Р-н Лейбл Алтейн

Однажды зимой 1969-го года я сидел в учебном зале 770 в компании еще нескольких учеников йешивы. Вдруг к нам подошел один из секретарей Ребе, рав Биньомин Кляйн. Он хотел знать, кто из нас хочет попасть в список, из которого Ребе будет выбирать посланников в Австралию.

Двумя годами ранее Ребе отправил первую группу учеников йешивы в качестве "учащихся посланников" в "Большую Йешиву" в Мельбурне. Группы отправлялись на два года, Австралия – далеко, поэтому кандидаты должны были обладать хорошим физическим здоровьем и иметь разрешение от родителей. Мой брат стал участником первой группы, а я попросил рава Кляйна включить меня во вторую.

Несколько недель прошло без новостей, а затем, во время оживленного фарбренгена на следующий день после Пурима, меня кто-то похлопал по плечу. Рав Кляйн вызывал меня в кабинет рава Ходакова, главы секретариата Ребе. Я ехал в Австралию.

Прибыть по назначению мы должны были перед праздником Песах. Перед отправкой вся наша группа получила аудиенцию у Ребе. Когда мы вошли в его кабинет, на столе в заднем конце комнаты стояла коробка мацы.

Ребе обратился к нам: "Сейчас, когда первая группа завершила свою миссию, на вас лежит обязанность расширить деятельность, которую они начали". Он предложил каждому из нас взять один целый кусок мацы и несколько поломанных кусков и раздал нам по тридцать шесть долларов – двойное числовое значение слова "жизнь" – с тем, чтобы перед началом Песаха передать их в благотворительный фонд в Австралии.

В тот же день Ребе отредактировал стенограмму своего обращения к нам и добавил сноски, в которых уточнял все детали нашей аудиенции. Например, касательно денег, которые он дал нам в качестве благотворительности на Песах, он написал: "См. Шулхан Арух Алтер Ребе, 429:6". Алтер Ребе пишет там, что все жители какого-либо места обязаны дать пожертвование в фонд на нужды Песаха. Кто считается жителем? Тот, кто прожил в этом месте тридцать дней. Но это относится только к тому, кто приехал туда временно. На того, кто приехал в какое-либо место с целью там поселиться, обязанность жертвовать в этот фонд распространяется с момента приезда.

Очевидно, что Ребе считал, что этот закон относится и к нам. Тем самым он говорил нам, что, хотя мы направляемся в Австралию с миссией, ограниченной временными рамками двух лет, все это время мы должны считать себя австралийцами. В качестве посланника Ребе нечего смотреть на календарь, подсчитывая оставшиеся дни. Каждая секунда твоей миссии – вечность.

Эта отредактированная стенограмма была зачитана в тот же вечер на прощальном фарбренгене, который йешива устроила для нас. А через несколько дней мы отправились в Австралию.

В Австралии мы почувствовали себя отрезанными от всего мира. Связь тогда была совсем не то, что в наши дни. О телефонных разговорах с Америкой и слышать не приходилось. Звонили разве что в совершенно критических ситуациях. О фарбренгенах Ребе мы узнавали только тогда, когда приходили письма или посылки. Если фарбренген проводился в будний день, нам присылали магнитофонные пленки, а если в субботу, нам приходилось довольствоваться кратким конспектом того, что говорил Ребе. А сколько еще приходилось ждать эти посылки!

Приближалось двадцатилетие с того дня, как Ребе стал Ребе. Со всего мира народ ехал в Нью-Йорк, чтобы провести этот день вместе с Ребе, а мы так и сидели за тридевять земель. Тем временем в Израиле несколько человек решили организовать прямое подключение телефонной линии в 770 и передать все празднование вживую по радио. Услышав об этой идее, мы твердо решили повторить то же самое у себя.

Цены на звонки были запредельные. С нас брали по высшему тарифу за каждую минуту межконтинентального звонка, а фарбренген продолжался часами. Я уговаривал членов местной общины внести свой вклад в этот проект и даже попросил мою сестру переправить мне деньги, которые я получил в качестве подарков на мою Бар-Мицву.

Дополнительные трудности представляла разница во времени. В четверг 12-го Тамуза, в день освобождения Ребе Раяца из советского заключения, фарбренген в Нью-Йорке начался в 9:30 вечера, а у нас в Австралии в этот момент оставалось всего несколько часов до начала субботы.

Мы установили вещательную систему с громкоговорителями в главной синагоге, где вскоре с приближением субботы начали появляться австралийские члены общины в своих субботних одеждах и с пакетами для талитов под мышкой.

Незадолго до окончания фарбренгена Ребе начал петь хасидскую песню на слова "Ки Элоким ошиа Цийон" ("Ибо Всевышний избавит Сион") с такой энергией, что мы все вскочили и начали танцевать. Реб Хаим Серебрянский, один из местных хабадников, принес закуску и спиртное на наш собственный фарбренген, и вскоре вся синагога стояла на ушах в песне и пляске. Более солидные местные евреи смотрели на все это, открыв рот, а мы, первый раз прослушав целиком фарбренген Ребе в Австралии, не могли сдержать восторг.

Пять месяцев спустя, 19-го Кислева, в Новый Год хасидизма, состоялся еще один фарбренген, к которому мы хотели подсоединиться. Делалось это так. Для каждого города, который устраивал радиовещание фарбренгена, выделялся свой телефонный номер, по которому подключались к 770. Если этот номер не работал, линию переключали на экстренный номер. Мы позвонили по нашему номеру, но он не работал. Мы попытались переключиться на экстренный, но он тоже не работал. Мы знали, что фарбренген уже идет, и ничего не могли поделать.

Прошел час, и внезапно линия заработала. И в тот самый момент, что мы подключились, Ребе заговорил об Австралии. Он рассказал, что ему задали вопрос о "Йешива Гдола" в Мельбурне. Застройщики приобрели небольшое здание, в котором размещалась йешива. Было получено предложение купить для йешивы целый административный комплекс, но цена казалась слишком высокой, и к Ребе обратились за советом. И на фарбренгене же Ребе задал вопрос в достаточно жесткой форме: "Зачем они тратят деньги на международные звонки?!" Другими словами, какой вопрос?! "Ясное дело, – сказал Ребе, – надо покупать. Уже давно надо было самим искать здание побольше. Но так как это не было сделано, Всевышний выстроил цепь событий, которая вынуждает их переехать в более просторный дом!" И в качестве своего личного участия в покупке нового комплекса Ребе обещал послать пожертвование в йешиву.

И все это происходило в тот самый момент, когда нам удалось подключиться. И закончив, Ребе предложил всем сказать лехаим и особо упомянул нас, слушавших его из Австралии.

Перевод Якова Ханина