В 5592 (1832) году часть Любавичей сгорела во время пожара. В те дни во главе хасидов стоял третий Ребе Хабада рабби Менахем-Мендл (Цемах-Цедек). Дом его от огня не пострадал, но Ребе все равно решил приобрести участок земли для нового дома и большой синагоги. Князь Любомирский приказал своему управляющему предоставить для Ребе все необходимые строительные материалы, разрешив использовать и собственный лес. Бревна должны были доставить крестьяне, а рабочие – построить дом. Все расходы князь велел записать на свой счет.

Ближе к празднику Песах новый дом уже стоял, но был пока еще пуст. Ребе намеревался приурочить новоселье к празднику Шавуот, а пока что в доме хранилась пасхальная посуда. Еще там стояла новая деревянная рама для кровати, к которой крепили большое сито для просеивания муки. Из этой муки потом выпекалась маца-шмура.

Прошел Песах. Наступил месяц ияр. Ребецин Хая-Мушка очень хотела, чтобы ребенок родился в новом доме, и отправилась туда, как только начались схватки. В уже пустую раму положили сена и соломы, и ребецин легла на эту "кровать".

Узнав об этом, Ребе поспешил к жене. Своим старшим сыновьям, Боруху-Шолому, Йеуде-Лейбу и Хаиму-Шнеуру-Залману, он дал указание находиться в соседней комнате и читать псалмы.1 Повитухе Ребе сказал, что, прежде чем оказывать помощь роженице, ей следует окунуться в микву. Он дал ей белый отрез льняной ткани, чтобы та приняла в него младенца, затем вошел в комнату, где находилась ребецин, и, отвернувшись лицом к стене, стоял так на протяжении всего времени родов.2

Второго ияра 5594 (1834) г., в сотый год после того, как Баал-Шем-Тов раскрыл себя миру, ребецин Хая-Мушка родила сына.

На восьмой день, когда по закону Торы должен был состояться обряд обрезания новорожденного, Ребе дал указание начать утреннюю молитву очень рано. К десяти часам утра собрались все домашние во главе с рабби Хаимом-Авраамом, сыном Алтер Ребе. Ребе, однако, закрылся в своем кабинете.

К двум часам гости начали волноваться, не понимая, что происходит.

– Он занят более важными гостями, – заметил рабби Хаим-Авраам и вздохнул.

Присутствующие поняли, что Ребе беседует с душами своих предков и Реббеим, включая Алтер Ребе и Мителер Ребе.

Спустя полчаса Ребе вышел к гостям. Лицо его светилось, в глазах стояли слезы.

– Обрезание состоится сегодня! – объявил он, помолчал и вернулся к себе в кабинет.

Рабби Хаим-Авраам поднялся со своего места, подошел к окну и опустил голову на руки, погрузившись в свои мысли. Сыновья Ребе обсуждали стихи из Торы в свете хасидского учения. Остальные гости все больше волновались. Ребецин попросила одного из хасидов войти в комнату Ребе и выяснить причину такой длительной задержки, но посланника перехватил рабби Хаим-Авраам.

В три часа Ребе снова вышел из своего кабинета. Лицо его светилось радостью. Он вновь сообщил гостям, что обрезание состоится сегодня, и вернулся к себе в кабинет.

В третий раз Ребе вышел из кабинета около четырех часов, дал указание начинать послеполуденную молитву и сообщил, что время обрезания приближается. Вновь зайдя к себе в кабинет на короткое время, Ребе вышел и направился в комнату ребецин, чтобы обсудить имя ребенка. Затем он вернулся в гостиную, где шла молитва, и начал приготовления.

Во время обрезания мальчик громко плакал. Ребе положил ему на лоб левую ладонь, и мальчик успокоился.

Во время торжественной трапезы Йеуда-Лейб, второй сын Ребе, спросил у отца:

– В честь кого назвали мальчика? У нас в семье такого имени нет, – и тихо проговорил: – Не в честь ли пророка Шмуэля?

– Он назван в честь одного водоноса из Полоцка, – ответил Ребе. – Сказано в Талмуде: "Мудрец выше пророка",3 – и добавил: – Сказано: "Дни нашей жизни – в них семьдесят, от силы – восемьдесят лет".4 У кого – семьдесят, у кого – восемьдесят, у кого – баэм ("в них") со всеми его буквами…5

Когда Шмуэлю исполнилось семь лет, с ним начал заниматься реб Песах-меламед. К этому времени мальчик уже хорошо знал Хумаш и большую часть Пророков и Писаний и даже начал изучать Талмуд с комментариями Раши и избранными комментариями Тосафот. Играя с товарищами, он повторял Танах по памяти.

Цемах-Цедек наставлял всех учителей, которые занимались с его внуками, чтобы, помимо регулярных занятий, дети обучались простому смыслу молитв. Раз в месяц внуки приходили к деду, и он проверял их знания. После экзамена Ребе раздавал им серебряные монеты. Шмуэль, обучавшийся вместе со своими племянниками, близкими к нему по возрасту, добавлял эти монеты к бумажным рублям, которые получал по одному каждую пятницу, и на эти деньги покупал себе книги.

Один из таких экзаменов Шмуэль сдал настолько хорошо, что реб Пинхас-меламед, присутствовавший при этом, воскликнул, не в силах сдержать восторг:

– Ну, что скажете?! Блестяще!

– К чему такой восторг? У Тиферет-ше-беТиферет6 так и должно быть: все – блестяще, – ответил Ребе.

В семь лет, с лета 5601 (1841) года, Шмуэль начал слушать хасидские маамарим. Когда ему исполнилось десять, его учителем стал реб Шолом из Кейдан (Ковенская губерния), обладавший глубокими знаниями в Торе и острым умом. Дважды в неделю с мальчиком по четыре часа занимался его старший брат рабби Исроэль-Ноах.

Однажды, произнося маамар, Цемах-Цедек процитировал стих из Писания, который, на первый взгляд, не имел связи с обсуждаемой темой. После того, как Ребе закончил и удалился к себе в кабинет, между хасидами разгорелся спор по поводу толкования этого стиха. Маленький Шмуэль, которому было тогда пять или шесть лет, стоял неподалеку и слушал обсуждение взрослых.

– Это из Мидраша, – вдруг сказал он.

Шум разом утих, и все посмотрели на мальчика. Хасиды знали, что сын Ребе очень хорошо знает Мидраш, поскольку каждую неделю прочитывает главу Торы по книге "Ц’эна у-Р’эна".7

– Где же это в Мидраше? – спросил кто-то из хасидов.

– А что вы мне дадите за то, что я вам скажу? – спросил мальчик.

Получив в награду игрушку, маленький Шмуэль указал им интерпретацию стиха в Мидраше, согласно которой более понятным становился и маамар Ребе.

В 5603 (1843) году в Любавичи прибыли знаменитые знатоки Писания и Закона рабби Довид-Лурия из Быхова, рабби Нехемья из Дубровны, рабби Ицхак-Айзик из Витебска и рабби Перец из Бешенковичей. Они собирались обсудить с Ребе положение дел в общине. Рабби Довид-Лурия завел с десятилетним Шмуэлем ученую беседу, которая переросла в дискуссию. Победу одержал мальчик. Узнав об этом, Цемах-Цедек заметил: "Его обрезание произошло в Тиферет-ше-бе-Нецах".8

Когда Шмуэлю исполнилось 12 лет, он, помимо занятий с реб Шоломом, начал заучивать наизусть Мишну. Отец три раза в неделю изучал с ним Писание, а старший брат Борух-Шолом обучал его кантилляции (речитативно-музыкальному чтению) Пророков и Писания согласно традиции, передававшейся от Алтер Ребе. Спустя год Шмуэль уже знал наизусть всю Мишну, весь Танах и всю Танию.