"И была жизнь Сары: сто лет и двадцать лет и семь лет, – годы жизни Сары" (Брейшит, 23:1). В Брейшит Раба в связку к этому стиху предлагается другой, из псалма (37:18): "Знает Г-сподь дни непорочных, и наследие их вовек пребудет". И объясняется, в чем связь: как сами праведники непорочны, так и годы их жизни непорочны. Например? Например, Сара.

Сразу поясним, что такое "непорочные годы". Это целые годы, день в день. От дня рождения до дня рождения. От нового года до нового года. И т. п. Иными словами, слова: "Знает Г-сподь дни непорочных", – следует понимать в том смысле, что Всевышний заботится о том, чтобы непорочные (праведники) отпущенные им годы прожили до самого конца, до последнего дня. И даже до последнего мига. Как сказано: "Число твоих дней сделаю полным" (Шмот, 23:26).

Что такое непорочные праведники понятно. На первый взгляд, это тавтология. Масло масленое. Но! Есть известная история о доверительном разговоре между Альтер Ребе и рабби Мордехаем из Лепеля. Альтер Ребе говорит: "Если на чистоту, то я - бейнони". А рабби Мордехай (обиженно): "Так и мы, вроде, не злодеи?!" А Альтер Ребе (примирительно): "Бейнони – это целый мир. Сотни уровней". Есть версия, согласно которой прозвучала точная (каббалистическая) цифра: "пятьсот". Только пятьсот – не цифра. А уровней, очевидно больше. Но нас сейчас другое интересует: праведник – это тоже целый мир. Тоже множество уровней. Начиная с какого, праведники начинают считаться непорочными – вопрос из области теории относительности. Но нас он, слава Б-гу, интересует не с практической точки зрения, а с концептуальной. Есть непорочные праведники, а есть… ненепорочные.

Итак. Из сказанного в мидраше следует, что праматерь наша Сара была непорочной праведницей. И умерла день в день и час в час по прошествии сто двадцати семи лет после рождения.

Возникает ряд вопросов. Во-первых, какие именно праведники имеют право именоваться непорочными и за что?

Во-вторых. Очевидно, не только Сара удостоилась подобного. Более того, она не была ни первой и ни последней в списке. И почему именно Сару выбрали в качестве наглядного примера непорочности дней жизни непорочных? Это же Тора. Тут нет места случайностям. Если пример – Сара, значит Сара каким-то наиболее выпуклым образом отражает концепцию. Каким?

На первый взгляд, все проще простого. Прочих непорочных праведников плавно подкатывали к финальной точке, и они покидали этот мир точно в назначенный срок. Сара же, на первый взгляд, скончалась вдруг. Вот все эти душераздирающие мидраши про то, что она увидела (или ей показали), и тут же на месте скончалась от горя и т. п. И при этом, как выяснилось, день в день и т. д. Такое, безусловно, заслуживает упоминания!

Ок. Упоминания как курьез (со всем почтением к обстоятельствам происшествия) – безусловно заслуживает. Но мидраш-то предлагает пример Сары не как чего-то уникального, а наоборот, как чего-то архетипического! Мол, вот и все непорочные праведники так же. Это-то у них как получается?

В-третьих, раз уж мы договорились, что в Торе все точно и продуманно, имеем право спросить: почему непорочная праведность находит выражение именно в продолжительности жизни? Какая связь?

Прежде чем начнем пробовать ответить, еще несколько штрихов для полноты картины.

В той же главе "Хаей Сара" (24:1) сказано: "И Авраам стар, на склоне дней, и Г-сподь благословил Авраама во всем". И Берешит Раба поясняет: есть такие, что на склоне дней, но не выглядят старыми. Есть старые душой или телом, хотя до склона дней им еще далеко. Как, например, легендарный рабби Элазар бен Азарья, который в восемнадцать лет удостоился седины в бороду. А праотец Авраам удостоился и одного и другого: и прожил долгую жизнь и выглядел в старости на свой возраст. О чем Тора и свидетельствует. (Есть, кстати, мидраш, согласно которому Авраам был первым человеком в мире, который удостоился внешних примет старости. Современная гериатрия с переменным успехом работает над возвратом в доаврамические времена.)

И опять странно: Авраам был отцом ближневосточной интеллигенции и гигантом духа. Он своим ходом пришел к единобожию. И первым в мире стал проповедовать единобожие и обращать в единобожие. И подвел идеологическую и материальную базу. Справился с десятью испытаниями, включая испытание принесением сына в жертву. И после всего этого все, что Тора находит нужным поставить ему в заслугу в конце долгого пути – это… то, что он долго жил и плохо сохранился? Серьезно?

Положим, про старость понятно. Сказано (Кидушин, 32б): "Старец – тот, кто обрел мудрость". Мудрость – это, безусловно, достижение. А про "на склоне дней" сказано (например, в Зогаре, 1:224а), что это указание на то, что каждый день жизни был использован Авраамом на служение Всевышнему и исполнение заповедей.

Короче говоря, "стар" - указание на то, что Авраам достиг духовного (интеллектуального) величия. Преуспел в воздействии в желательном направлении на себя. А "на склоне дней" – это об успехе Авраама в воздействии на прожитое время (и шире – на весь окружавший его мир): все оно было наполнено служением. Это объясняет выбор оборота: "на склоне дней" (а если переводить буквально, то еще выразительнее – "по пришествии дней к завершению"). Упор на дни, на единицы изменения времени.

Т. о. мы видим, что и в случае с Сарой, и в случае с Авраамом мерилом праведности оказывается время прожитое в святости. Не странно ли?

Нет, не странно. То, что называется служением в иудаизме, состоит в целом из двух элементов: Торы и заповедей. Тора, мудрость Всевышнего – это духовная составляющая, воздействующая, главным образом, на душу изучающего ее и таким образом воздействующая на его субъективные отношения с Творцом. Исполнение же заповедей – это, как правило, совершение материальных манипуляций материальными объектами. И даже те заповеди, что формально носят абстрактный характер, рано или поздно находят в еврейском законодательстве практическое выражение. Скажем, заповедь любить ближнего исполняется посредством благотворительности: деньгами, гостеприимством, посещениями болеющих, участием в похоронных процессиях и т. д. и т. п. Глобальная цель дарования заповедей Торы и исполнения оных – превращение нашего мира в жилище для Всевышнего.

Соответственно, когда речь идет о мудрости (Торе), упор делается на то, что она была приобретена Авраамом. А когда о заповедях – то о том, что те наполнили своим влиянием дни (время).

Вещи эти по природе своей противоположны (духовное-материальное). Величие Авраама как раз в том и заключается, что он, по свидетельству Торы, в равной мере преуспел и в одном и в другом. И при этом сумел на протяжении всей жизни сохранять идеальный баланс между ними.

Есть известная история (приводится в "Магид мейшарим"), что свыше было обещано рабби Йосефу Каро, что он удостоится погибнуть, освящая имя Небес. Мученическая смерть, по-русски говоря. Но по какой-то технической причине (в Цфате рассказывают, что дело было связанно с дефектом речи, из-за которого он невнятно выговаривал слова молитвы) обещанного не произошло. Зато (зато!) составил "Шулхан Арух".

Что произошло и чего не произошло? Если бы рабби Йосеф Каро удостоился мученической смерти, то достиг бы высшего предела духовной самореализации. Но не написал бы "Шулхан арух", т. е. не оказал бы определяющего влияния на всю историю евреев, а значит (простите за скромничанье) всего мироздания. Произошло же обратное: "Шулхан Арух" он написал, на мир повлиял, но мученической смерти (достижения предела духовных возможностей) – нет. Как следствие, на субъективном уровне рабби Йосеф Каро воспринял как наказание полученную ценой лишения права на самопожертвование возможность написать "Шулхан Арух"!

А праотец Авраам сумел найти золотой путь, позволивший ему достигнуть максимума в обоих направлениях служения, не поступаясь ничем и не будучи вынужденным выбирать одно из двух.

В Талмуде (Авода Зара, 9а) сказано, что с поколения Авраама, собственно с Авраама начинаются два тысячелетия Торы (следующие за двумя тысячелетиями Хаоса и предшествующие двум тысячелетиям прихода Машиаха).

Технически, дарование Торы произошло лет 400 спустя. Но процесс пошел во времена Авраама, подобно тому, как эра прихода Машиаха, который фактически должен состояться сегодня-завтра, началась без малого две тысячи лет тому назад.

Что есть дарование Торы с точки зрения глобальных духовных процессов? В Шмот Раба (12:3) это объясняется на наглядном примере: это как когда до определенной даты между двумя странами существует железный занавес (а может даже целая берлинская стена), а с такого-то дня – полный безвиз, дружба, жвачка и т. д. В мидраше упомянуты Рим и Сирия двухтысячелетней давности. И это, конечно не случайно. Но мы не станем лезть в подобные резолюции. Нас интересует то, что с помощью метафоры описывается, а не изыски самой метафоры. А метафора описывает режим взаимоотношений между высшими, духовными мирами и нашим миром. Конечно, они соприкасались и до дарования Торы, но эти контакты носили сугубо виртуальный характер. Никакого реального взаимного или хотя бы одностороннего воздействия не возникало. Параллельные реальности. С дарованием же Торы это ограничение было снято: совершаемое нам в этом мире с тех пор влияет на высшие миры, а происходящее там – на нас.

Авраам не мог, разумеется, преодолеть непреодолимую в его времена черту между духовным и материальным. Но он стал первым, кто сумел, как было описано выше, гармонично объединить в своем служении оба аспекта. Поэтому (по праву первенства) мидрашем упоминается как образец подобной многостаночности именно праотец Авраам, а не Йеошуа или царь Давид, которые также упоминаются писанием, как "состарившиеся, достигшие склона лет".

Естественно, как и всякие другие слова Торы, упоминание того, что "Авраам стар, на склоне дней" – указание каждому еврею не ограничиваться духовным или материальным аспектом служения. Никаких дурацких "Б-г у меня в сердце, а что там в желудке Его не касается". И никакой закукленности на себе любимом. А с другой стороны, никакого автоматизма исполнения заповедей – всегда глубокое интеллектуальное и эмоциональное наполнение. И никакого пренебрежения нуждами собственного личностного роста: отдал двадцать четыре часа в сутки нуждами своих братьев и сестер – удели часок учебе. Особенно изучению хасидизма.

Но если уж выбирать (а выбирать в реальном мире все-таки приходится), то учение хасидизма предписывает предпочитать долг перед миром и окружающими долгу перед собой. Как сказано (Пиркей авот, 4:17): "Один час, проведенный в раскаянии и добрых делах в этом мире, предпочтительнее всей жизни в мире грядущем". Конечно, это только один аспект. Но суть в том, что цель сотворения всего мироздания – в том, чтобы жилищем для Всевышнего стал именно наш мир. А мир грядущий, "тот свет" – он как раз для нас, для нашей души. Если так смотреть на вопрос, то выбор очевиден.

Особую актуальность вся эта история с подчинением материальности Б-жественной воле приобретает именно в наши времена, когда материализм (особенно в странах, как в насмешку, именуемых "цивилизованными") приобрел какие-то уже совершенно гротескные формы: ежедневные смены моды, аппаратуры (и ее программного обеспечения), кухонь, мест, впечатлений и т. д. И не быть в тренде нельзя – пацаны не поймут и не станут слушать. Единственным оправданием всему этому потребительскому безумию может быть только то, что чем быстрее смена материальных декораций, тем быстрее можно успеть "одухотворить" критическую массу материального, необходимую для того, чтобы наш мир мог считаться жилищем, пригодным для Всевышнего.

Есть еще один момент. У каждого есть свои отработанные, обкатанные заповеди, которые мы любим и умеем. И покидать их категорически не хочется. Но надо. И дело тут даже не столько в том, что как раз те заповеди, которые критически важны для нашей личной самореализации, как правило, идут со скрипом и не даются (поэтому мы их и можем опознать: если упирается – значит моя). А в том, что в подлинном служении непременно должен присутствовать элемент динамики, прогресса, роста. "Прибытие дней". С тем, что само собой получается, этот номер практически не провернешь. Отсюда древняя, но от этого не менее верная рекомендация: оставаясь в зоне комфорта никуда не доберешься. Покидаем зону комфорта. Не отчаиваемся, не пугаемся, не впечатляемся – на все, на что нам надо, силы свыше уже даны.

Теперь вернемся к тому, с чего начали, т. е. к разговору о том, как и почему "как сами праведники непорочны, так и годы их жизни непорочны". Начнем с отгадки загадки, чем непорочные праведники отличаются от ненепорочных: тем, что служение непорочного праведника гармонично сочетает все аспекты служения, а не ограничивается частью (тех, что покомфортнее, исходя из специфики склада конкретной праведной души и т. д.).

Время в этом раскладе представляет и символизирует как раз динамику (игра слов: годы (шаним) – изменение (шинуй)). Величие и полноту непорочности служению придает именно присутствие в ней элемента изменения (в лучшую сторону, разумеется). Как известно, служение – как велосипед: если не едет вперед, то падает и т.д.

Поэтому пример – именно Сара. Именно Авраам и Сара стали первыми, кто начал процесс подготовки мира к дарованию Торы (путем объединения в одном флаконе разных тенденций и трендов, духовного фьюжена, прости Г-споди), и привнесли в служение переменную ускорения, улучшения и уплотнения.

Сара, как мы уже упоминали, покинула этот мир столь же неожиданно, сколь и своевременно. Тоже своего рода форма объединения противоположностей. Но здесь есть еще момент противопоставления Сары Аврааму: Авраам и достиг склона дней (с чувством, с толком, с расстановкой), и состарился (в том смысле, что достиг всего, чего должен был достичь, исполнил свое предназначение на этом свете). Сара же ограничилась вторым: в тот миг как, покончила с делами – покинула этот свет. Это связано с отличием женского начала от мужского. Отдельный большой разговор.

Вот-вот должен прийти Машиах. Во-первых, все мы резко поумнеем. Во-вторых, в какой-то момент перестанем стариться (независимо от успехов гериатрии). В-третьих, вообще перестанем умирать. Но с другой стороны, и возможности служения (и связанного с ним обретения заслуг) лишимся. Поэтому пользуемся оставшимися возможностями как не в себя!

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 3, стр. 25-33.)