Однажды, не так давно, солнечным летним днем, моя подруга – одинокая женщина, которой было за тридцать, – подвозила меня на своей машине, когда я, не знаю почему, решила поделиться с ней историей из моей жизни. Эта история касалась Ребе, и я никогда ее никому не рассказывала. Когда я закончила, она остановила машину, опустила голову на руки и зарыдала. Немного успокоившись, она спросила:

– Почему ты решила вдруг рассказать это именно сейчас?

– Не знаю, – ответила я. – Как-то само получилось.

– Ты не представляешь, что ты для меня только что сделала, – сказала она. – Моя ситуация очень похожа на то, через что тебе пришлось пройти. Я тоже долгое время несла в себе злые чувства. Думаю, это и мешало мне выйти замуж до сих пор. Слова Ребе, которые ты мне передала, мне невероятно помогли.

И действительно, всего через несколько месяцев после нашего разговора она обручилась. И такой счастливый конец убедил меня поделиться этой историей с другими: вдруг она поможет еще кому-либо?

Когда мне было четыре года, мои родители развелись. Женились они в Европе после войны, не зная друг друга как следует, и лишь позднее, создав семью, осознали, что совершенно по-разному смотрят на жизнь. Одним из главных поводов для разногласий был вопрос, где жить. Мой отец мечтал жить в Израиле, а мать хотела быть поближе к своим многочисленным родственникам в Америке. И вот они разошлись, и я росла, живя с матерью, постоянно выслушивая очень нехорошие вещи про отца и лелея злобу на него. В те дни развод был делом необычным, и, помимо моего собственного брата, я не знала ни одного ребенка из разбитой семьи, и оказаться единственной во всем районе, чьи родители не жили бы вместе, – это было очень больно.

Я всегда придумывала истории и пыталась изобрести оправдания для отсутствия отца. Когда мои подруги спрашивали, где он, я отвечала: "О, он вернется к Песаху". Когда наступал Песах и они спрашивали, дома ли он уже, я отвечала, что его приезд откладывается до Суккот.

Не только дети задавали подобные вопросы. Когда у меня появлялась новая подруга и приглашала меня к себе, ее родители всегда спрашивали о моих родителях, и чаще всего отец задавал вопрос: "В какой синагоге молится твой папа?" Я быстренько вычисляла, какая синагога находится подальше от дома моей подруги, и, если они жили на Кингстон авеню, я отвечала, что он молится на Трой авеню, а если они жили на Олбани, я называла какое-либо другое место.

Ох, как нелегко мне было проходить через все это, и моя обида на отца постоянно росла.

Наконец, когда мне было около одиннадцати лет, вопросы прекратились. К тому времени уже все знали правду, но мои злые чувства оставались со мной.

В 1963-м году, в возрасте восемнадцати лет, я обручилась. Готовясь к свадьбе, я сказала матери, что не хочу упоминать имя отца на приглашениях. Однако, когда я стала обсуждать текст приглашения с другими родственниками, которые и сами относились к моему отцу не лучшим образом, они, тем не менее, сказали, что это было бы ошибкой. Но я была тверда в своем мнении, хотя и решила на всякий случай спросить Ребе, когда мы с моим женихом собирались пойти на аудиенцию к нему, чтобы получить его благословение.

Ребе дал нам чудесные благословения. И тогда я излила перед ним душу, объяснила, почему я держу зло на отца, почему я отношусь к нему с такой неприязнью, что не хочу его видеть.

– Чем это мой отец заслужил, чтобы его имя стояло на приглашении, если он бросил нас и палец о палец не ударил ради меня?! – спросила я требовательно.

Ребе посмотрел на меня с любовью и ответил:

– Детям нельзя судить родителей.

Эти четыре слова изменили мою жизнь. Я вышла из кабинета Ребе, словно сбросив со своих плеч сто килограммов. Гора ненависти, которую я до сих пор носила в себе, исчезла. Я думаю, его слова так подействовали на меня потому, что я не имела сомнений: он знал и понимал мою ситуацию от и до, и я полностью доверяла ему. Все долгие годы гнева и враждебности по отношению к отцу улетучились в один момент. Я вдруг осознала, что разрыв между моими родителями касался только их самих и не имел ко мне отношения. И я включила имя отца на приглашения. После слов Ребе никаких вопросов о том, что я должна была сделать, не осталось.

Вот так вот просто и прямо Ребе напомнил мне о том, что я обязана почитать отца, как этого требует Тора. А напомнив мне об этом, Ребе показал мне, как я могу начать замужнюю жизнь без тяжкого груза ненависти, который я таскала в себе, и который ранил меня больше, чем кого-либо еще. Наконец-то я была свободна.

(Женщина, рассказавшая эту историю, пожелала остаться неизвестной.)