Написано в главе "Ки-Тиса": "И молил Моше пред Г-сподом, Б-гом его, и сказал: Зачем, Г-сподь, воспылать гневу Твоему на Твой народ, который Ты вывел из земли Египта великою силою и могучей рукой?" (Шмот, 32:11). Раши цитирует слова "для чего, Г-споди, воспылать гневу Твоему" и толкует их так: "Ведь ревность испытывает только мудрый к мудрому или герой к герою".

На первый взгляд (и согласно мнению многих величайших комментаторов Раши: рабби Элияу Мизрахи, "Гур Арье", "Беэр маим хаим" и т. д.), сложность в понимании слов Писания, которую пытается снять своим комментарием Раши, заключается в том, что, после того, как сыны Израиля сразу после дарования Торы грешат самым страшным из грехов – грехом идолопоклонства, вопрос: "Зачем, Г-споди, воспылать гневу Твоему на Твой народ?" – выглядит несколько… наигранным? Риторическим? Неуместным? Но очевидно, что Моше не мог обратиться ко Всевышнему с вопросом ни из одной из вышеупомянутых категорий. И поэтому Раши вынужден объяснять, о чем, собственно, речь.

Некоторые другие комментаторы писания (в основном не самые именитые, за исключением, наверное, рабби Саадьи-гаона), задающиеся вышеупомянутым вопросом, предлагают понимать слово, которое мы условно переводим как "зачем" (или "почему"), как "да не": "Да не воспылает, Г-сподь, гнев Твой на Твой народ…" Не вопрос, а просьба. И с учетом всей хитроумности святого языка, тут даже особой грамматической акробатики не требуется: у нас же все на полутонах и полуинтонациях, ложащихся почти на любые слова.

Но Раши легких путей не ищет. Ему видится здесь вопросительная интонация, и он оправдывает ее тем, что в сложившейся ситуации, чем апеллировать к Б-жественному атрибуту милосердия ("Не наказывай!"), правильнее попытаться нажать на атрибут величия: "Да кого там наказывать?"

Но, выше, в комментарии к Шмот (20:2) Раши пишет: "А почему сказано в единственном числетвой Б-г? Чтобы дать Моше повод для защиты в ситуации с тельцом. Таково значение сказанного им: "Зачем, Г-споди, пылать гневу Твоему на Твой народ" – Ты не им повелел: "Да не будет увас божеств чужих", – но мне одному ("да не будет у тебя", к тому же сказано не "ваш Б-г", а твой)". Т. е. в комментарии к главе "Итро" Раши рассказывает, что Моше нужно будет сказать Всевышнему в "Ки-Тиса", чтобы отмазать сынов Израиля, а в комментарии к "Ки-Тиса" (к тому самому стиху, который был процитирован как целевой!) тот самый Раши вкладывает в уста Моше совсем другой аргумент! Буквально, с другой планеты!

И даже не стоит пытаться объяснить, что здесь Раши не приводит объяснение, данное там, потому что у вопроса есть два хороших ответа: один уже прозвучавший выше (и незачем его повторять), а второй – свежий, только-только из целлофана. Во-первых, хотя бы намекнуть тут, что есть два объяснения, Раши был бы обязан. Во-вторых, первое объяснение (то, что выше, в комментарии к 20:2) гораздо лучше второго, ибо полностью снимает с сынов Израиля ответственность, а второе только пытается его преуменьшить. В-третьих… в принципе, и первых двух достаточно для того, чтобы прийти к заключению: речь не о двух объяснениях одного момента, а о двух объяснениях двух разных моментов. Хотелось бы понять, каких и как…

Кроме того, хотелось бы понять еще кое-что. Например: "Ведь ревность испытывает только мудрый к мудрому или герой к герою" – это о ком? Кто "испытывает ревность"? Всевышний к идолам? К тельцу? Разве можно такое предъявлять Творцу, даже ради спасения народа Израиля? Есть границы, которые не переходят ни при каких обстоятельствах… Или уже нет?

Кроме того, в Талмуде (Авода Зара, 556а) приводится рассказ о том, что нееврей, царь Агриппа, задал вопрос: "Что значит "Б-г ревнивый"? Разве пристало Творцу ревновать к выдумкам и фейкам?" – рабану Шимону бен Гамлиэлю. На что тот ответил, что ревность Всевышнего обращена не на идолов, а на тех, кто им поклоняется.

И также в Шмот Раба (Ки тиса, 43:6) говорится, что Моше, страшно сказать, ошибся, решив, что Всевышний взревновал к тельцу, и пытался "объяснить", что телец был создан не вместо Всевышнего, но "в помощь" Ему, и что какая-то помощь от тельца возможна и, хотя бы теоретически, допустима. А Всевышний поправил его и пояснил, что телец абсолютно бесполезен. На что Моше спросил: "Тогда за что же ты гневаешься на сынов твоих?" Типа, получается, что они ничего не сделали – только поглупили и все. Но Раши, повторим, пишет: "Ведь ревность испытывает только мудрый к мудрому или герой к герою". Т. е. вкладывает в уста Моше непонятный и недопустимо дерзкий аргумент. Почему?

И еще. На первый взгляд, на аргумент Моше ("Ведь ревность испытывает только мудрый к мудрому или герой к герою"), при всей его проблематичности, с точки зрения этикета, субординации и т. д., ответа мы нигде не находим. Что указывает на то, что вопрос сам по себе хороший. Но в таком случае, если идолопоклонство – это чушь и пустое, не имеющее никакого значения, то почему столько шума вокруг запрета на идолопоклонство? Одно дело, если бы этим запускались какие-то реальные силы, оказывающие реальное воздействие на мир (допустим, только духовное), было бы, о чем говорить, но устраивать такой тарарам из-за игр разума – это явный перебор. (И тот же вопрос, кстати, задают Рамбаму те, по чьему разумению, он считает, что колдовства не существует, есть только набор мошеннических трюков: казнить за фокусы, пусть и с целью наживы? Серьезно?)

Ну и для полноты картины: почему Раши приводит два сравнения (с мудрецом и с героем), не ограничиваясь одним?

И невозможно списать все на то, что Раши-де обыгрывает стих из Йермияу (9:22): "Так сказал Г-сподь: "Да не хвалится мудрый мудростью своею и да не хвалится герой геройством своим, да не хвалится богатый богатством своим". Во-первых, потому что куда тогда девалось про "богатый ревнует только к богатому"? Во-вторых, как известно, Раши приводит более одного примера или сравнения только в том случае, если оба примера или сравнения равно необходимы для прояснения прямого смысла слов Писания. Спрашивается: чем так важны сравнение с мудрецом и героем-силачом (но не с богачом!) для понимания слов стиха: "Зачем, Г-споди, воспылать гневу Твоему на Твой народ?"

Чтобы понять логику комментария Раши, нужно вспомнить контекст. Слова Раши стали ответом на угрозу-обещание Всевышнего: "И теперь, оставь Меня, и воспылает Мой гнев против них, и истреблю Я их, и сделаю тебя народом великим" (32:10).

Мы знаем, что Моше был готов на все, включая самопожертвование любых масштабов, ради спасения народа Израиля. Так, когда Всевышний грозится: "Воспылает гнев Мой… и истреблю Я их", – первое, чем следует заняться, по логике, это предотвращением истребления. Это, с какой стороны ни посмотри, – самое срочное и внеочередное. Но, факт: Моше начинает с вопроса: "Зачем, Г-споди, воспылать гневу Твоему на Твой народ?", – т. е. с попытки решения второстепенной, на первый взгляд, проблемы.

Но если задуматься, то, со стратегической точки зрения, оспаривать смертный приговор не было никакой возможности: закон, в вопросе наказания за предумышленное идолопоклонство тем, кто был предостережен от этого, предельно недвусмысленен – высшая мера. Без права на апелляцию. Поэтому тут говорить было не о чем, предъявлять нечего. Все что оставалось Моше – это воспользоваться процедурой.

Как известно, Тора требует казнить преступника только по решению суда, на основании свидетельских показаний и т. д. Даже Адам и Хава были судимы Всевышним, прежде чем их выслали из рая. Грех золотого тельца был ситуацией, требующей особых мер, и Моше их принял. См. Раши к Шмот, 32:20: "Намерился подвергнуть их испытанию, как поступают с неверными женами. К трем смертным карам они были приговорены там: если есть свидетели и предупреждение – смерть от меча, по установлению относительно жителей отступнического города, когда их много. Если имеются свидетели без предупреждения – мор, как сказано: "И поразил Г-сподь народ". Если не было ни свидетелей, ни предупреждения – водяная болезнь, ибо они были испытаны водою и водяной болезнью".

Но то – непосредственные виновники, гнев на которых пропорционален тяжести их вины. Но что касается остальных сынов Израиля, относительно них у Моше был вопрос ко Всевышнему: "Зачем, Г-споди, воспылать гневу Твоему на Твой народ?" Заслуживают ли они казни без суда, без соблюдения процедуры, в тот же день, что согрешили… В чем причина такой неожиданной строгости к субъектам (сынам Израиля)? Не иначе как в том, что гнев Всевышнего воспылал на объект поклонения (на тельца). Но ведь ревность испытывает только мудрый к мудрому или герой к герою. И телец явно не заслуживает подобного отношения!

Вот такая цепочка аргументации, цель которой – предотвратить истребление еврейского народа, указав на непропорциональность греха золотого тельца (как минимум кажущуюся) вине поклонившихся ему, поскольку идолопоклонство, по любому – пустая трата времени. Как-то так.

И теперь становится понятным, почему Раши в комментарии к главе "Итро", в контексте разговора о самом запрете, приводит аргумент, касающийся степени ответственности согрешивших идолопоклонством, ввиду допустимости разночтений формулировки запрета и т. д. Речь о согрешивших, о субъектах. В главе же "Ки-Тиса" разговор уже о совсем другом: стоит ли (следуя исключительно прямому смыслу слов Писания, из которых следует, что вера в идолов – это все равно, что вера в зубную фею: тщета и дурь, и ничего больше) вообще гневаться на совершение столь ерундового, по сути, прегрешения? Речь о самом грехе (о его тяжести), об объекте. (Собственно, все это мы уже объяснили выше, а здесь только снова систематизировали.)

И теперь становится понятным, почему Раши находит нужным провести две параллели: с мудрецом и с силачом. О грехе золотого тельца сказано: "И взял он из их рук… и сделал это тельцом литым. И сказали они: Вот твой бог, Израиль, который вывел тебя из земли Египта" (32:4). Казалось бы, зачем упоминать, что "они" говорили по ходу идолопоклонства, но не как часть оного? (И см. Раши там: это говорили и делали "эрев рав" (многочисленный сброд). И именно поэтому они говорили не "вот наш бог", но "вот твой бог, Израиль". Но в продолжении он упоминает, что "затем ввели Израиль в заблуждение", т.е. и евреи поверили в чушь о том, что это телец их выводил из Египта.)

И Моше, обращаясь к Всевышнему, говорит: "Для чего, Г-сподь, воспылать гневу Твоему на Твой народ, который Ты вывел из земли Египта великою силою и могучей рукой". (И см. также там, 32:7: "И говорил Г-сподь Моше: "Иди, спустись, ибо извратился твой народ, которого ты вывел из земли Египта".) Почему все время поминают Исход? Какое отношение он имеет к истории с тельцом? Судя по всему, потому что Всевышнего "зацепило" и заставило "ревновать" то, что евреи дали убедить себя в том, что телец мог, не дай Б-г, быть причастен к выведению их из Египта.

И Моше пытается смягчить возгоревшийся гнев Всевышнего, сравнивая его с мудрецом и с силачом. Для того, чтобы вывести сынов Израиля из Египта была нужда в мудрости (на этапе планирования) и силе (на этапе реализации). А вот в богатстве, кстати, нужды не было. И когда после того, как Моше отлучился, те, кто запаниковал и начал искать божеств на стороне, искали именно источник мужества и мощи. Богатства, как известно, у них было не сосчитать. И похоже, это то, что (по мнению Раши, т. е. следуя прямому смыслу слов Писания) Моше сказал Всевышнему, пытаясь смягчить Его гнев: у тельца ни мудрости, ни мощи. И никого он никуда не в состоянии был вывести. Даже себя. Так к чему там ревновать вообще? На что гневаться?

Справедливо. Но все еще остаются те, кто поклонялся тельцу и приписывал ему мудрость, мощь и причастность к Исходу. Что же с ревностью и гневом, на который провоцировали Небеса они?

Дело в том, что, в силу природы своей души, еврей (не "эрев рав") в принципе не способен настолько впасть в заблуждение касательно природы творения и мироздания и т. д., чтобы опуститься до идолопоклонства. И см. Тания (гл. 24), про "любовь, которая есть в б-жественной душе, и в силу которой каждый еврей желает быть приверженным к вере во Всевышнего, в Его единственность и единство, и не быть отделенными, Б-же упаси, от единства Его, даже если бы им грозили отнять их души, требуя, чтобы они поклонились идолам, да сохранит Всевышний, пусть даже одним лишь действием совершенно без всякой веры в сердце". И см. там о том, как и почему "человек грешит только тогда, когда на него находит стих дурости" (Сота, 3а. Лишний раз обратим внимание на то, как в Торе все безукоризненно взаимосвязано: там в Талмуде как раз о ревности разговор). Находит и уходит. Что-то чуждое и преходящее.

И это то, что говорит Моше Всевышнему: это же евреи – они не способы всерьез, на самом деле, счесть тельца мудрым и могущественным. А то, что повторили за другими, так чего не скажешь в шутейном разговоре. Не на что сердиться.

Вот-вот должен прийти Машиах. Что станет индикацией того, что грех золотого тельца наконец искуплен и его последствия устранены. Вот тогда станет правильным преувеличивать масштабы бедствия. А пока – только преуменьшать. Тем более, что верно оценить мы не в состоянии. В силу естественной ограниченности восприятия. Которая, кстати, тоже пройдет с приходом Машиаха.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 16, стр. 429-434.)