Я родился в любавичской семье в городе, который тогда назывался Ленинград, а сейчас называется Петербург. Во времена моего детства хасиды немало настрадались в Советской России. КГБ безжалостно преследовал тех, кто пытался спасти гаснущие угольки иудаизма. За несколько месяцев до своей свадьбы моя мать беспомощно смотрела, как бравые ребята из КГБ тащили ее отца, рава Ицхока Раскина, из квартиры за страшное преступление: подпольное преподавание Торы. В последнюю секунду он успел сказать своим детям: "Держитесь путей своих предков", – и тут же получил в награду жестокую оплеуху от одного из своих мучителей. Это оказались последние слова, которые дети слышали от него. Позже стало известно, что он был убит через несколько недель после своего ареста.

Когда закончилась Вторая мировая война, между Польшей и Советским Союзом было подписано соглашение, позволявшее польским гражданам, бежавшим во время войны на советскую территорию, вернуться на родину. Воспользовавшись представившейся возможностью, хабадники организовали широкую операцию по подделке документов, и в результате множество хасидов сумело вырваться из Советского Союза. Мои родители тоже решили выехать. Первым шагом к освобождению стал переезд нашей семьи в находившийся неподалеку от границы город Львов, где действовала хабадская подпольная сеть. Но прежде чем родители успели предпринять что-либо еще, о их планах стало известно КГБ, и их в числе множества других хасидов арестовали по обвинению в предательстве. Так в одиннадцатилетнем возрасте я остался без родителей и был вынужден скитаться от одних родственников к другим.

После смерти Сталина множество заключенных, отбывавших сроки в трудовых лагерях, были освобождены, а в их числе и мои родители. Они провели в неволе шесть лет. Вскоре после этого мы переехали в Ташкент, где проживала большая любавичская община. В Ташкенте я женился и начал работать техником на одном из предприятий авиационно-космической промышленности.

Мы все время мечтали о том, чтобы уехать. На фарбренгенах участники желали друг другу удостоиться когда-нибудь встретиться с Ребе в Америке. Мы даже сочинили песню об этом и часто распевали ее.

В конце концов мне, моей жене и нашим двум дочерям выдали выездные визы. Мы отправились в Израиль и поселились в Кфар-Хабаде. А в 1973-м году мы, наконец, поехали в Нью-Йорк, чтобы впервые встретиться с Ребе. Мечта многих лет исполнялась!

По прибытии мы попросили об аудиенции. Подготовиться к ней нам помог раввин Гершон Джейкобсон, двоюродный брат моей жены, в доме которого мы остановились. По его совету мы подготовили список всех вопросов, которые собирались обсудить с Ребе. Кроме того, перед нашим путешествием в Америку другие еврейские беженцы из Советского Союза поручили нам передать Ребе многочисленные просьбы о благословении. Гершон Джейкобсон предупредил, что, если не записать все заранее, в присутствии Ребе можно забыть и упустить что-нибудь важное. И действительно, когда мы, наконец, зашли в кабинет Ребе, я настолько разволновался, что не мог произнести ни слова. Но, посмотрев на теплое выражение лица Ребе, на его отеческую улыбку, я почувствовал, что успокаиваюсь, и смог заговорить.

Ребе задал нам множество вопросов. Его интересовала жизнь в СССР, и он хотел знать, как хасиды отмечают праздники, как проходят их фарбренгены. Ответив на все его вопросы, мы попросили Ребе благословить тех, чьи имена мы ему сообщили. В школе, где работала моя жена, учился мальчик, который тогда очень сильно болел, и мы передали Ребе письмо от его родителей. Ребе прочитал письмо, но ничего не сказал. Моя жена заговорила о мальчике, но Ребе прервал ее: "Я знаю. Меня уже просили".

К сожалению, когда мы вернулись в Израиль, мальчик умер. Мы поняли, что Ребе видел то, что было недоступно другим, и в данном случае он знал, что приговор Свыше отменить было невозможно.

Во время аудиенции я задал вопрос о работе. В Израиле у меня появилось несколько многообещающих возможностей, и сам я склонялся к тому, чтобы принять предложение работы на одном из предприятий авиационно-космической промышленности. Ребе поинтересовался, что за люди там работают, и, услышав, что все они – высокообразованные специалисты, посоветовал принять предложение. Он отметил, что нужно помочь не только материальной, но и духовной абсорбции светских иммигрантов из Советского Союза, имеющих высшее образование. Несмотря на то, что у множества из них были университетские дипломы, они не знали элементарных вещей об иудаизме. Ребе предложил нам открыть центры преподавания Торы и еврейской истории, чтобы помочь им прикоснуться и приблизиться к своим еврейским корням.

А еще Ребе добавил: "В последние годы в Нью-Йорк приехало множество евреев из Советского Союза, из тех городов, где жили хасиды Хабада, благодаря которым у этих евреев есть связь со мной. Но многие из них не приходят. Я отправил несколько моих учеников выяснить, почему они не приходят, и единственным ответом было: "Если мы придем, у нас не будет выбора. Мы должны будем измениться, а мы боимся этого"."

Когда мы вышли из кабинета Ребе, я сказал жене: "Это, конечно, очень интересно, но почему Ребе решил нам это рассказать в четыре часа утра? За этим что-то кроется".

Прошло несколько лет, прежде чем я получил ответ.

В начале 90-х, когда огромная волна иммигрантов из бывшего Советского Союза хлынула в Израиль, я осознал, что мы должны помогать им не только физически, материально, но и духовно, в точности, как нам говорил тогда Ребе. Им надо было дать почувствовать связь с Ребе, а через связь с Ребе – приблизить к их духовному наследию. Это превратилось в мою главную миссию и послужило стимулом для написания книг на русском языке.

Недавно мой приятель из Москвы сказал, что его дочь побывала в Израиле по программе Birthright. Перед ее отлетом он дал ей мою книгу "Ребе, о котором вы не знаете" – сборник историй о Ребе. Прочитав книгу, его дочь дала ее подруге, но та вернула ее, сказав: "Я не хочу читать это. Я боюсь, что если прочитаю, то почувствую обязанность изменить всю свою жизнь".

Это были те же самые слова, что я слышал от Ребе много лет назад! И это было то, что Ребе просил меня делать: удвоить и утроить усилия приводить людей к Ребе. Чем больше они узнают о Ребе, тем больше они ощущают связь с ним и тем более они хотят сделать положительные изменения в своей жизни и соблюдать заповеди и изучать Тору.

Перевод Якова Ханина