В заключительной (восьмой) главе раздела «Мишне Тора», посвященной законам Храма (сконцентрированным в Пятикнижии в главе «Вайакгель»), Рамбам говорит о том, как была устроена система заповеданной охраны Храма: «Утром, незадолго до рассвета, приходил смотритель Святилища и постукивал, чтобы разбудить коэнов, спавших в палате очага. Когда они открывали ему ворота, он брал ключи и открывал малые ворота, ведущие из очага во двор Храма. Затем он шел во двор, и коэны следовали за ним. Они держали в руках два огненных факела и разделялись на две группы. Одна шла на восток, а другая — на запад. Они шли дальше, проверяя весь двор Храма. Обе группы достигали палаты пекарей. Когда обе группы достигали [этого места], они объявляли: «Мир! Все в мире!»

Самое последнее, о чем он упоминает в этой связи отдельным пунктом, это то, что «этой же схеме следовали каждый вечер, кроме кануна субботы, когда они не держали факелов в руках, а проверяли по свету свечей, которые оставались горящими с кануна субботы».

Есть известный вопрос, касающийся этого постановления: Рамбам в нескольких местах в «Мишне Тора» (включая раздел, касающийся законов субботы), постановляет, что в Храме не действуют ограничения, касающиеся действий, опасно граничащих с прямым нарушением субботы, хотя и не пересекающих эту грань. Кратко этот запрет именуется «швут»1. Перенос светильников (свечей, факелов, фонариков и т. д.) – это классический швут. Так если это швут, а «в Храме швута нет»2, то почему «в канун субботы, они не держали факелов в руках, а проверяли по свету свечей, которые оставались горящими с кануна субботы»? Зачем было нужно это (единственное!) отступление от «схемы»?

Автор «Кесеф мишне» (он же автор «Шулхан Аруха», рабби Йосеф Каро), отвечает на этот вопрос так: если есть, как в рассматриваемом случае, возможность совершить необходимую проверку, не прибегая к нарушению законов швута (делая ее при свете «свечей, которые оставались горящими с кануна субботы»), то нет и права нарушать их.

Но другие комментаторы «Мишне Тора», выражают недоумение таким объяснением, ввиду того, что, например, в законах храмовой службы в Йом-Кипур (2:4) Рамбам постановляет: «Если первосвященник был престарелым или больным, то железные слитки должны быть раскалены в огне с предыдущего дня, а на следующий день их бросают в воду, чтобы немного разогреть. Это разрешено, поскольку в Храме нет швута». А главой выше (1:8) разрешает в ночь Йом-Кипура щелкать пальцами перед первосвященником, чтобы не дать ему задремать. По той же причине: в Храме нет швута. Хотя во всех этих случаях есть возможность добиться того же результата, не нарушая запреты, введенные из соображений швута. Значит, по мнению Рамбама, швута нет в Храме и им можно пренебрегать, даже если, в принципе, можно обойтись и без пренебрежения им?!

На первый взгляд, можно было бы попробовать сказать, что есть разница. Швутом дозволено пренебрегать в Храме, даже когда этого можно избежать, только когда это носит эпизодический характер: когда первосвященник стар и чувствителен к холоду. Или если первосвященник начинает клевать носом в ночь Йом-Кипура. Но в случае, когда речь идет о действии, совершаемом регулярно, систематически, то нарушения запретов швута надлежит избегать. И если есть такая возможность, то нарушать их запрещено. Вот как в рассматриваемом нами случае вечерних осмотров храмового двора.

Но на это можно возразить, что есть «системная» ситуация, в которой, по мнению Рамбама, пренебрегают швутом, хотя этого можно избежать: когда канун Песаха приходится на субботу, туши пасхальных ягнят освежевываются точно таким же образом, как и в будни: «Если четырнадцатое нисана выпадало на субботу, то в субботу приносили жертву так же, как и в течение недели. Пол храмового двора должен был быть вымыт, ибо в Храме нет швута, даже если дело не нужно для храмовой службы. Ибо эти запреты полностью снимаются в Храме». И не скажешь, что канун Песаха выпадает на субботу «эпизодически». Календарь не врет и преподносит сюрпризов: все ходы записаны!

Кроме этого общего вопроса, есть несколько частных вопросов к формулировке Рамбама. Во-первых, почему Рамбам приводит эти законы в главе, посвященной охране Храма, если, на первый взгляд, они посвящены законам подготовки Храма к началу нового дня храмовой службы (место которых в разделе, посвященном законам постоянных и дополнительных приношений), а не охране Храма? Тем более что Рамбам так там (6:1) и делает вкратце и пишет: «Незадолго до рассвета приходит надзирающий, ответственный за жеребьевки, и осторожно стучит в ворота храмового двора. Ему открывают их, и он осматривает Храмовый двор...»

Во-вторых, на первый взгляд, заключительный пункт главы является прямым продолжением и частью предыдущего: «Этой же схеме следовали каждый вечер, кроме кануна субботы». Так почему Рамбам выделяет эту часть в отдельный пункт? Особенно это примечательно с учетом того, что разбивка в «Мишне Тора» предельно продумана и является частью формулировки законов и указанием на их смысл и значение!

Объяснение всему этому заключается в следующем. Рамбам начинает главу, посвященную охране Храма с объяснения ключевого момента: «Существует повелевающая заповедь охранять Храм. Даже если нет страха перед врагами или ворами. Ибо эта охрана предназначена ни для чего, кроме как для выражение уважения к Храму. Дворец с охраной выглядит гораздо более внушительно, чем дворец без охраны». Из этого следует, что весь порядок охраны Храма (и, соответственно, всей главы, посвященной ее порядку) связан не с обеспечением безопасности, но исключительно с оказанием почета. И этим диктуется и объясняется вся логика связанных с этой темой постановлений.

Соответственно, нужно сказать, что и предутренний обход храмового двора по будням, субботам и праздникам тоже являлся ритуалом, призванным выразить наше почтение к Храму. И поэтому ему самое место в главе, посвященной как раз этому аспекту отношений между еврейским народом и Б-жьим Храмом. (Кстати, это же объясняет, почему в конце обхода провозглашали «Мир! Все в мире!», а не «На месте! Все на месте!», «В порядке! Все в порядке!» Цель обхода – не утилитарная, а церемониальная, поэтому и провозглашение скорее церемониальное. Пафосное, если хотите.)

Теперь, чтобы продолжить объяснение, нам потребуется остановиться и кое-что прояснить. Помните Хануку? Историю про кувшинчик с маслом, запечатанным печатью первосвященника? Там было масло на один день возжигания, но его чудесным образом хватило на целых восемь дней.

Так вот, в связи с произошедшим тогда, есть известный вопрос: а зачем было нужно чудо? В сложившейся тогда ситуации, по крайней мере, согласно одному упоминаемому и разъясняемому в Талмуде3, мнению, можно было возжигать оскверненное (лишенное ритуальной чистоты) масло. Так почему этого не сделали? Зачем нужно было искать именно ритуально чистое? И главное, зачем нужно было творить чудо?!

Ответ на этот вопрос известен не менее, чем сам вопрос: это было сделано в знак любви и расположения Святого, Благословен Он, к народу Израиля, который так зачетно отличился перед Всевышним «на той единственной гражданской»! И выразились эта любовь и это расположением в том, что евреи удостоились исполнить заповедь идеально, не прибегая ни к каким (безусловно и тем более условно легитимным) уловкам, позволяющим исполнить заповедь на три с плюсом за усердие.

Иными словами, есть вещи дозволенные и допустимые формально, но не соответствующие характеру сложившихся или тем более складывающихся отношений. И потому в некотором смысле они даже более недопустимы, чем недозволенные. И также в нашем случае. Будь обход храмового двора чем-то рутинно-практичным (даже как часть храмовой службы), было бы уместным и верным полагаться на правило, что «в Храме нет швута». Но этот обход был выражением любви ко Всевышнему и трепета пред Его Святилищем. В этой ситуации полагаться на послабления было бы, как поздравлять любимую женщину с днем рождения эсэмэской: можно долго объяснять, почему это «тоже считается», но это только усугубит вину.

Именно поэтому постановление, касающееся образа обхода храмового двора в субботу Рамбам приводит отдельным пунктом именно в законах Храма, а не субботы. Таким образом он дает понять, что эта история завязана на выражении почтения к Храму. Не только тем, что делалось, но и тем, как делалось: безупречно, без допустимых послаблений и провисаний.

Причем это постановление приводится именно последним во всем разделе. Что прозрачно указывает на то, что речь идет о высшей форме выражения почтения к Храму.

Заслуживает рассмотрения вот еще что. С одной стороны, в том, что касается принесения постоянных жертвоприношений, в Храме они совершаются в субботу без учета каких-либо ограничений. Как постановляет Рамбам: «Принесение любой жертвы, у которой есть определенное время, будь то общинное или индивидуальное жертвоприношение, отменяет запреты субботы и законы ритуальной нечистоты»4. С другой стороны, возведение Храма в субботу запрещено: «Строительство Храма не отодвигает соблюдение запретов праздника5 »6.

Объяснить это различие можно следующим образом. После того, как Святилище возведено, служение в нем обретает святость, которая выводит его за рамки мирских деяний, которых касаются субботние запреты. Иными словами, субботние запреты касаются только совершения определенных действий («работ») в «миру», но не в ходе освященного храмового служения. Но работы, совершаемые по ходу возведения Святилища, святостью не наделены и поэтому субботние запреты их касаются. И значит совершать их в субботу запрещено.

Если исходить из того, что выражение почтения Храму является не частью храмовой службы, но частью возведения Храма (если хотите, его духовной «достройкой» по ходу эксплуатации, путем приумножения почета, которым он окружен), то получается, что речь идет о швуте не в Храме (где его «нет»), но в ходе его возведения. Где он «есть» и его нарушение запрещено по закону Торы.

(Кстати, это объясняет, почему рабби Йеуда Анаси, кодификатор Мишны, поместил мишны, посвященные охране Храма, в трактат «Мидот», посвященный устройству и возведению Храма, а не в один из трактатов, посвященных порядку храмовой службы!)

Вот-вот должен прийти Машиах. Рамбам начинает законы Машиаха с постановления: «Придет время, когда взойдет на трон царь Машиах и корона вернется к дому Давида, правившему прежде. Этот царь построит Храм и соберет евреев, рассеянных по всему миру. В его дни вернутся в силу все законы, как прежде»7. Включая, разумеется, законы, касающиеся почитания Храма всеми заповеданными и доброхотными образами. Вскорости, в наши дни. Амен.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 21, стр. 264-270.)