Первое прямое упоминание законов и правил субботы как особого дня приводится в главе "Бешалах" в связи с маном, который сыны Израиля попробовали именно в этой главе и которым им предстояло питаться в пустыне сорок лет: "И было, в шестой день собрали они хлеба вдвойне, по два омера на каждого; и пришли все главы общины, и уведомили Моше. И сказал он им: "Это то, что говорил Г-сподь: полный покой, святая суббота Г-споду завтра; что печь – пеките, что варить – варите, а все оставшееся положите себе на хранение до утра". И положили его (ман) до утра, как повелел Моше, и он не протух, и червей не было в нем. И сказал Моше: "Ешьте это сегодня, ибо суббота сегодня Г-споду. Сегодня не найдете его в поле. Шесть дней собирайте его, а в седьмой день – суббота, не будет в этот день ничего. И было, в седьмой день вышли из народа собирать – и не нашли" (Шмот, 16:22-27).

И поскольку, как много раз говорено (и подкреплено ссылками на святые книги святых мудрецов), в Торе все абсолютно точно, абсолютно продумано и абсолютно неслучайно, очевидно, что есть некая сущностная связь между субботой (и ее законами) и маном. В первую очередь – между духовными сущностями, которые они символизируют и которым дают выражение.

И очевидно, именно по этой причине рабби Саадья-гаон (в "Сефер этим", законы благословений и получения удовольствия от субботы) пишет, что если еврей попадает на необитаемый остров (ок, он пишет о человеке потерявшемся счет времени в долгом путешествии) и не помнит, какой отрывок Пятикнижия следует читать в наступающую субботу, то ему следует читать отрывок о мане (т. е. главу "Бешалах"). И также, хотя непосредственно в субботу ман не выпадал, в Зогаре сказано, что в будни ман выпадал благодаря благословению, которым он благословлялся на Небесах в предшествующую субботу. И так сказано в Мехильте о словах стиха "потому благословил Г-сподь день субботний" (20:11): благословил маном [который выпадал в будни].

Из этого вытекает вопрос: а какая уже связь может быть между шаббатом (в который не выпадал ман) и маном (который не выпадал в шаббат)? Тем более что ман был явлением разовым (и неповторимым), строго локализированным и от начала до конца чудесным, а шаббат – со времен сотворения мира и на все времена, повсеместным и совершенно "естественным"! Что делает шаббат и ман явлениями скорее прямо противоположными, чем взаимосвязанными (и напоминает тезис диалектического материализма о "единстве и борьбе противоположностей").

На первый взгляд, можно было бы попробовать сказать, что общее между маном и субботой в том, что и то и другое не связано с какими-либо достойными упоминания трудозатратами. Ман – это "хлеб с Неба", избавляющий от бесконечных хлопот, начиная от подготовки земли к засеву, пахоты, сева и т. д. и т. д. до выпечки, хранения и раздачи хлеба включительно. А шаббат – это время, когда заповедано воздерживаться от любой работы, не думать о работе и пребывать в ощущении, "что вся работа уже сделана", дабы сполна насладиться субботней атмосферой.

Но, согласно сказанному в Талмуде (Йома, 75а), с маном не у всех все было безоблачно. Да, праведники получали готовый продукт. Ни-то-ни-се ("бейноним") – полуфабрикаты. А грешники – ман-сырец, который нужно было измельчить и самим что-то из него приготовить. Кроме того, только праведники получали ман с доставкой до дома. Бейноним самовывозили с пунктов доставки. А грешникам приходилось вручную собирать в корзинку свою пайку. Короче говоря, за исключением чисто земледельческих дел, грешники добывали свой ман вполне в поте лица своего. В субботу же "все дела сделаны" – у всех евреев без какого-либо различия.

Кроме того, в субботу "словно все дела сделаны" – вообще и нельзя совершать никакие работы (из списка запрещенных). А в случае с маном избавление от работ касается только приготовления пищи, в одной конкретной сфере кулинарного иудаизма.

Т. о. поле нашего поиска общего между шаббатом и маном насколько сужается: судя по всему, речь идет лишь о кулинарном аспекте. Тем более, что ман – еда, по определению, а в Талмуде (Шаббат, 117б) сказано, что, как минимум, два кулинарных шаббатних момента (число трапез в субботу и то, что трапезу начинают с благословения над двумя хлебами-халами) связаны именно с маном и со сказанным о нем в главе "Бешалах".

Комментируя слова стиха: "И сказал Г-сподь Моше: "Вот Я дождем ниспошлю вам хлеб с небес; и выйдет народ, и соберут они сколько нужно на день в этот день, чтобы Я испытал его, будет ли он поступать по Моему наставлению или нет" (Шмот, 16:4), – конкретно слова "чтобы Я испытал его…", Раши пишет: "Будут ли они соблюдать заповеди, связанные с этим, чтобы не оставлять от мана и не выходить в субботу собирать". Согласно этому толкованию (объясняющему, как все комментарии Раши к Пятикнижию, прямой смысл слов Писания), выходит, что целью ниспослания мана было проверить, исполнят ли сыны Израиля заповеди, связанные с маном: запрет оставлять на завтра ежедневную порцию (кроме субботней, естественно) и запрет выходить в субботу на сбор мана. (Нет, это не означает, что ман выпадал по субботам. Люди постоянно пытаются собирать и ловить то, чего нет. Покемонов, например.)

Что вызывает новый вопрос: какая связь между запретами "не оставляй на завтра" и "не выходи в шаббат на сбор", чтобы объединять их тем, что оба они касаются именно мана и что ради них ман вообще ниспосылается?

Чтобы найти ответы на вопросы о связи между шаббатом и маном и касающимися его заповедями, нужно понять разницу между "хлебом с небес" (маном) и "хлебом из земли".

Обычный хлеб является продуктом комбинации усилий, прилагаемых человеком с реализацией т. н. "законов природы" (являющихся облачением и сосудом для питающего мироздание жизненностью и дарующего ему само существование Б-жественного света). Ман – полная его противоположность: он чудесен, т. е. сверхъестественен демонстративно и во всех отношениях. И ниспосылается без какой-либо связи с теми или иными усилиями людей или даже их отсутствием. Поэтому и духовно-психологическое воздействие употребления в пищу хлеба (и другой нормальной еды) очень и очень отличается от воздействия на душу мана.

Сколько бы человек не изучал хасидизм и как бы хорошо он не понимал, что, в конечном итоге пропитание ниспосылается Свыше, и природа – это облачение Б-жественного на уровне имени Элоким и т. д., само то, что добывание, приготовление, употребление, переваривание и т. д. естественных продуктов питания как минимум оставляет место для мысли о том, что какое-то реальное значение во всей этой истории с пропитанием наши усилия да имеют (хотя бы в силу Б-жественного обетования: "Благословлю тебя во всем, что сделаешь", Дварим, 15:19). А это – очень опасное направление мироощущения, не говоря уже о мыслях.

А вот "хлеб с неба" ни для чего подобного места категорически не оставляет. Тут никаких двусмысленностей и никакого места для ошибки: пропитание – Свыше и точка.

Поэтому совершенно недопустимо, чтобы получение и вкушение мана было омрачено неприличными жестами, выражающими неуверенность в силе данного Свыше обетования, типа попыток откладывать на завтра ("на черный день"). Поэтому Всевышний и воспитывает народ Израиля в соответствующем духе и испытывает на предмет усвоения преподаваемых уроков, заповедуя контрольные запреты. И так сказано в Мехильте и процитировано в Танхуме: "Тот, кто сотворил день, сотворил и пропитание на этот день. Поэтому рабби Элиэзер Амодаи говаривал: "Тот, у кого есть, что есть сегодня, а он спрашивает: "Что я буду есть завтра?" – из числа маловеров". Ни много ни мало!

Как уже было упомянуто, ман выпадал без какой-либо связи с действиями людей. Чтобы подчеркнуть это, он ниспосылался, изо дня в день, вместе с росой (см. Шмот, 20:13-14), которая, как сказано в Талмуде (Таанит, 3а), "неостановима" (в том смысле, что выпадает независимо ни от чего, кроме законов природы). Но с другой стороны, кое-что приходилось делать и людям. Причем, не только грешникам и бейноним. Но и праведникам: в конце концов, ман им приходилось забирать с порога дома, хотя, казалось бы, ничто не мешало ему ниспосылаться прямиком на обеденный достархан.

Вообще, сам факт дифференциации формы получения мана, в зависимости от уровня заслуг, указывает на то, что связь с людским служением все-таки есть. Причем связь самая что ни на есть прямая и непосредственная (в отличие от той же росы, которая выпадает для всех на одних и тех же основаниях). Кто был лучше духовно подготовлен – тот получал ман с большей легкостью. И наоборот.

Между прочим, это объясняет выбор слов. О мане Писание говорит: "Дождем ниспошлю…" В оригинале используется тот же глагол, что для описания ливня (מטר, ממטיר), без упоминания самого дождя (в русском нет аналога, поэтому используют разные конструкции с упоминанием дождя). И см. Раши к Берешит, 2:5: "А почему не слал дождя? Ибо "человека не было, чтобы возделывать землю", – не было того, кто мог бы осознать благотворность дождей. Когда же явился на свет Адам и понял, что они необходимы миру, он стал молить о них, и пошли дожди, и выросли деревья и растительность". Переводя на язык символизма, ниспослание дождя – это милость Небес, ниспосылаемая мирам, как отклик на некий призыв из самих миров. Даже с "естественнонаучной" точки зрения (и см. Берешит, 2:6), дожди проливаются благодаря тому, что от земли поднимается пар. Т. е. что-то от нас в нижнем мире все-таки зависит в этой истории.

Короче говоря, ман, "хлеб с Небес", по большей части – Б-жий дар, но в какой-то степени, пусть и не большой, но не пренебрежимо – и яичница (в метафорическом смысле слова).

Дело в том, что все происходившее в пустыне было подчинено цели подготовки евреев к вступлению к Землю Израиля. Где им предстояло питаться "хлебом из земли". И было критически важно, чтобы и тогда они не лишились полноты понимания и переживания того, что все получаемое ими пропитание – суть ниспосылаемое им Свыше. Ибо вся способность добыть пропитание "своими силами" даруется Свыше. Более того, ввиду того, что евреи по своей духовной природе "не от мира сего", то даже когда они действуют в рамках ограничений и "законов природы" этого мира, они по сути ими не ограничены и им не подчинены. И их пропитание зависит исключительно от милости Небес. Проще говоря, для евреев и "хлеб из земли" – по сути, "хлеб с Небес", хотя возни с ним и больше.

И именно таким образом достигается высший уровень упования на Всевышнего. И это не ситуация, когда человеку не на кого и не на что больше положиться, кроме как на Всевышнего, и он делает это от безысходности. Конечно, и тогда упование – подвиг духа и веры, заслуживающий восхищения и вознаграждения. Даруемого в виде все того же пропитания – "хлеб с Небес" (не обязательно ман).

Но когда еврей, следуя б-жьей воле, добывает свое пропитание, следуя законом природы нашего мира ("хлеб из земли") и при этом продолжает понимать головой и чувствовать сердцем, что на самом деле это "хлеб с Небес", и на самом деле нет никакой (!) связи между прилагаемыми нами усилиями и создаваемыми нами "сосудами" и благословением, которого мы удостаиваемся Свыше, кроме той, которая есть у любого "хлеба с Небес", как было упомянуто выше. Вот это – действительно то что надо. И это то, что взращивалось в душах наших предков во время сорокалетнего пребывания в Синайской пустыне. Как, извините за каламбур, хлеб из земли.

И именно поэтому к добыванию "хлеба с Небес" обязано было быть примешено какое-то количество человеческих усилий. Парадоксальным образом, именно для того, чтобы доказать и подчеркнуть: "задействованность" человека в процессе добывания пропитания ни разу не означает, что пропитание хоть сколько-то зависит от этих усилий. А только то, что таков богоугодный и заповеданный порядок действий.

В свете вышесказанного становится понятным одна поразительная деталь в послетрапезной молитве. Первое благословение биркат амазон установил Моше (см. ВТ, Брахот, 48б). Установил как раз когда с Небес начали "дождем ниспосылать ман" ("хлеб с Небес"). А второе – Йеошуа бин Нун, когда ман прекратился и евреи, перейдя Иордан, начали питаться "хлебом из земли". Спрашивается: как мы можем благословлять Всевышнего за "хлеб из земли", который едим в наше время, благословением, установленным Моше для "хлеба с Небес"? Более того, там же в Талмуде сказано, что первое благословение биркат амазон мы читаем во исполнение заповеди Торы "будешь есть и насытишься, и благословишь Г-спода твоего" (Дварим, 8:10), т. е. это благословение за еду и насыщение. А второе благословение – "за землю и за пропитание", т. е. за землю, дающую пропитание. И опять: как же в первом благословение мы благословляем за пропитание даруемое свыше ("хлеб с Небес"), а во втором – за пропитание, добываемое из земли, "хлеб из земли"?

Потому что на самом деле, все пропитание каждого еврея во все времена повсеместно – это "хлеб с Небес", даже если иногда он с виду полностью соответствует описанию "хлеба из земли". Поэтому сначала мы благословляем Всевышнего за пропитание, каковым оно является на самом деле, а уже за тем – за то, как оно выглядит.

И это возвращает нас к вопросу связи между маном и шаббатом. Выше мы сказали о мане три вещи. Во-первых, ман – это хлеб с Небес, который позволяет и помогает каждому еврею прочувствовать, что все его пропитание даруется ему с Небес без связи с прилагаемыми усилиями (хотя и не безотносительно их). Во-вторых, получение евреем хлеба с Небес требует от него определенных усилий и этими усилиями (объем которых зависит от духовного уровня адресатов) обусловлено. В-третьих, благодаря служению на уровне получения "хлеба с Небес", достигают способности не забывать об истинном источнике пропитания, даже получая его, на формальном уровне, "из земли".

А теперь – о трех соответствующих аспектах шаббата. О шаббатних нуждах (свечи, хлеб, вино, рыба и т. д.) сказано в Талмуде (Бейца, 15б), что эта часть расходов – своего рода "хлеб с Небес". В частности, в том смысле, что Всевышний берет на себя все расходы на субботние нужды евреев. И поэтому есть право и обязанность (!), в случае необходимости, одалживать на субботние нужды, даже если нет представления, как отдавать возникающий долг – под гарантию Всевышнего, что будет чем. Появится. С Небес пошлют. Главное – вернуть из ниспосланного субботние долги, а не потратить на сигареты и лотерейные билеты. Т. о. пропитание на шаббаты евреи получают как ман – без каких-либо существенных затрат с их стороны.

С другой стороны, как и в случае с маном, кое-какие усилия в канун шаббата от нас все-таки требуются. И как уже было упомянуто, если нужно брать в долг, то можно – если есть под залог чего. Чтобы была связь с этим миром и естественным ходом вещей в нем.

И наконец, с третьей стороны, духовный подъем еврейской души и всего мироздания, происходящий в шаббат, дает подпитку следующим за шаббатом шести будним дням. Дает силы и возможности на протяжении шести дней заботы о пропитании "из земли" не забывать о том, что по сути все пропитание евреев, каждый день и каждый час – это "хлеб с Небес".

В Зогаре сказано, что будние дни благословлялись маном в шаббат, и "поэтому нельзя оставлять ман с одного дня на следующий". На первый взгляд, какая связь? В свете вышесказанного ответ очевиден: ман благословляется именно в шаббат, потому что шаббат – это время проявления в мире того, что все его пропитание (духовное и материальное) Б-жественно по своей природе и от самого мира никак не зависит и никак миром не генерируется. Потому-то и в будни обращение с маном должно отражать и символизировать "шаббатнюю" идею полного пренебрежения расчетами, навязываемыми будничным ритмом и материальностью как таковой. А это значит, в частности и в первую очередь, не откладывать на завтра то, что можно съесть сегодня. И конечно же, вести и ощущать себя, как когда "все уже сделано". Полное и безоговорочное упование на Небеса и невмешательство в Их заботу о пропитании творений, следующих Их воле.

Но при всем при этом, в саму субботу ман не ниспосылался. Благословлялся, но не ниспосылался. Ибо ниспосылается он, как уже объяснялось выше, только тогда, когда есть триггер служения творений (с разницей в служении разных категорий). А в шаббат, когда "все уже сделано" и делать ничего не нужно и нельзя, ману ниспосылаться незачем и не из-за чего. А сам по себе, совсем без вызова с земли он не просыпается. Подобно тому, как в канун нашего шаббата мы делаем все необходимое для него (благодаря благословению, полученному в предыдущий), а в сам шаббат не делаем ничего, ибо "все сделано".

И поэтому относительно мана есть запрет выходить его собирать в субботу. Вне связи с тем, найдут что-то или не найдут (спойлер: не найдут). А лишь в силу того, что это – не поведение человека, у которого "все сделано" и который преисполнен упования на то, что Всевышний обеспечит его пропитанием в срок и сполна. Плюс каббалистическая история с субботней природой мана, раскрывающейся в нашем мире, соответственно, в субботу и этим делающая для духовно чувствительных людей (а также тех, кому хватает ума или чутья к словам более чувствительных, чем они сами, прислушиваться) невозможной мысль даже о пассивном получении мана.

Вот-вот должен прийти Машиах. На разных этапах мессианской эры наше пропитание будет обеспечиваться нам Свыше в разных форматах. Общим между ними всеми будет то, что мы находим в мане: необременительность получения и пропорциональность заслугам. Ну, и голодных не останется, что само по себе станет вечной мечтой человечества, которой у него на самом деле никогда не было.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 16, стр. 184-194.)