Лет за пять до того, как Предыдущий Ребе был изгнан из Советского Союза за "преступное" распространение учения Торы, он основал в Варшаве отделение любавичской йешивы "Томхей Тмимим". Мой отец, рав Йосеф-Авраам, учился там в молодости и в 1933-м году был назначен на должность секретаря йешивы. Когда Предыдущий Ребе переехал в Варшаву из Риги, мой отец стал частым гостем в его доме.

Отец рассказывал мне, что еще до войны Предыдущий Ребе предвидел, что грядет темное время, и вскоре после того, как Гитлер пришел к власти, попросил моего отца собирать пожертвования на операции по спасению. "Большие беды надвигаются на еврейский мир, – говорил он моему отцу, – но Свыше постановили, что я не могу свободно рассказывать об этом". Кстати, после пыток в советских застенках Предыдущий Ребе говорил с трудом, и нередко мой отец должен был "переводить" его слова окружающим.

Однажды Предыдущий Ребе дал моему отцу указание всегда следить за тем, чтобы выглядеть аккуратно и ухоженно, заправлять постель по утрам, не оставлять свою комнату неприбранной. Мне было одиннадцать лет, когда отец рассказал мне об этом, и его рассказ произвел на меня должное впечатление. Всю жизнь с тех пор я старался быть аккуратным.

Еще одно указание состояло в том, что, где бы отец ни останавливался – в квартире, гостинице, где угодно, – он должен вернуть жилище владельцу более чистым, чем получил его, особенно, если хозяин нееврей. Всю свою жизнь отец из кожи лез, чтобы выполнить это указание. Нередко, когда мы ездили куда-нибудь вместе, я говорил ему: "Что ты чистишь? Мы тут ничего не пачкали, тут уже так было!" Но он продолжал вылизывать все, как будто готовился к Песаху. "Так мне сказал Ребе!" – отвечал он.

Перед самой войной отец приехал в Англию, чтобы жениться на моей матери, и Предыдущий Ребе назначил его своим посланником в Лондоне. Оттуда отец рассылал посылки с едой и другими припасами в хабадские общины Польши и России, чтобы поддержать их в эти трудные времена.

Я родился, вырос и получил образование в Англии. В 1962-м году, когда мне было двадцать три года, я впервые попал в Нью-Йорк вместе с моим младшим братом Ицхаком-Меиром. Нам обоим казалось, что тут только и началась наша жизнь. После холодной атмосферы британской школьной системы мы окунулись в теплый, дружелюбный мир хабадской йешивы, знаменитый хабадский мир братской любви. Никакого сравнения с тем, что мы оставили позади, в Англии! Жизнь казалась прекрасной и удивительной. Новый Ребе уже двенадцать лет вел своих хасидов к новым свершениям. Просветительская деятельность Хабада шла полным ходом.

Я сразу же включился в проекты Ребе. В отличие от большинства учеников йешивы у меня были водительские права, и в качестве шофера я был нарасхват, ездил по всему Восточному побережью и был просто счастлив.

Весной 1965-го года мой отец попал в серьезную аварию. Ветровое стекло его автомобиля разбилось вдребезги, осколки попали в глаза, зрение в одном глазу пропало совершенно, а второй глаз потерял способность фокусироваться. Другими словами, отец почти ослеп. Его несколько раз оперировали в знаменитой глазной лечебнице Мурфилдс, но это не сильно помогло. Он должен был носить гигантские черные очки и не мог передвигаться без посторонней помощи.

Примерно в то же время обручился мой брат Ицхак-Меир. Свадьба должна была состояться летом в Монреале. Радостный день приближался, а нашему отцу тем временем сделали еще одну очень трудную операцию, и врач сказал ему, что про запланированную через несколько недель поездку в Канаду он может забыть: за такое короткое время оправиться после операции совершенно невозможно. Даже молодой человек в самой лучшей физической форме не смог бы поправиться за это время, что уж говорить о моем отце в его-то возрасте и с его-то здоровьем!

Ицхак-Меир спросил Ребе, отложить ли свадьбу, пока мой отец не поправится достаточно, чтобы приехать, или же не менять планы. Ребе ответил: "Не откладывай. Он приедет, он будет видеть, он будет танцевать на твоей свадьбе".

Ицхак-Меир тут же позвонил отцу, но не застал его дома: тот снова попал в лечебницу. Мой брат хотел, чтобы слова Ребе были переданы отцу немедленно, поэтому позвонил раву Нахману Судаку и попросил его сходить в лечебницу. Услышав, что обещал Ребе, отец тут же сказал матери: "Покупай два билета".

В тот самый момент, когда рав Судак пришел к отцу, в палате находился пришедший с визитом рав Рефоел-Ицхак Вассерман, который не был хасидом. "Ребе далеко, а врачи говорят, что ехать нельзя! – воскликнул он – Как вы можете так рисковать?!" Он был уверен, что все это закончится плачевно. Но он просто не понимал отношений между Ребе и хасидом. Конечно же, отец отправился на свадьбу, хотя даже моя мать опасалась, что не стоит этого делать. В полете он еще ничего не видел, но в машине, которая везла их из аэропорта, он почувствовал, что глаза его сильно чешутся. Он снял свои огромные очки, начал тереть глаза и вдруг, посмотрев в окно машины, осознал, что видит!

И все произошло в точности, как предсказал Ребе. Он приехал, он видел и он танцевал!

Перевод Якова Ханина