В продолжение заповеди о ежедневных жертвах всесожжения, Всевышний обещает: "И буду встречен там сынами Израиля, и освятится скиния славой Моей" (29:43). И Раши, комментируя слова "и буду встречен там", пишет: "Встречусь с ними посредством речения, подобно царю, который назначает место встречи, чтобы говорить там со своими слугами".

На первый взгляд, об этом уже сказано в предыдущем стихе (29:42): "Всесожжение постоянное для поколений ваших, при входе в шатер собрания пред Г-сподом, где Я дам вам встретить Меня, чтобы говорить с тобою там". И Раши (к словам "где Я дам вам встретить Меня") пишет: "Когда назначу место, чтобы говорить с тобой, то назначу его там (при входе в соборный шатер), куда приходить и т.д." И также в главе "Трума" (25:22) находим: "И назначу для встречи место тебе там, и буду говорить с тобою поверх покрытия, меж двух керувим, которые на ковчеге свидетельства, все, что повелю тебе для сынов Израиля". Раши (к словам "и назначу для встречи"): "Когда назначу тебе встречу, чтобы говорить с тобой, назначу для встречи то место, куда Мне прийти, чтобы говорить с тобою".

Три стиха, в которых речь, фактически, об одном и том же. То, что повтор – не вопрос: в Пятикнижии повторений множество и этому есть множество причин. Но вот Раши... Почему только в комментарии к третьему стиху появляется пример с "царем, назначающим место встречи со своими слугами"? Тут даже два вопроса, а не один. Во-первых, что добавляет к пониманию вопроса приводимое сравнение? Во-вторых, почему необходимость в нем, по мнению Раши, возникает только при третьем упоминании установления места встречи, где Всевышний будет говорить с нами?

Рабби Элияу Мизрахи считает что дело в том, что в отличие от первых двух случаев, в третьем то, что назначенное место предназначено именно для разговоров, не упоминается. Чтобы объяснить эту кажущуюся странность, Раши и приводит сравнение с царем: у царей принято устанавливать особое место, где они общаются с подданными. Т.е. когда говорится: "И буду встречен там сынами Израиля", – по умолчанию подразумевается встреча для разговора. Как это заведено у царей.

Но это как то странно. Об установлении места для общения говорится в предыдущем стихе ("Я дам вам встретить Меня, чтобы говорить с тобою там. И буду втречен там сынами Израиля"). Т.е. про предназначение назначенного места говорится прямым текстом. Зачем же в следующем стихе упоминать эту же подробность, да еще и намеком, требующим объяснения с помощью метафор?

Кроме того, непонятна логика рассуждения: не упоминать о чем идет речь, полагаясь на знание нами царских повадок. В мидрашистской литературе распространен как раз обратный прием: объясняя то или иное упомянутое действие, ссылаться на то, что "как царь из плоти и крови, так и Царь царей и т.д.".

Гур-Арье считает, что вопрос, которым задается Раши, двойной: почему в интересующем нас стихе не упоминается цель установления места и зачем вообще об установлении места говорится в двух стихах подряд? Предлагаемый ответ: в стихе "И буду встречен там сынами Израиля" речь не об установлении места как таковом, а о том, что это установление в царской манере – установление "места встречи для разговоров" (а то, что оно для разговоров, не нуждается в упоминании, ибо все уже проговорено в предыдущем стихе).

Теперь нужно понять, что имеет в виду Гур-Арье. В предыдущем стихе упомянута не только цель установления места, но и само предписание об установлении. Так что добавляется при повторении?

Можно, конечно, предположить, что тут есть намек на регулярность общения. Но как-то это уж больно хитро: говорить о месте встречи, подразумевая периодичность (время). Да еще и считать это прямым смыслом слов Писания, интересующим Раши...

Можно попробовать объяснить слова Раши следующим образом: прямой смысл слов "И буду встречен там сынами Израиля" – "буду встречен всеми сынами Израиля". Но "встречусь посредством речения" – это же только про Моше. Значит "И буду встречен там сынами Израиля" – это не об общении посредством речения? Ну, если логически рассуждать... Не об общении посредством речения, а об общении посредством нисхождения Шехины и, как следствие, всяких невербализируемых переживаний. Как сказано: "И освятится скиния славой Моей... обитать буду Я в среде сынов Израиля... И познают, что Я Г-сподь, Б-г их... чтобы Мне обитать в их среде".

Вот в главе "Трума" сказано: "И назначу для встречи место тебе там, и буду говорить с тобою". С кем? С Моше. Все понятно. И в стихе 29:42 сказано: "Где Я дам вам встретить Меня, чтобы говорить с тобою там". С кем? С Моше. А "И буду встречен там сынами Израиля"– это, на первый взгляд, не может быть про разговоры. Ибо со всем народом Всевышний первый и последний раз говорил напрямую с горы Синай.

И тут приходит Раши и отметает такое прочтение. "И буду встречен там сынами Израиля" – это тоже про разговоры оказывается! И объяснение тому, как это Всевышний общается в святилище со всем народом Израиля посредством речения (хотя, казалось бы, мы нигде не находим упоминания о подобном), заключается в том, что это – "подобно царю, который назначает место встречи, чтобы говорить там со своими слугами": как царь, когда хочет обратиться к своим подданным, не нуждается для этого в личном общении, а передает свои слова через приближенных (а в наше страшное время вообще обращается к подданным через твиттер, через головы нелояльных СМИ). В этом – "царственность" общения.

И так оно и было, по-простому. Когда Всевышний хотел обратиться с каким-либо обращением к народу Израиля, он выкликал к входу в шатер Моше, которому и передавал "посредством речения" все, что нужно знать евреям, а уже тот передавал по назначению.

В свете этого объяснения становится понятным продолжение: "И освящу Я шатер собрания и жертвенник, и Аарона и его сынов освящу, чтобы совершать служение Мне. И обитать буду Я в среде сынов Израиля, и буду им Б-гом". Сначала объясняется, что, хотя говорить из святилища Всевышний будет с одним Моше, это будет делаться для всего Израиля. А затем, что, хотя служить в святилище будут только коэны (Аарон и его прямые потомки), но и это – от имени всего Израиля и во имя всего Израиля.

Но такое объяснение не сходится с формулировкой Раши! Во-первых, если Раши объясняет слова "сынами Израиля", то они должны быть процитированы, как толкуемые. А они – нет. Во-вторых, зачем Раши начинает со слов "встречусь с ними"? Он объясняет слова "буду встречен"! Понятно, что будучи встреченными, встречаются! К чему эти кажущиеся лишними слова? В-третьих, почему это вычурное "посредством речения", а не "чтобы говорить", как в самом тексте Писания выше? В-четвертых и главных, в предыдущем стихе сказано: "Где Я дам вам встретить Меня, чтобы говорить с тобою там". Т.е. вот, прямым текстом проговорено, что "встреча с вами" (со всем народом) заключается в том, что Всевышний говорит с Моше. Почему Раши не приводит метафору про царя там, где этот формат описывается, а не только упоминается намеком?!

Проще объяснить слова Раши иначе, чем возиться с такой горой вопросов.

Как уже упоминалось, о встрече на пороге шатра собрания говорится в продолжение разговора о постоянной жертве всесожжения. По-простому, шатер называется "шатром собрания", потому что там "Я дам вам встретить Меня, чтобы говорить с тобою" и "буду встречен там сынами Израиля, и освятится скиния славой Моей". И судя по тому, что две формулировки идут одна за другой, но разнесены по разным стихам, речь идет о разных аспектах одной истории.

Ниже, в главе "Ки тиса" (33:7) рассказывается, что Моше вынес свой шатер за пределы стана: "А Моше брал шатер и разбивал его вне стана, далеко от стана, и называл его шатром собрания. И было, всякий ищущий Г-спода выходил к шатру собрания, который вне стана". И Раши объясняет слова "и называл его" как "он называл его шатром собрания, т. е. местом собрания для тех, кто ищет Тору". А в следующих стихах сказано: "И было, когда выходил Моше к шатру, поднимался весь народ, и стояли они, каждый у входа в свой шатер, и смотрели вслед Моше, пока он не войдет в шатер. И было, когда входил Моше в шатер, спускался облачный столп и стоял у входа в шатер, и Он говорил с Моше". Т.о. у шатра Моше было две функции. Во-первых, он был местом собрания всех ищущих Тору. Во-вторых, местом, где Всевышний говорил с Моше.

Но вышеописанный порядок сохранялся (как пишет Раши в комментарии к Шмот, 33:11) недолго: "Так поступал Моше со Дня Искупления и до того, как была возведена скиния, и не более... А после того, как она скиния была возведена, Всевышний говорил с ним только из шатра собрания". Т.е. обе функции шатра Моше были переданы шатру собрания: на входе в этот шатер Всевышний говорил с Моше. И у входа в шатер собирался весь народ Израиля, как сказано "и соберется к тебе вся община ко входу в шатер собрания" (Бемидбар, 10:3).

А в главе "Пинхас" (27:2) про дочерей Целофхада сказано, что они "стали пред Моше и пред Эльазаром – священнослужителем, и пред предводителями и всей общиной при входе в шатер собрания". И Раши объясняет там: "Они сидели в учебном доме, и те предстали пред всеми". Т.е. при входе в шатер было место собрания и учебы всего народа.

И это то, что имеет в виду Раши, когда пишет, что слова "и буду встречен там" означают "встречусь с ними".

В предыдущем стихе говорится о том, что вход в шатер будет местом общения Всевышнего с Моше. А в "нашем" (и это то, что подчеркивает Раши своим "встречусь с ними") – о том, что вход в шатер – это еще и место встречи Всевышнего со всеми сынами Израиля.

Но встреча (особенно когда используется то слово, которое в оригинале, а не один из его не столь многозначительных синонимов) подразумевает не только нахождение в одной точке, а непременно интеракцию (это то самое слово от которого происходит знаменитое хасидское слово "итваадут" – "туса"). И Раши приходится объяснять, в чем это заключалось: "посредством речи". "Посредством речи", а не просто "разговором", потому, что Всевышний обращался к сынам Израиля не напрямую, а через Моше. А сыны Израиля ко Всевышнему обращались напрямую (с мольбами, жалобами и предложениями), но прямого ответа не получали.

И это то, что имеет в виду Раши, когда пишет про "место встречи, чтобы говорить там царю со своими слугами". Не "обращаться к своим слугам", но "говорить с". Т.е. не только царь обращается к слугам, но и слуги – к царю.

Что же касается того, что мы нигде в Писании не находим упоминания молитв, которые происходили на входе в шатер собрания, так это объясняется тем, что это было столь тривиальным, что не нуждалось в упоминании. Ну, а где еще молиться если не там? И как не молиться, имея в своем распоряжении такую стратегическую точку? И кстати, пророк Ишаяу (56:7) не случайно говорит о Храме: "Ибо дом Мой домом молитвы назовется для всех народов".

Вот-вот должен прийти Машиах. Он восстановит Храм. И мы сможем ходить туда, в том числе и чтобы молиться. Заодно, может, и молиться научимся, чтобы время даром свое и Б-жье не тратить.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 36, стр. 165-169.)