В конце главы "Бешалах", рассказывается о мане: о том как он начал выпадать, как выпадал, как его собирали всю неделю и как в канун субботы. И только в самом конце истории упомянуто: "И дал ему дом Израиля имя "ман"; и он как семя кориандровое, белый, и вкус его, как лепешка в меду"1. А затем дается повеление оставить сосуд с мерой мана на вечное хранение, в свидетельство.

Странно, согласитесь. Почему Писание сначала приводит всю историю о мане, и только затем объясняет, что он собой представлял и как выглядел? А как же законы композиции?

И также из слов: "И дал ему дом Израиля имя "ман", – следует, на первый взгляд, что название ман было дано не раньше чем после первой субботы, в которую сыны Израиля ели ман, убедились, что все работает, как было обещано, и успокоились ("И прекратил народ труды в седьмой день"2). Выше же сказано: "И увидели сыны Исраэля, и сказали друг другу: ман это"3. Да, там это было не наречение названия, ибо в продолжение там сказано: "Ибо не знали они, что это" (и Раши поясняет: "Ибо не знали они, что это – чтобы назвать это его именем"). Вопрос в другом: что произошло за период между тем, как сыны Израиля назвали ман "маном", потому что не знали, что он такое, и тем, когда они разобрались в том, что он такое, и поэтому назвали его… "маном"? Что такое они там поняли, что назвали его так, а не иначе?

А заодно хотелось бы понять, почему повеление оставить меру мана в свидетельство было дано только после истории со сбором мана в канун субботы и попыток собирать его в субботу. Почему не сразу, как только сыны Израиля начали им питаться? Ведь, на первый взгляд, ман следовало сохранить в качестве напоминания именно о том, что питание ниспосылается с Небес, как поясняет Раши там: "К этому прибегли в дни Йермияу: Когда Йермияу порицал [сынов Израиля]: "Почему вы не занимаетесь Торой?" Они же говорили: "Eсли оставим наши труды и займемся Торой, чем будем кормиться?" Он вынес к ним сосуд с маном и сказал им: "Узрите слово Г-сподне". Сказано не "услышьте", а "узрите" – этим питались ваши отцы. У Вездесущего есть много способов обеспечить пищей богобоязненных". Почему забор мана для закладки не был произведен сразу, как только он начал выпадать? Разве это не было бы более символичным?

Если кратко: что произошло между моментом, когда начал выпадать ман и исходом первой после этого субботы, что дало сынам Израиля возможность разобраться с сутью чуда, которого они удостоились, и осмысленно дать ману подобающее ему название? Ради чего Небеса отложили повеление сохранить меру мана на после этого прозрения, как было упомянуто выше?

Судя по всему, дело в том, что события первого кануна субботы и первой субботы после того, как начал выпадать ман, являются не частным эпизодом истории с маном, как она в целом приводится в Пятикнижии, но ключевым моментом, объясняющим саму духовную природу мана, проявляющуюся в том, что он не выпадает в субботу. Иными словами, не духовная природа субботы (выражающаяся в субботних запретах и определяющая их характер) не позволяла ману выпасть в субботу, а духовная природа самого мана.

А коли так, то получается, что до тех пор, пока не наступил канун субботы и выпала двойная пайка мана, а затем наступила суббота и ман не выпал вовсе, он не проявил себя в полной мере. Что не позволило толком в нем разобраться и, соответственно, подобрать ему подобающее название.

То, что они сразу начали называть ман маном, связано с тем, что сынам Израиля, с одной стороны, было непонятно, что перед ними, а с другой, исходя из контекста, понятно, что все идет к подкрепиться, как объяснят Раши: "Ман – это "приглашение" к еде, подобно 'и назначил (ве-яман) им царь'4". И только после того, как прошла целая неделя с того дня, когда ман начал выпадать, включая канун субботы (когда выпало двойное количество мана) и субботу (когда ман не выпадал), все встало на свои места. И стало возможным дать ману подобающее название.

Проще говоря, описание того, как выпал ман, заканчивается только тогда, когда нам сообщается, что в субботу он не выпадал. Поэтому логично, что только завершив разговор об одном, Тора переходит к следующим темам: описанию того, как ман назвали, что он собой представлял и как было дано повеление сохранить меру мана в свидетельство. В таком порядке.

То, что невыпадение мана в субботу связанно не с субботой, а с самим маном, следует из слов Раши5: "Когда они в своих шатрах мерили собранное ими [в пятницу], нашли вдвое против обычного… Спросили у главы общины, чем этот день отличается от других дней". Из этого следует не только то, что, как упоминает Раши, "Моше еще не изложил им раздела относительно субботы, который ему было велено передать им", но и то, что народ Израиля был вообще не в курсе того, чем день субботний отличается от прочих дней: заповедь о субботе была передана им Моше только в связи с последствиями того, что начал выпадать ман. А не то, что сыны Израиля соблюдали субботу, и тут пошел ман и пришлось разбираться, как одно сочетать с другим.

(А то, что выше6 Раши пишет: "В Мара Он дал им несколько разделов Торы, чтобы они занимались ими: о субботе, красной телице и законах, регулирующих отношения между людьми", – то это было не дарование заповеди, а, как подчеркивает Раши, "несколько разделов Торы, чтобы они занимались ими" – сферическая суббота в вакууме, абсолютно абстрактное знание. Поэтому, когда дошло до дела, главы колен, старейшины пришли к Моше с вопросом: "С чем это едят?" В смысле "чем этот день отличается от других дней". Они правда не знали! И этим же объясняется, почему сыны Израиля в субботу отправились искать ман: они не знали!7 А "не знали" очевидным образом означает, что "до тех пор это им не было заповедано". Потому что заподозрить сынов Израиля в том, что они прогуливали дарование заповедей невозможно. И даже не уговаривайте! А слова: "Сказал Г-сподь Моше: "До каких пор будете отказываться соблюдать Мои заповеди и Мои наставления?"8 – следует понимать в том смысле, что сыны Израиля провинились непослушанием Всевышнему тем, что пошли собирать ман, хотя им было обещано, что вчерашний сохранится и его достанет, а не тем, что нарушили субботу. Ведь заповедь о субботе, как уже было сказано, еще не была дана.)

Суббота, как известно, была дарована только с горы Синай, это – одна из "десяти заповедей". А то, что перед первой субботой, после того, как начал выпадать ман, Моше повелел "полный покой"9, а затем: "Смотрите, вот Г-сподь дал вам субботу, поэтому Он дает вам в шестой день хлеба на два дня. Оставайтесь каждый там, где сидит, пусть никто не сойдет со своего места в седьмой день", – это были указания, касающиеся мана в субботу. А не субботы в целом и обращения с маном в субботу. И это при том, что запрет готовить ман в субботу был дан до субботы, а запрет выходить искать его в субботу – в субботу.

Короче, все говорит о том, что, как и было предположено выше, варка (а также жарка, парка и сбор) мана в субботу были запрещен не из-за того, что это суббота, а наоборот, духовная природа мана стала причиной того, что народу Израиля были дан запрет на совершение работ в субботу. По крайней мере, совершения этих работ по субботам во всем, что касалось мана, до дарования Торы. А если еще короче, то есть несомненная связь между идеей (духовной природой) мана и субботы.

Комментируя стих: "А утром узрите славу Господню"10, – Раши пишет: "Что же до хлеба, о котором вы просили, в нем нуждаясь, то, когда он падет с неба утром, вы узрите славу Его Просветленного Лика. Ибо хлеб Он ниспошлет вам с любовью утром, когда есть время для его приготовления – сверху роса и снизу роса..." Т. е. ман был не только "хлебом", достававшимся сынам Израиля без каких-либо усилий (заслуживающих упоминания), но и хлебом, даровавшимся им свыше с любовью и приязнью.

А о субботе там же11 говорится: "Смотрите, вот Г-сподь дал вам субботу". И Раши комментирует эти слова: "Глазами вашими [смотрите и убедитесь], что Сам Г-сподь во славе Своей предостерегает [и наставляет] вас относительно соблюдения субботы, ведь вот чудо совершается в канун каждой субботы, чтобы дать вам хлеба на два дня". Из этого следует, что и ман и суббота дарованы сынам Израиля для того, чтобы избавить их от хлопот и необходимости прилагать усилия и дать им возможность наслаждаться покоем и беззаботностью, во всем, что касается мирских забот.

Иными словами, полнота расположения Небес, выражающегося в даровании мана, достигается тем, что к этому присовокупляется элемент субботы и субботнего отдохновения. И ради этого совершается отдельное чудо!

В субботу сыны Израиля убедились, что ман – еда, не просто доставляющая наслаждение, но связанная с бесконечным, сверхъестественным удовольствием (выражающимся, в частности, в том, что ман приобретал почти любой вкус12), не предполагающим вообще ни малейших хлопот, неудобств и беспокойств. Поэтому, как все безграничное и чудесное, ман толком не поддается определению и наименованию. Поэтому сначала сыны Израиля назвали ман маном ("что-то про еду"), так как не понимали, что он собой представляет, а разобравшись и убедившись, что понять невозможно, стали называть маном ("что-то про еду"), потому что лучше и точнее не скажешь.

И только затем упоминается, что родной вкус мана – вкус медовой лепешки. Ибо только в субботу сыны Израиля до конца распробовали всю глубину вкуса мана и доставляемого им наслаждения.

И поэтому же только после субботы было дано повеление о сохранении меры мана на все времена. Чтобы подчеркнуть, что ман может быть дарован не только с минимумом усилий со стороны сынов Израиля, но и без каких либо усилий вовсе, как это было продемонстрировано уже в первую субботу, после того как начал выпадать ман.

Шесть дней недели, как известно, символизируют шесть тысячелетий служения. В эти тысячелетия мана, "хлеба с Небес", удостоиться можно. Доказательство – мера мана, сохраненная на все времена (и покоящаяся сейчас в тайнике под Храмовой горой). Но только "будничного". В том смысле, что, каким бы высоким ни был уровень нашего служения изучением Торы, исполнением заповедей и благотворительностью, получение "хлеба с Небес", хоть с небольшими "мирскими" усилиями, но будет связано (как в анекдоте: "Ты бы лотерейный билет купил, Хаим?").

А субботнего мана мы удостоимся во времена Машиаха, который вот-вот должен прийти. В награду за служение на протяжении прошедших тысячелетий. И как постановляет Рамбам13: "В это время не будет ни голода, ни войны, ни зависти, ни соперничества, потому что благо будет в изобилии и все хорошее будет доступно, как песок. И весь мир будет желать только одного: познать Бога. Поэтому все евреи будут великими мудрецами, и будут знать тайные и глубокие вещи, и постигнут замыслы своего Творца в той мере, в какой только может человеческий разум это постичь, как сказано14: "Потому что наполнится земля знанием о Боге, как полно водою море". Вскорости, в наши дни. Амен.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 31, стр. 85-90.)