В недельной главе “Эмор” перечисляются и описываются четыре вида растений, которые используются для исполнения заповеди: “И возьмите себе в первый день [праздника Суккот] плод дерева прекрасный, нераскрытые лапы финиковой пальмы, и ветку дерева густолиственного, и ив речных, и веселитесь пред Г-сподом, Б-гом вашим, семь дней”1. Интересная штука: этрог назван в стихе не этрогом, но “плодом дерева прекрасным”, лулав – не лулавом, но “нераскрытой лапой финиковой пальмы”, адас – не адасом, а “веткой дерева густолиственного”, а ива… ива названа “ивой”!

Иными словами, в трех случаях из четырех Писание вместо того, чтобы называть вещи своими именами, описывают их, упоминая приметы, критические важные с точки зрения их пригодности (кошерности) для исполнения заповеди: этрог должен быть именно спелым, прекрасно выглядящим плодом , лулав – именно нераскрывшимся побегом2 финиковой пальмы (листья которого плотно обхватывают сердцевину), адас – именно ветками3 дерева, ветви которого переплетены и листья на них тоже “переплетены”, плотно прилегая друг к другу, как кольца кольчуги, – т. е. мирта. А ива, мало того что названа ивой, так еще и то, что тут она названа “речной”, не имеет принципиального значения: растущая не у водоемов (или у искусственных водоемов, или искусственно высаженная у водоема) – тоже кошерна, лишь бы была именно ива, а не ее подобие. Речной она названа для того, чтобы помочь идентифицировать вид растения (иву, как правило растущую по берегам водоемов). Вопрос: чем ива отличается от этрога, финиковой пальмы и мирта, что только для нее Тора упоминает не признак кошерности берущегося для исполнения заповеди растения, а признак вида самого растения?

В Талмуде (в трактате Сукка, 33б), приводится мнение, согласно которому, то, что кошерны ивы, не только растущие на берегах водоемов, но где угодно, следует из того, что слово “ивы” стоит во множественном числе (т. е. речные и не речные). Замечательно. Что в лоб, что по лбу: почему упомянутый признак (“речная”) – это не признак кошерности?

Кроме того, Рамбам (и многие другие) постановляет так4 : “Ивы речные”, упомянутые в Торе, подразумевают не просто любое растение, которое растет у ручья, а определенный вид, который называется “речные ивы”. Лист у них вытянутый как ручей, край гладкий, а стебель красный. Ее называют “ивой”. Большинство растений этого вида растут у ручьев. Поэтому его называют “ивы речные”. Даже если бы ива росла в пустыне или на горе, она была бы кошерной [для исполнения заповеди]”. Т. е., как было упомянуто выше, согласно общепринятому мнению, ивы называются речными, потому что это характерная черта вида, к кошерности для исполнения заповеди не относящаяся. Более того, “ивы речные”, судя по формулировке Рамбама, это вообще название из двух слов, а не название и сопроводительная характеристика. Поэтому повторим вопрос: почему в случае с этрогом, лулавом и адасом Тора упоминает необходимые критерии их кошерности, а в случае с ивой не делает этого?

Перестанем повторять вопрос на разные лады и перейдем к ответу. Начнем его с пояснения главного: перед нами один из достаточно многих случаев, когда прямой смысл определенных слов Торы можно понять только в свете объяснения их глубинного смысла. Иначе никак. Иногда Раши в таких случаях цитирует сложные мидраши (“Этот стих требует истолкования, как толковали его наши мудрецы”5 ), иногда пишет, что не знает, как растолковать, чтобы это все еще касалось прямого смысла, а иногда и вовсе отмалчивается. Нам понадобится самый, без сомнений, известный мидраш6, касающийся четырех видов растений, возносимых в Суккот: четыре вида символизируют четыре категории евреев. Этрог – целостных в своем служении (как обладающий “вкусом и ароматом”, где наличие вкуса символизирует служение изучением Торы, а наличие аромата – богоугодные деяния), лулав (у фиников прекрасный вкус, но запаха ни у него, ни у других частей финиковой пальмы нет) – тех, чьи заслуги ограничиваются изучением Торы (а вот богоугодных деяний на их счету пренебрежимо мало), мирт (исключительно ароматный, но совершенного бесплодный) – благодетелей-недоучек, мягко говоря, а ива, соответственно – тех, за душой у кого ни Торы, ни богоугодных дел. Но и они, говорит нам по-простому символика заповеди, – неотъемлемая часть еврейского народа, без привлечения которой (хотя бы метафорического) заповедь не исполнить. Поэтому ветки (лулав, мирт и иву), не просто берут вместе, а именно связывают в единую связку, в “букет”.

Теперь становится очевидным отличие ивы от остальных видов: у тех есть явные достоинства. И их право быть включенными в число видов, посредством которых исполняется заповедь, связано с наличием этих достоинств и, что весьма важно, их демонстративностью! Короче говоря, с изучением Торы и совершением богоугодных деяний. А вот ива, точнее, евреи, которых она, не имеющая ни вкуса, ни аромата, символизирует, – попали в эту компанию только потому, что они евреи, и больше ни за что. И ничего, кроме бытности евреями (потомками Авраама, Ицхака и Яакова по материнской линии) от них и не требуется. Они кошерны потому, что для них нет никаких требований и критериев кошерности. Кроме, разумеется, собственно еврейства.

Фишка в том, что согласно учению хасидизма, внешнее (демонстративное) – оно внешнее и есть. А сущностное (при нормальном ходе вещей) внешне не проявляется. Еврей может быть так далек от своего еврейства, что внешне это вообще никак не будет проявляться. И внутренне тоже (например, если он даже не знает, что он еврей – в наше время подобное случается сплошь и рядом, да и прежде случалось не так уж редко). Но есть нюанс: работает это, только когда ива идет в связке с прочими видами (категориями евреев). Или по крайней мере после того, как ива побывала в связке (но это уже тема для отдельного разговора).

А с другой стороны (и это тоже уже упоминалось выше), без ветвей ивы исполнить заповедь невозможно. И это один из главных глобальных уроков, преподносимых нам порядком исполнения этой заповеди: не-вовлеченность в служение всех категорий сынов Израиля, делает невозможным не только достижение совершенства исполнения заповеди, но и само ее исполнение. Более того, именно благодаря вовлеченности в служение символизируемых ивой евреев, не имеющих никаких заслуг, весь народ в целом обретает способность достичь сущностного уровня. Ибо их участие именно с сущностным аспектом и связано.

Поэтому евреи, символизируемые этрогом, лулавом и адасом (миртом), обязаны прилагать все усилия к тому, чтобы символизируемые ивой были как можно полнее представлены в связке. При этом, от категорий евреев, символизируемых остальными тремя видами растений, требуется, чтобы быть представленными в связке, соответствовать определенным требованиям. Предъявлять доказательства этого. Иметь подобающие заслуги. Каждый миг. А к символизируемым ивой – никаких требований. Только быть. И быть вместе с остальными евреями. В одной связке.

(Да, разумеется, само то, что остальные трое принимают и привлекают “евреев ивы” в свою связку, создает условия для того, чтобы те переходили в следующие категории, но это уже отдельный разговор. Отметим лишь, что так сказано в Пиркей Авот7 от имени Гилеля: “Люби творения и приближай их к Торе”. Люби любого еврея, даже такого, о котором ничего, кроме как, что он творение Б-жье, и не скажешь. И благодаря этому он приблизится к Торе.)

Как известно, все мнения, высказанные в рамках Устной Торы и включенные в нее, являются Торой (поучением, касающимся путей служения Всевышнему). Главная разница между теми, в соответствии с которыми устанавливается законодательство, и остальными в том, что первые касаются практического образа исполнения заповедей, а вторые – духовных.

Поэтому будет уместным напомнить, что есть мнение, согласно которому, побеги пальмы кошерны для исполнения заповеди о вознесении четырех видов, даже если они срезаны с пальмы вида, который не приносит съедобные плоды. Это еще один образ, метафора. В мидраше, приведенном выше, плоды – это знание Торы. Но в более широком смысле плоды – это порождения, результаты. В нашем случае – поступки, к которым приводит знание Торы. Т. е. те же богоугодные деяния, только осознанные, грамотные и т. д. И относительно немногочисленные (потому что почти все силы и время уходят на изучение Торы).

Но есть и те, кто учат (знают) Тору, но по их поведению этого не скажешь. Бесплодные пальмы, короче. И понятно, что это несравненно более проблемная категория, чем “речные ивы”. У них несравненно меньше оправданий. К ним несравненно больше претензий. Их “бесплодность” (небезосновательно) выглядит злонамеренной. В общем, казалось бы, все плохо. Но и их, согласно вышеупомянутому толкованию, можно (и нужно), включать в “связку”. Ибо для полноценного служения Всевышнему необходима та или иная причастность к нему всех евреев. Всех их категорий.

Отдельно (и особенно) это касается служения, связанного с приближением Избавления. Так сказано в мидраше Танхума8 : “Не удостоятся сыны Израиля Избавления, пока не станут “единой связкой”“.

Вот-вот должен прийти Машиах. Означает ли это, что мы уже стали “единой связкой”? Вероятно, в каком-то смысле. Может, в том, что все в интернете сидим. Или в том, что ширятся генетические проверки. Или еще что-то. Подождем, пока Машиах сам все не объяснит. А также исполнит постановление Рамбама9 : “В дни Машиаха, когда установится его царство и соберутся к нему все евреи рассеяния, будет установлено происхождение каждого еврея по слову его”. Но как объясняет Рамбам ниже, “роль Машиаха ограничивается тут лишь отнесением семьи к определенному колену, то есть он сообщает, что этот – из такого-то колена, а этот – из такого-то”. А что касается категорий, то все мы во времена Машиаха станем этрогами (как постановляет Рамбам10, “все евреи будут великими мудрецами, и будут знать тайные и глубокие вещи, и постигнут замыслы своего Творца в той мере, в какой только может человеческий разум это постичь”), только такими, в которых сущностное еврейство будет проявляться так явственно, что “ивам” и не снилось. Вскорости, в наши дни. Амен.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот", т. 22, стр. 149-154.)