Много говорено о том, что порядок книг, глав, стихов и т. д. в Торе (и в широком и в узком смысле слова) – это тоже часть Торы. И тоже требует осмысления и соответствующего применения на практике служения Творцу.

Самым известным трудом великого Рамбама является его кодекс "Мишне Тора", единственный в истории – охватывающий законы всех заповедей Торы и установлений наших мудрецов. Менее, к сожалению, известно другое фундаментальное сочинение Рамбама – его комментарий к Мишне, в предисловии к которому он объясняет внутреннюю логику порядка, в котором расположены трактаты Мишны.

В частности, Рамбам объясняет то, что в разделе "Зраим", посвященном (за исключением самого первого трактата, "Брахот") законам заповедей, связанных с земледелием, за трактатом "Пеа" следует "Килаим", тем, что в Пятикнижии эти заповеди упоминаются одна за другой: сначала заповедь о "пеа" (крае поля), а затем заповедь о "килаим" (запрете на разновидовой засев).

Точнее так: порядок трактатов – "Пеа", "Дмай", "Килаим". А в главе Торы "Кдошим" сначала упоминается заповедь о пеа: "И когда будете жать жатву на вашей земле, не дожинай до конца края поля твоего" (Ваикра, 19:9). Затем следует упоминание целого ряда заповедей (в первую очередь связанных с частями урожая, оставляемыми нуждающимся). А затем следует стих о запрете на смешение разных видов: "Скота твоего не своди с разновидным, поля твоего не засевай разновидным, и платья из разновидного, из смеси шерсти со льном, пусть не будет на тебе" (Ваикра, 19:19).

Но Рамбам в своем комментарии к Мишне пишет, что именно "таков порядок стихов: сначала "не дожинай до конца края поля твоего", затем "поля твоего не засевай разновидным". И поэтому трактат "Килаим" следует за трактатом "Пеа". А то, что между ними стоит трактат "Дмай", объясняет Рамбам, так это потому, что часть отделяемого от дмая" как уже было упомянуто, идет нуждающимся, как и пеа (оставленная неубранной часть урожая на крае поля). Т. е. "Дмай" – это как бы продолжение "Пеа". А "Килаим" – новая заповеданная "земледельческая" тема, поднимаемая Писанием.

Ок. Но вот что поразительно. В "Мишне Тора" Рамбам приводит законы "засевания разнородным" (килаим) перед законами "края поля" (пеа). Т. е. меняет порядок упоминаний на обратный тому, что в Пятикнижии и в Мишне. Но почему?

Радваз (рабби Давид бен Зимра, великий комментатор Рамбама) предлагает сразу два ответа на этот вопрос. Во-первых, собственная логика структуры "Мишне Тора": законам килаим предшествуют законы оценки посвященного Храму и т. д., где в конце упоминается, что вопросы, касающиеся взыскания посвященного начинают закрываться 15 адара. Как и вопросы касающиеся выкорчевывания запретных посевов. В частности, килаим. Вот и перекличка. Во-вторых, "пеа" – заповедь частная, касающаяся только полей, а вот килаим включает в себя запрет смешения разновидного многих видов: посевов, посадок, скота, нитей и т. д. А у комплексных ("общих") заповедей есть преимущество перед частными в том, что касается порядка упоминаний.

Эти объяснения вызывают ряд вопросов. Что касается первого, то странно: глобальная увязка законов заповеданной передачи частных средств на нужды Храма с заповеданной передачей частных средств на нужды благотворительности (пеа-дмай), представляется гораздо более логичной и напрашивающейся, чем частная, выражающаяся в совпадении дат взыскания и т. д.

Что касается второго, то в отличие от Мишны, в "Мишне Тора" законам края поля не отведен отдельный раздел. Они фигурируют как часть законов "подарков нуждающимся" отделяемых от урожая). Т. е. речь о том, что в рамках "Мишне Тора" запрет на смешение разных видов и обязанность отделять часть урожая, в разных форматах, как минимум в равной мере комплексны. Что лишает одно преимущества перед другим. Так почему бы не придерживаться последовательности упоминаний, предлагаемой Пятикнижием и Мишной?

Судя по всему, дело в том, что в "Мишне Тора", порядок упоминания заповедей и истолкования законов, связанных с земледелием соответствует земледельческому циклу: сначала законы запрета на засев разновидным (посевная), затем законы подарков нуждающимся, отделяемых от урожая в первую очередь во время сбора урожая (жатва), затем законы приношений (трума и десятины), отделяемых после завершения сбора урожая, и в заключение – законы седьмых и юбилейных (пятидесятых) лет, "перезапускающих" земледельческие циклы. Все логично.

А порядок упоминаний в Пятикнижии и Мишне подчинен несколько иной логике. Чтобы попытаться понять ее, нужно вспомнить, что в начале трактата "Шкалим" упоминается, что во времена Храма первого Адара провозглашают об обязанности жертвовать полушекели на приобретение общинных храмовых приношений и выкорчевывать посевы разновидного. Именно в таком порядке: сначала упоминаются шекели, а затем выкорчевывание килаим.

На первый взгляд, странно. Запрет на засев разновидного касается всех без исключения и не ограничен временными рамками (т. е. каждую секунду, пока посевы продолжают развиваться, их владелец нарушает запрет), а обязанности жертвовать шекели касаются только взрослых мужчин и регламентированы во времени. Да и тяжесть нарушения запрета больше, чем неисполнения предписания. Казалось бы, килаим, как более общий во всех отношениях запрет должен упоминаться первым. Но первой, как сказано, в Мишне упоминается провозглашение о шекелях, а не о посевах разнородного. Согласитесь, это требует объяснения.

Чтобы разобраться нам потребуется вспомнить и уяснить несколько моментов. Первое: Рамбан (в комментарии к главе "Кдошим") объясняет, что преступая любой частный запрет на смешение разновидного (от запрета смешивать молочное с мясным до запрета сеять пшеницу в винограднике), человек нарушает законы природы, установленные Творцом. В случае с посевом разнородного – повеления "И сказал Б-г: Да порастет земля порослью, травой семяносной, плодовым деревом, дающим плод по виду его, в котором семя его, на земле" (Берешит, 1:11).

Второе. В Зогаре сказано, что "Пресвятой, Благословен Он, смотрел в Тору и творил мир". Тора предшествует мирозданию. И порядок вещей в нашем мире зависит от соблюдения порядка вещей, установленного Торой и реализуемого в служении сынов Израиля.

И одно из правил Торы гласит, что начиная с первого нисана общинные жертвоприношения должны приноситься из средств новых ежегодных пожертвований (совершаемых в месяце адар), а ни в коем случае не из тех, что были собраны на предыдущий год. Поэтому первое, о чем провозглашают первого адара, это о шекелях, чтобы обеспечить и по возможности гарантировать соблюдение законов и порядков Торы. Что является залогом соблюдения порядка (законов природы) в нашем мире. В частности – несмешения видов, которые не должны смешиваться.

Т. о. провозглашение о соблюдении порядка принесения и использования шекелей, должно предшествовать провозглашению и исполнению запрета на засев разновидного, как делающее его возможным и действенным.

Остается добавить, что запрет на смешение того, что смешивать не следует, касается не только пространства и времени, материального и духовного миров, Торы и Творения, но и человеческой души. Точнее душ. У каждой души есть свое предназначение и не следует путать свое с чужим. Во избежание.

И если увязывать с законами пожертвования Храму (шкалим и т. п.) и нуждающимся (пеа, дмай и т. п.), то каждый еврей обязан помнить, что часть имущества, которое ему даруется на его жизненном пути, попадает в его руки только для того, чтобы он передал их на нужды святости и благотворительности. Фактически (с точки зрения духовной природы, не в юридическом плане) эти средства вообще не принадлежат нам. Мы – только курьеры. Доставка.

И тут тоже запрещено смешивать "свое сено с колхозным": на благотворительность, по закону, следует перенаправлять от десятой до пятой части доходов, не более (хотя это не включает жертвуемое с целью искупления грехов). Опять-таки, чтобы не допустить смешения того, что смешивать не следует.

И это то, что подчеркивается в Торе (и Мишне), когда запрет на подарки нуждающимся (пеа и т. д.) предшествуют запрету на засев разнородным: сначала Тора дает понять, что не нужно смешивать то, что причитается самому человеку, и то, что должно идти на благотворительность (только часть поля, а не все поле), а уже из этого (духовного по сути своей аспекта) проистекает возможность избежать смешения того, что нельзя смешивать, в материальном мире – запрет килаим.

А в "Мишне Тора" намек на обязанность разделять предназначающееся для святых целей и мирских упоминается еще в законах посвящаемого Храму, предшествующих законам заповедей, связанных с земледельческим циклом. Поэтому необходимости предварять законы запрета на посевы разновидного законами края поля нет.

Вот-вот, должен прийти Машиах. И нам будет возвращена возможность полноценно исполнять сотни (!) заповедей Торы, которые тысячелетиями ждали своего часа. Но никому уже не придет в голову нарушать заповеди и смешивать несмешиваемое. А то, что не прекратят предостерегать от нарушения запрета на килаим первого адара – это чтобы не отступать от традиции. Как собственно и о незабываемых полушекелях, о которых мы будем помнить (и с нетерпением ждать возможности пожертвовать). Вскорости, в наши дни.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот", т. 17, стр. 240-247.)