В Магрибе – Северной Африке к западу от Египта – есть три страны, которые до второй половины 20-го века находились под властью Франции. Это Марокко, Алжир и Тунис. Марокко и Тунис имели статус французских протекторатов, а Алжир чуть ли не сто лет считался частью самой Франции.

В 1953-м году мои родители приехали в Марокко в качестве посланников Ребе, и с трех лет я рос в тех местах. Спустя шесть лет Ребе назначил в Марокко других посланников, а моих родителей отправил в Тунис. К тому времени, однако, Тунис стал независимой арабской страной, и множество евреев решило уехать.

А тем временем в Алжире проживало почти сто пятьдесят тысяч евреев, но не было ни одного хабадского посланника. К Ребе начали обращаться с просьбой послать туда кого-нибудь, но Ребе отказался, объяснив, что вскоре евреям придется уезжать оттуда, поскольку у французского Алжира нет будущего. Более того, он посоветовал еврейской общине Франции подготовить необходимую инфраструктуру для приема беженцев, которые, по его словам, вскоре потоком хлынут из Алжира.

Никто не верил, что такое может произойти. В Алжире бывали антиколониальные беспорядки, но Франция недвусмысленно дала понять, что уходить оттуда не собирается. Французские католики, проживавшие в Алжире, были уверены, что правительство не бросит их в стране с арабским большинством, и в еврейской общине думали то же самое. В 1959 году, примерно в то же время, что Ребе сделал свое предсказание, президент Франции Шарль де Голль посетил города Остан и Мостаганем и публично провозгласил: "Да здравствует Французский Алжир!"

Но уже на следующий год де Голль поменял свою позицию, и вскоре, в 1962 году, Алжир получил независимость. К концу десятилетия практически все евреи уехали оттуда. Во Франции задавались вопросом: "Как это может быть, чтобы раввин в Нью-Йорке был таким экспертом в североафриканской политике?!" Его предсказание оказалось пророческим.

Все это время мои родители оставались в соседнем Тунисе, где проживало немало евреев. Мой отец прекрасно ладил с местными раввинами и, будучи крупным специалистом по законам миквы, он вместе с ними следил за тем, чтобы миквы в Марокко и Тунисе соответствовали самым высоким стандартам еврейского закона.

В 1965-м году родители решили посетить Ребе. Мой отец приезжал в Нью-Йорк пару раз до этого, будучи еще посланником в Марокко. Что интересно, он никогда не видел Ребе до того, как стал посланником. А для меня это был первый раз. Мы поехали в месяце Элул, последнем месяце перед Рош-Ашана. Обычно в это время Ребе никого не принимал на аудиенцию, но нам он сказал: "Приходите. Не официально, просто сказать "привет".

Я учился тогда в тунисской йешиве, которую возглавлял рав Меир Мазуз. Каждую пятницу в этой йешиве ребята изучали еврейский календарь, главным образом, раздел "Освящение нового месяца" в фундаментальном законодательном кодексе "Мишнэ Тора" Рамбама. В этом разделе, в частности, для определения начала каждого месяца используются результаты астрономических наблюдений и вычисления планетных орбит. Понять все эти сложные вычисления было непросто, а нам еще и задавали домашнюю работу на эту тему.

Когда Ребе спросил, что мы изучаем в йешиве, он с большим интересом отнесся к тому, что я занимаюсь законами освящения нового месяца, и спросил, как и почему я изучаю этот предмет. Он также задал несколько вопросов об обстоятельствах, когда Рош-Ашана или рош-ходеш (начало месяца) откладываются на один день, и тому подобные вещи. Он также поощрил моих сестер в их учебе, а мне посоветовал попытаться поступить в местную, бруклинскую любавичскую йешиву. Зная, что это наше первое посещение Америки, Ребе даже предложил нам пойти на экскурсию по осмотру достопримечательностей: "Я полагаю, вы поедете посмотреть на небоскребы в Манхэттене".

Ребе всегда интересовался старыми и редкими еврейскими книгами, и мой отец привез для него множество таких книг. Большинство из них отец отправил в контейнере морем, но во время аудиенции подарил Ребе три уникальных книги. Одной из них была рукопись трудов рабби Моше Кордоверо, кабалиста, жившего в XVI веке и известного как Рамак. Рукопись датировалась временем жизни автора, но находилась в превосходном состоянии. Она выглядела так, словно написана совсем недавно. Другая рукопись была еще более древней. Это был экземпляр книги "Йесод Олам" испанского астронома рабби Ицхака Исраэли и, судя по всему, рукопись была сделана самим автором. Третьей книгой был молитвенник, составленный согласно мистическим медитациям Аризаля, ведущего кабалиста XVI века.

Принимая эти книги от моего отца, Ребе встал со стула и начал листать молитвенник. Было очевидно, что эти книги имеют для него огромное значение. Он провел немало времени, изучая их, листая, рассматривая. Закончив, он положил их в ящик стола. Впоследствии они были переданы в Центральную хабадскую библиотеку.

Ребе сказал моему отцу, что даст ему взамен новые книги, выпущенные хабадским издательством, и попросил меня принести ему несколько из них. "Пожалуйста, – обратился он ко мне, – принеси мне вон оттуда все тома Шулхан-Аруха, составленного Алтер Ребе ". Я бросился к книжной полке около дверей, но нашел только один том. Я принес его Ребе, а он вручил книгу моему отцу, пообещав прислать остальные тома позже.

Во время другой аудиенции, несколько лет спустя, Ребе сказал, что хотел бы, чтобы в Джербе напечатали книгу Тания, основополагающий труд первого хабадского Ребе. Джерба – это принадлежащий Тунису остров в Средиземном море, в заливе Габес. В Джербе проживает еврейская община, корни которой, согласно их преданиям, восходят ко временам Первого Храма. На острове оставалась всего парочка еврейских деревень, но у них было четыре типографии: все еврейские жители острова являлись знатоками Торы, писали ученые комментарии и печатали их. Ребе показал моему отцу одну из книг, напечатанных в Джербе, в качестве примера того, как он хотел, чтобы Тания была издана там, какой шрифт использовать и т. д. Ребе сказал, что в дополнение к Тании, только что напечатанной в Австралии, издание ее в Джербе поможет быстрее привести Мошиаха.

Джербийское издание было уникальным. Они все еще использовали старые способы печати, каждая буква была изготовлена из литого свинца, набор производился вручную. Таким образом, это было совершенно новое издание. Первые распечатки были доставлены Ребе и оставались у него на столе, пока его секретарь не передал их мне двадцать лет спустя.

Перевод Якова Ханина