Комментируя слова: "Вследствие (עקב) того, что слушать будете правопорядки эти и соблюдать, и исполнять их, то хранить будет Г-сподь, Б-г твой, для тебя завет и милость…" (Дварим, 7:12), – Раши пишет: "עקב означает "пята", и можно также перевести: если будете слушаться попираемое пятой. Если внимать будете заповедям легким, которые человек "топчет" своими пятками..."

(Тут необходимо небольшое пояснение. Слово עקב (экев), на святом языке, как уже упомянуто означает "пята". Мы все это хорошо знаем из эпизода Пятикнижия, посвященного рождению сыновей праотца Ицхака (Брейшит, 25:26): "А затем вышел его брат, рукою своей держа за пяту (экев) Эйсава и нарек ему имя Яаков". "Пята" в святом языке – омоним слова, имеющего значение "след": пята оставляет след (только "пята" – мужского рода, а "след" – женского). В приведенном выше комментарии Раши объясняет, в частности, почему в данном случае Тора использует именно предлог "вследствие", производный от "экев". Во всем Пятикнижии этот предлог используется в общей сложности пять раз – это считанные разы.)

Судя по всему, первоисточник комментария Раши – в мидраше Танхума, где сказано в комментарии к интересующему нас стиху: "Легкие заповеди, которым люди не придают значение, но отшвыривают их себе под пяты". Но не исключено, что в распоряжении Раши был вариант мидраша, который знаком нам по "Ялкут Шимони" к Теилим (758): "Вследствие – вследствие исполнения заповедей, которые люди попирают своими пятами".

Возникает вопрос. Если следовать комментарию Раши, то все логично: "легкие заповеди" – это заповеди "попираемые", те, на которые наступают пятами. Ок, но мидраш Танхума говорит не о "попирании", а об "отшвыривании". Отшвыривают прочь, не себе под ноги (пяты). Иными словами, по мнению Раши, пренебрежение "легкими заповедями" – это их исполнение, сравнимое с попиранием, и тогда понятно, причем тут пяты: попирают пятами. Но по мнению Танхумы, пренебрежение "легкими" заповедями – это их "отшвыривание", игнорирование, и тогда причем тут "пяты", подразумевающие пусть пренебрежительный, но контакт?

Далее там (в главе "Экев") Танхума приводит следующее толкование стиха: "Чего бояться мне в дни зла? – Прегрешений пят моих, крутящихся вкруг меня" (Теѓилим, 49:6), – царь Давид имеет в виду, что он не боится не исполнить "строгие" заповеди, ибо те важны, но не уверен, исполняет ли "легкие", ибо те "легки" и "попираемы пятами" ("прегрешения пят"), а Всевышний повелевает исполнять "легкие" заповеди не менее тщательно, чем "строгие". И Давид признается, что это – то, чего он "убоится в дни зла": обнаружить, что исполнял "легкие" заповеди менее тщательно, чем "важные".

И это странно. Как упоминается и толкуется все там же в Танхуме к главе "Экев", Давид сам признает: "И также я, раб Твой, тщателен в исполнении того, вследствие (עקב) чего – великая награда" (Теилим, 19:12). Иными словами, Давид свидетельствует о себе, что он тщательно исполняет "попираемые пятами" (עקב) "легкие" заповеди. Так почему же он тревожится, что недостаточно тщательно исполняет "легкие" заповеди, если точно знает, что исполняет их тщательно?

Возможный ответ на этот вопрос таков: Мидраш говорит не о тех, кто, не дай Б-г, пренебрежительным образом исполняет заповеди или тем более вовсе пренебрегает их соблюдением ("отшвыривает" их), но о тех, кто откладывает "легкие" заповеди на потом. "Отшвыривает" их в том смысле, что находит другие более важными. "Важные" – во главе, "легкие" – в хвосте ("в пятках" – на святом языке это звучит лучше, но общее направление ассоциативно-метафорического ряда должно быть понятным).

В принципе, у подобного подхода есть свой резон и своя логика. Система приоритетов – это правильно. Сначала первое, затем второе, а третье – только в самом конце. Чтобы аппетит не испортить. Или чтобы не случилось так, что времени на первое не хватило. Короче, важное – оно на то и важное, чтобы ему уделять главные силы и в первую очередь.

Каков критерий важности? На самом деле, их множество. Например, упоминаемые Писанием размеры награды за исполнение (или же наказания за неисполнение). Частота упоминания. То, что говорится о заповеди в талмудических и мидрашистских источниках. Исторически сложившиеся нормы отношения. И масса социально-психологических моментов (например, пресловутая склонность придавать заповедям, регулирующим отношения человека с его Творцом, большее значение и больший вес, чем заповедям, регулирующим отношения между людьми). В рамках нашего разговора не важно, каков именно критерий, важно, что у большинства он существует, и это "позволяет" им относиться к одним заповедям, дарованным Всевышним, более серьезно и ответственно, чем к другим. (Легко ли исполнить заповедь, в любом случае к делу отношения не имеет. Просто очередной изъян русского языка, как средства передачи еврейских идей, с которыми приходится справляться с помощью энергичной жестикуляции и неподражаемого интонирования.)

Особенно наглядно это можно наблюдать на примере тех, кто только вживается в полноценную еврейскую жизнь и еще позволяет себе прямым текстом говорить вслух вещи, которые их старшие, более опытные товарищи уже научились даже про себя никак не формулировать. "Дай мне Б-г как следует соблюдать главные, важные заповеди. А остальные – как получится, с Б-жьей помощью, по мере сил". "Главное – не перенапрячься сохранить стабильность соблюдения важного". И т. д. и т. п. На человеческий это переводится как "скажите спасибо, что я главное соблюдаю и не приставайте с мелочевкой". Или наоборот, не с мелочевкой, а с глобальными заповедями, не имеющими четких и критериев, и рамок исполнения. Таких как любовь к ближнему, почитания родителей, благотворительность и т. п. Никому, естественно, и в голову не приходит декларативно откладывать исполнение этих заповедей на потом. Но есть, есть склонность пускать эти заповеди на самотек, не слишком стараться, оправдывая себя тем, что, поскольку в полном объеме эту заповедь все равно не исполнить, то как получается, так пускай и получается. И еще спасибо скажите.

И тем более чувствуют себя в праве расставлять приоритеты и решать, что важнее, а что не важнее, евреи, которые, не дай Б-г, не поступаются исполнением ничего, не филонят и не волынят, а просто реально не имеют времени и сил на исполнения всего, предписываемого им Торой (особенно в широком смысле слова: общим сводом законов, правил и обычаев иудаизма и общины к которой принадлежит конкретный еврей). Они обязательно, с Б-жьей помощью, будут исполнять все-все. Но когда приспособятся, приучатся, наберут темп. А пока что главное внимание и главные силы – важному, а менее важное – в конец очереди, в хвост (в пятку, по-еврейски говоря).

Иной раз люди подобным образом не только оправдываются, а прям огрызаются, пытаются переходить в атаку. Мол, у кого жемчуг мелкий, а у нас суп жидкий. И если мы сейчас начнем пытаться все делать по высшему разряду и, не умея толком исполнить базовые заповеди, пытаться соблюдать тонкости обычаев, о которых не все-то и слышали, это будет выглядеть, как в талмудическом образе нелепого вида того, кто разгуливает без штанов, но в галстуке (Сота, 8а).

Во всем этом, как уже упоминалось, безусловно есть резон. Это разумно. Но дело в том, что в основе служения обязана лежать самоотверженность и принятие ярма Небес, а не рассудительность. Вера, по-русски говоря. Для человека же, движимого верой и формирующего свое отношение на основании веры, все заповеди равноценны и равновелики, ибо все они являются формами выражения непостижимой и непререкаемой, не поддающейся дифференциации высшей воли. И даже если в плане реализации каким-то заповедям отдается предпочтение (и в еврейском законодательстве есть целый увлекательный свод законов, регулирующих правила предпочтения одних заповедей другим в ситуациях, требующих этого), то в том, что касается отношения, ко всем заповедям (и шире – ко всем предписаниям иудаизма, всех уровней) оно обязано быть в равной степени безукоризненно трепетным и ответственным.

В учении Каббалы и хасидизма, объясняется, что если, с точки зрения Небес, все заповеди Торы уравнивает их общая высшая духовная природа (их источником является непосредственно высший уровень проявления Б-жественного – высшая Воля, т. н. Рацон), то с точки зрения Творения (и творений), все заповеди объединяет то, что все они являются каналами связи (равно значимыми) и единения душ Израиля с их источником: сущностью Б-жественного начала. И это проявляется и в том, что шаблон благословений ("освятивший нас своими заповедями и заповедавший"), предваряющих заповеди, един для всех без исключения заповедей (которые требуют благословения перед исполнением). И в том, что с точки зрения духовного результата собственно исполнения заповеди, все, кого она обязывает, равны. И возложение, скажем, тфилин, евреем, который делает это второй раз в жизни, ничуть не менее (хотя и не более) значимо и ценно, чем возложение тфилин величайшим мудрецом и праведником. И два этих момента, кстати, взаимосвязаны: сущность Б-жественного слишком далека от Творения, чтобы количественные и даже качественные различия между частными творениями могли иметь хоть какое-то значение. Только сама реализация способности связаться с Б-жественным на высшем уровне. И в этом отношении, как уже неоднократно было подчеркнуто, все заповеди равноценны. Везде голова, а пятки – нигде.

А все аргументы, упоминавшиеся выше и не упоминавшиеся, от чьего бы имени они ни приводились и кому бы ни приписывались, если их суть заключается в том, что есть заповеди более важные и менее важные – это, вне всяких сомнений, аргументы дурного начала, которое столь же коварно, сколь и придурковато. Главное, очень искусно в своем ремесле препятствования евреям в деле подобающего служения Небесам.

В принципе, рациональным и как бы "религиозным" аргументам дурного начала можно было бы противопоставить рациональные же аргументы в духе Торы. Но это могло бы создать ложное впечатление, что есть вообще, что обсуждать. Чтобы, не дай Б-г, не допустить подобного, необходимо изначально танцевать от над-рационального, от безграничной веры, а не от ограниченного знания и понимания. Как это было в самый архетипичный момент истории еврейского народа – во время Дарования Торы, когда наши предки провозгласили на все времена: исполним (все заповеди Торы с равным рвением и самоотверженностью) и (уже затем, если удостоимся) поймем их (Шмот, 24:7). И именно в этом ключе следует понимать слова пророка: "Кто слеп, как безупречный, и слеп, как раб Г-сподень?" (Йешаяу, 42:19), – где под "слепотой" подразумевается над-рациональная вера. Кто достоин именоваться "рабом Г-спода"? Тот, кто в своем подходе к служению руководствуется "слепой" верой, не давая разуму помешать в этом.

(И важно понимать разницу между стратегией – подходом к служению и тактикой – оперативными решениями, касающимися конкретного выбора оптимальных путей заповеданного и реализацией принятых решений. В той же мере, в которой на перовом уровне разум мешает, настолько на втором он (и только он) спасает! Это – другое!)

В свете вышесказанного становятся понятны опасения царя Давида: "Чего бояться мне в дни зла? – Прегрешений пят моих, крутящихся вкруг меня" (Теилим, 49:6). Царь Давид, вне всяких сомнений, безукоризненно исполнял все доступные ему заповеди без исключения. И знал, что это так. В "техническом" плане. Объективно. Но он не был до конца уверен, действительно ли он не проводит никакого различия между "важными" (теми, что "во главе") и "легкими" ("пяточными") заповедями, субъективно, на уровне своего внутреннего, подсознательного отношения. Может ли он по праву именоваться "рабом Господа"? Царский вопрос!

Принципиальная важность над-рациональности служения связана, в частности, с тем, что ограниченное (в том числе, ограниченное разумом, даже разумом Торы) служение – соответственно, и само ограничено. А ограниченное служение приносит ограниченное воздаяние. В первую очередь – духовное. Духовное развитие замедляется и, чем дальше, тем больше уподобляется велосипеду, который не едет. А вот служение, основанное на безграничной и неограниченной вере, подобно велосипеду, который едет и самим своим движением препятствует падению ездока.

Вот-вот должен прийти Машиах. И тогда (так сказано прямым текстом!), в заслугу и вследствие (по пятам!) исполнения заповедей-пяток на протяжении тысячелетий изгнания, мы удостоимся наконец полного и безоговорочного исполнения обетования: "Хранить будет Г-сподь, Б-г твой, для тебя завет и милость, о чем Он клялся отцам твоим. И Он любить будет тебя и благословит тебя, и умножит тебя, и благословит плод чрева твоего и плод земли твоей, твой хлеб и твое вино, и твой елей, приплод твоих быков и богатство твоих отар на земле, которую Он клялся отцам твоим дать тебе. Благословен будешь ты больше всех народов..." И т. д., и т. д., и т. д. Вскорости, в наши дни. Амен.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот", т. 19, стр. 95-99.)