В 1960-м году рабби Мордехай Франкель, глава хасидов из местечка Ботошани, уехал из Румынии в Страну Израиля. До этого он некоторое время жил в Бухаресте. Каждую субботу его можно было видеть на улицах города в неизменном штраймле – меховой шапке, которую носят хасиды.

Такое одеяние однозначно выдавало в нем религиозного еврея. На него нападали хулиганы, его штрафовали и били полицейские – его вид сам по себе воспринимался как вызов антирелигиозной идеологии в социалистическом государстве, – но он не сдавался. Его последователи умоляли его одеваться как все, но он отвечал: "Кто знает? Может, какой-нибудь еврей увидит меня в окно и вспомнит о том, что он еврей".

И такой еврей нашелся. Вернее, это была еврейка, пятилетняя девочка по имени Сарика. Увидев в окно раввина, она побежала к своему отцу, которого звали Михай. "Папа! Смотри, какой странный человек! Кто это? Откуда он такой?!" – закричала она. Отец Сарики выглянул в окно, и на лице его отразилось изумление. Много воды утекло с тех пор, как он видел последний раз хасида в штраймле. Не зная, что ответить, он пробормотал: "Завтра я объясню".

По правде говоря, объяснять ему не хотелось. Он не хотел говорить своей дочке, что она еврейка, которая живет в стране, где еврейская жизнь стала почти невозможна, где все еврейские организации прекратили свое существование и еврейская религия находится практически под запретом. Будучи инженером, Михай отдавал себе отчет в том, что, вырази он любое сомнение в абсолютной истинности правительственной идеологии, он тут же вылетит с работы.

Тем не менее, на следующий день он взял свою дочку на прогулку, которая закончилась на еврейском кладбище. Они прошли по дорожкам кладбища и остановились у могилы, на которой было написано: "Борух и Сара Лорер".

"Здесь похоронены твои бабушка и дедушка, – тихо сказал Михай. – Они были евреями, как и тот человек, которого ты вчера видела. Сарика, ты тоже еврейка. Никогда не забывай это".

Девочка покачала головой, не очень понимая последние слова отца. "До сих пор он ни разу не говорил мне, что я еврейка, – подумала она, – а теперь просит не забывать об этом".

Михай вынул из кармана цепочку с маленькой звездой Давида и повесил ее дочке на шею. И прямо там, на кладбище, он научил ее, как произносить молитву "Шма" – "Слушай, Израиль! Г-сподь – Б-г наш, Г-сподь один!"

Сарика не забыла отцовские слова. При первой же возможности она эмигрировала в Израиль. Там она вышла замуж за Бруно Ойши. У них было трое детей. Одного из них зовут Михоэл-Биньомин. Это я. Я и моя жена Наама – посланники Любавичского Ребе в Калуге, и наша цель – возродить когда-то цветущую еврейскую общину.

Каждую субботу, в жгучий мороз и в палящий зной, я иду по улицам города с талитом на плечах. Я надеюсь, что мой сын, видя это, вырастет, гордясь своим еврейством. Но иногда у меня еще мелькает мысль: "Кто знает? Может, какой-нибудь еврей увидит меня в окно и вспомнит о том, что он еврей".