Моше имел. И нигде не находим ни намека на то, что, чтобы зайти в святилище, Моше требовалось облачаться в некие особые одеяния. И, очевидно, и не облачался на деле.

Объяснение этого связано с тем, что у святилища, у Скинии, было две функции: это было место храмового служения, свершавшегося коэнами, и место, в котором Всевышний являлся Моше, как сказано: "И назначу для встречи тебе там и буду говорить с тобою там"11. И Рамбам толкует значение названия святилища "Шатер предназначения": предназначения для общения с Моше.

Функции святилища возникли только по возведении скинии, до того жертвоприношения совершались кем, как и где Б-г на душу положит. Никакого упорядоченного и тем более заповеданного служения специально обученными людьми. А вот место общения с Моше существовало и до того, как сказано: "А Моше брал шатер и разбивал его вне стана, далеко от стана, и называл его шатром собрания. И было, всякий ищущий Г-спода выходил к шатру собрания, который вне стана… И было, когда входил Моше в шатер, спускался облачный столп и стоял у входа в шатер, и Он говорил с Моше"12. И Раши там поясняет: "Так поступал Моше со Дня Искупления и до того, как была возведена скиния, и не более". Т. е. после того, как была возведена скиния, она стала местом общения Всевышнего с Моше в любой час, по мере необходимости.

И понятно, что для того, чтобы иметь возможность в любой момент зайти в святилище, чтобы внемлить гласу Г-сподню, Моше, очевидным образом, должен был быть избавлен от нужды всякий раз переодеваться в особое облачение и т. п. Как не облачался он в что-то особенное, заходя в собственный шатер. Может, даже наоборот: переодевался там в домашнее?

То, что Моше готовил и освящал коэнов и скинию, и совершал служение в дни посвящения, и удостоился коэнства, доказывает, что он имел прямое и непосредственное отношение и ко второму аспекту происходившего в святилище. Но если для нормальных коэнов это было главное и единственное происходящее в Храме, то для Моше – лишь малая и, в сравнении с большей, незначительная его часть.

И тут можно задаться интересным вопросом: то, что Скиния стала местом общения Всевышнего с Моше, связано с тем, что там свершалась храмовая служба, или нет и это две отдельные, не взаимосвязанные напрямую, истории? Нас это интересует с той точки зрения, что если эти вещи были взаимосвязаны, то для того, чтобы иметь право входить в Святилище, Моше нужно было коэнское достоинство на протяжении всей жизни. И значит, входя в Скинию, он должен был облачаться в коэнские одежды, от которых это достоинство зависит. Как постановляют Тосафот. Но если связи не было, то Моше, по своим пророческим делам, мог входить в Святилище по своим пророческим правилам, не ориентируясь на коэнские, связанные с их, коэнов, свершением храмовой службы. И тогда коэнство было бы для него только обузой, так что логично предположить, что обладал он им лишь на протяжении первых семи дней посвящения.

И судя по всему, по мнению Раши, согласно прямому смыслу слов Писания, Моше был коэном, первосвященником. Но только на протяжении семи дней посвящения. В рамках исполнения своей основной функции на протяжении всей жизни с момента дарования Торы – передачи Торы и заповедей народу Израиля. В частности, заповедей, касающихся порядка ведения храмовой службы – тем, кому они предназначены, коэнам. И то, что он был первосвященником на протяжении семи дней посвящения было в рамках исполнения им этого своего предназначения. А не реализацией сущностного первосвященничества, которое ему и не принадлежало – оно принадлежало Аарону. (И это объясняет, почему в части мест из слов Раши следует, что Моше был коэном, а в части – что нет: потому, что в части аспектов Моше был коэном, а в части – не был. Поскольку, повторимся, это было временное и функциональное коэнство, а не постоянное и сущностное).

И поэтому Раши пишет "На протяжении семи дней посвящения Моше совершал служение в белом облачении", а не "был первосвященником". Ибо его первосвященничество было отличным от Ааронова (хотя и не во всех отношениях), на что указывало то, что он совершал храмовую службу в особых белых одеяниях, а не в первосвященнических.

Урок, который каждый еврей должен выучить, если следовать прямому смыслу слов Писания, т. е. на самом базовом уровне, заключается в том, что поскольку Моше был "глобальной душой", объединяющей в себе все еврейские души, то в каждой из наших душ есть частичка его души. Наличие которой обязывает и наделяет душевными силами каждого из нас сделать изучение Торы смыслом всего нашего существования в такой степени, чтобы даже служение исполнением заповедей (аналогичное, в некотором смысле, служению коэнов в Храме) было в сравнении с ним незначительным (что, впрочем, никак не оправдывает никакое пренебрежение исполнением любого элемента любой заповеди).

Вот-вот должен прийти Машиах. В какой-то момент, насколько мы знаем13, заповеди перестанут нас обязывать. Как, когда, в каком смысле – это все открытые вопросы. Но про изучение Торы мы точно знаем14, что во времена Машиаха "все евреи будут великими мудрецами, и будут знать тайные и глубокие вещи, и постигнут замыслы своего Творца в той мере, в какой только может человеческий разум это постичь, как сказано: "Потому что наполнится земля знанием о Боге, как полно водою море"15. В скорости, в наши дни. Амен.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 32, стр. 28-35.)