"И сказал Элазар-акоэн воинам, ходившим на войну. Вот закон Учения, какой заповедал Г-сподь Моше: только золото и серебро, медь, железо, олово и свинец – все, что идет в огонь, проведите через огонь, и чисто будет; только водой очистительной очищено будет. А все, что не идет в огонь, проведите через воду. И вымойте ваши одежды в седьмой день, и чисты будете; а затем войдете в стан" (Бемидбар, 31:21-24).

Раши, комментируя слова "сказал Элазар-акоэн и т.д.", пишет: "Разгневавшись (см. Бемидбар, 31:14 – Ш.-А.А.), Моше ошибся: из его памяти исчезли законы удаления поглощенного сосудами, прежде бывшими в нееврейском владении. И также ты находишь в описании в событий дня освящение скинии ("И разгневался он на Эльазара и на Итамара" (Ваикра, 10:16 и далее)): разгневавшись, Моше ошибся. И также ("И собрали Моше и Аарон общество пред скалою. И сказал он им: “Внемлите же, строптивые! Из этой ли скалы извлечь нам для вас воду?!” И поднял Моше руку свою, и ударил скалу своим посохом дважды, и вышло много воды, и пила община и их скот" Бемидбар, 20:10-11)): разгневавшись – ошибся".

На первый взгляд, можно было бы спросить: почему же Раши упоминает закономерность "гневающийся ошибается" только теперь, если выше уже было, как минимум, два подобных случая? Почему же там Раши промолчал?

Дело в том, что в первом случае Моше "признал свою ошибку и не постыдился признать: "Я не слышал"" (Раши к Ваикра, 10:19). Правда, в Талмуде (Звахим, 101а) сказано, что Моше имел в виду “я слышал, но забыл”, и есть комментаторы Раши, которые пытаются доказать что это именно то, что подразумевает Раши. Но если не мудрить, то он пишет именно то, что пишет: "не слышал".

Т.е., судя по всему, там имело место расхождение во мнениях между Моше и Аароном относительно разницы между разовыми приношениями и заповеданными на все времена. Аарон смог переубедить Моше ("И услышал Моше, и было это угодным в его глазах"), но это еще не значит, что он был неправ. Просто нужно было выбрать одно из двух легитимных мнений. И Моше, скромнейший из людей, уступил Аарону. По крайней мере, так это можно объяснить. И поэтому этот случай недостаточно однозначен для того, чтобы утверждать, что Моше именно ошибся.

Что же касается истории со скалой, то там Раши объясняет: "Они же говорили другой скале, и та не дала воды. Сказали они: “Быть может, нужно ударить, как прежде”". Т.е. в их действиях была, на первый взгляд, определенная логика.

И когда Моше, прогневавшись, очевидно и безусловно ошибается в случае с установлением законов, касавшихся трофеев, взятых на мидьянской войне, Раши получает возможность сформулировать правило и в его свете дать новое объяснение событиям прошлого.

Возникает вопрос: понятие "ошибся" подразумевает некое заблуждение, которое заблуждающийся считает истиной. Это совсем не то же, что "забыл". Так как же Раши пишет: "Разгневавшись, Моше ошибся: из его памяти исчезли"? Неувязочка?

Судя по всему, нужно сказать так. Моше повелел: "И всякое платье, и всякий предмет кожаный, и всякое изделие из козьего волоса, и всякий предмет деревянный очистите для себя" (Бемидбар, 31:20). Из этого следовало, что прочие трофеи очищать не следовало. И это была ошибочная формулировка, которую Элазару пришлось дополнять ("Вот закон Учения, какой заповедал Г-сподь Моше…"). Т.е., забыв часть законов, Моше ошибся и чуть не ввел в заблуждение других. Ошибиться, если подумать, можно не только по незнанию, но и по забывчивости.

Но тут возникает следующий вопрос: законы очищения, о которых говорил Моше, и законы удаления поглощенного сосудами – это два разных раздела законов, две разные темы. Почему же упоминание одной и неупоминание другой – это сразу "ошибка"? Невозможно говорить обо всем. Да и не обязательно!

Следующий комментарий Раши – к словам "какой заповедал Г-сподь": "Элазар связал указание со своим учителем Моше". Возникает несколько вопросов. Во-первых, Элазар начинает свою речь словами: "Вот закон Учения". В оригинале используется слово "хука". В комментарии к Бемидбар 19:2 Раши пишет: "Обвинитель и народы мира насмешливо говорят Израилю: "Что это за заповедь и в чем ее смысл?" Поэтому написано "хука", т.е. предопределение, исходящий от Меня закон, и не вправе вы подойти к нему критически". Иными словами, "хука" – это тип законов Торы, не имеющий рационального объяснения. Как, например, заповедь о красной корове, о которой говорится в начале главы "Хукат". Но заповедь об удалении поглощенного сосудами абсолютно рациональна! Почему же Элазар называет ее "хука"?

Очевидно, что Элазар имеет в виду какую-то другую заповедь. А именно – предписанное Моше выше: "Всякий, убивший человека, и всякий, коснувшийся павшего, очистите себя в третий день и в седьмой день" (31:19). На эту мысль наводит то, что в комментарии к Ваикра, 18:4, Раши пишет: "Положения, являющиеся наказом Царским (и смысл их от человека сокрыт), и дурное побуждение выдвигает возражение против них: "Для чего нам их соблюдать?" И народы мира выдвигают против них возражения, так, например, что касается запрета есть свинину и носить платье из смеси шерсти со льном, и что касается обретения чистоты при посредстве воды очистительной (вода с пеплом красной телицы). Поэтому сказано: "Я Г-сподь" – Я дал вам наказ, и не вправе ты уклониться (от его исполнения)". Короче говоря, Раши упоминает ритуальное очищение водой в качестве одного из примеров "хука". К этому Элазар добавляет: "Только золото и серебро, медь, железо, олово и свинец – все, что идет в огонь, проведите через огонь". "Только" – указывает на то, что есть ряд материалов, для которых недостаточно ритуально очищения. Но помимо него требуется и удаление поглощенного сосудами.

Теперь, внимание, вопрос. Элазар говорит: "Вот закон (хукат) Учения, какой заповедал Г-сподь Моше". Как было упомянуто выше, речь, по логике вещей, идет о законах очищения от ритуальной трупной нечистоты водами красной коровы и т.д., о заповеди "какую заповедал Г-сподь Моше". Но Раши, как мы помним, пишет "Элазар связал указание со своим учителем Моше". Т.е. речь идет об указании, данном Элазаром и касающемся удаления поглощенного сосудами, как оно увязано с предписанным Моше и т. д. Как так?

А так, что если бы Элазар хотел ограничиться упоминанием законов очищения, данных Моше, то ему достаточно было бы сказать: "Вот закон Учения", – не добавляя "какой заповедал Г-сподь Моше" А затем сразу продолжить: "Только золото и серебро, медь, железо, олово и свинец и т. д.".

Из того, что Элазар тем не менее добавил "какой заповедал Г-сподь Моше", следует, что он ставил своей целью увязать то, о чем собирался сказать он сам (законы удаления поглощенного сосудами), со сказанным выше Моше (законы очищения от ритуальной нечистоты и т. д.). Таким образом получается, что и законы удаления поглощенного сосудами – тоже из категории "хука". Но почему бы? Ведь, как уже было сказано, они выглядят совершенно рациональными.

Ошибка Моше заключалась в том, что он предположил, что над-рациональное ритуальное очищение водами красной коровы делает сосуды не только чистыми ритуально, но и дозволенными к употреблению, несмотря на то, что поглощенные ими запретные субстанции не выведены из них.

Логика такого предположения очевидна. Да, очистительные воды омывают поверхность сосуда лишь снаружи. В то время, как поглощенное находится в самих стенках. Но это верно и касательно ритуальной нечистоты – она не остается на поверхности, но пронизывает весь сосуд. Тем не менее, нескольких капель вод красной коровы, которыми кропят очищаемый сосуд, оказывается достаточно для того, чтобы избавиться от всей нечистоты. И весь сосуд становится чистым. Из этого следует, что воды красной коровы обладают, буквально, сверхъестественной очистительной мощью. Так почему бы не допустить, что не только очистительной, но и удаляющей поглощенное сосудами?

Поэтому Элазар и сказал дополнительные слова, ведь "закон Учения, какой заповедал Г-сподь Моше", касался только ритуального очищения, но не удаления поглощенного сосудами.

А теперь немного о духовном аспекте истории. Когда стенки сосуда впитывают запретное (или когда человек ест запретное и оно становится его плотью и кровью), запретное проникает вовнутрь (запретное воздействует на душу человека, на "внутренние" аспекты его личности). Поэтому сосуд нуждается в "проведении через огонь", в удалении поглощенного.

В отличие от запретного, ритуальная нечистота не затрагивает внутренние аспекты, она лишь облекает их. Поэтому и очищение носит характер "облачения" и требует омовения в микве (после кропления водой красной коровы, в случае необходимости). Это – обязательный этап, о нечистоте какого бы вида ни шла речь. Воды миквы лишь обволакивают человека или сосуд, не соприкасаясь с внутренними уровнями.

В чем разница? В том, что запретные субстанции (свиной жир, например) – это понятная, абсолютно постижимая штука. И механизм поглощения его стенками сосуда – понятная штука. Вещи, воспринимаемые нашим сознанием. И, таким образом, затрагивающие "внутренние", сущностные аспекты нашей натуры.

А ритуальная нечистота – нечто столь же непостижимое, сколь и неосязаемое. И над-рациональное. Поэтому прямого контакта с сущностью творения не возникает. Нет, так сказать, общего языка. Природа нечистоты как духовного явления слишком высока. Поэтому все ограничивается "облачением". И в ходе осквернения и в ходе очищения.

А нечистота трупа непостижима даже чересчур: сам труп ритуально чист! И при этом оскверняет других как никто другой. Поэтому в воды красной коровы тот, кто нечист нечистотой трупа, не погружается. Его лишь кропят считаными каплями этой воды. Потому что чем выше природа над-рационального, тем меньше значения имеет размер, вес и прочие параметры, поддающиеся измерению. Ибо характер воздействия глобальнее.

Вот Моше и исходил из того, что поскольку над-рациональное воздействие носит глобальный характер, то вместе с избавлением от ритуальной нечистотой устраняются и последствия физического соприкосновения с запретным. Т.е. вместе с непостижимым воздействию подвергается и постижимое.

И это даже верно. Но только на уровне самого Моше, взирающего на мироздание и на народ Израиля с высоты птичьего полета. Сверху вниз. Элазар-акоэн, функция которого – вознесение душ сынов Израиля снизу вверх, стоит на том, что над-рационального воздействия недостаточно, ввиду его поверхностности. Которая не искупается даже глобальностью. Тщательней нужно, говоря словами классика. Тщательней и глубже: на уровне сущностных аспектов очищаемого и возносимого творения.

Вот-вот должен прийти Машиах. И все очистятся во всех смыслах и на всех уровнях сами собой. (Действующая модель подобной реальности уже существует – самоочищающиеся духовки, например). При этом изменения будут не только количественными, но и качественными. Мы обретем восприимчивость к над-рациональному. Сверхъестественная способность, на минуточку.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 8, стр. 186-189.)