Рабби Леви-Ицхак (реб Левик) Шнеерсон родился 18 нисана 5638 (1878) года в местечке Подобранка неподалеку от Гомеля. Родословная его восходит к третьему Любавичскому Ребе, Цемах-Цедеку. Рабби Леви-Ицхак учился у своего деда, раввина в Подобранке, рава Йоэля Хайкина, получил смиху раввина от рабби Хаима из Бриска и рабби Элиягу-Хаима из Лодзи. В 1909 году, в возрасте 31 года, рабби Леви-Ицхак был приглашен на должность раввина общины Екатеринослава.

После революции рабби Леви-Ицхак волей обстоятельств оказался одним из лидеров борьбы с передовым отрядом красного атеистического террора – Евсекцией. В 30-е годы в Минске состоялся съезд, в котором участвовали 32 раввина. Как и следовало ожидать, съезд выступил с заявлением об отсутствии дискриминации верующих и служителей культа в СССР. А вот аналогичный съезд на Украине провалился из-за отказа рабби Леви-Ицхака подчиниться гонителям веры.

Уже в те годы реб Левик прославился как праведник и великий знаток Торы. О нем рассказывали истории, ставшие легендарными. Например, такая: однажды в поздний час в дверь его дома постучали. На пороге стояла испуганная женщина. “Ребе, вы должны нам помочь, моя дочь выходит замуж. Неужели новая семья начнется без еврейской свадьбы, без хупы”. В полночь рабби Леви-Ицхак и его жена, ребецин Хана, пригласили надежных людей. Не хватало еще одного, десятого еврея – ведь без миньяна не принято (хотя и можно) ставить хупу. В том же доме, этажом выше, жил еврей, который был председателем домового комитета, а по совместительству и стукачом, приставленным к реб Левику. Его-то рабби и пригласил в качестве десятого! Свадьба была без музыки, без застолья, хупой служила растянутая за четыре угла скатерть. Семья начала свою жизнь по всем правилам, всем назло. Рано утром, еще затемно гости стали расходиться. Счастливые жених и невеста с матерью ушли – их ожидали еще семь праздничных дней, которые они также тайно отметят себя дома. А реб Левик вернулся к своим повседневным обязанностям.

Эта история была бы неполной без одной, отнюдь не второстепенной подробности. Что случилось с председателем домового комитета, с тем самым “десятым” евреем? С этого самого дня он стал преданным учеником реб Левика. Вскоре он окончательно вернулся к еврейству и еще не раз выручал Ребе, заступаясь за него перед властями. К сожалению, его заступничество тоже не всегда помогало. Рабби Леви-Ицхак был конце концов сослан в Казахстан, где и скончался.

В 1939 году во время переписи населения рабби Леви-Ицхак активно агитировал евреев общины, чтобы они не скрывали свою религиозную принадлежность (по нашему закону еврей имеет право скрывать свою национальность, но не имеет права отрекаться от своей веры).

Три сына родились у р Леви-Ицхака: старший – Менахем-Мендл (последний Любавичский Ребе), средний – Дов-Бер и младший – Исраэль-Арье-Лейб.

В 1927 году рабби Менахем-Мендл навсегда покидает Россию. Ему больше не суждено было встретиться с отцом. Младший брат, Арье-Лейб, несколько лет прожил в Ленинграде. В начале тридцатых годов он отправился на Святую землю. Здесь он и скончался совсем молодым (в 1952 г.), похоронен рабби Арье-Лейб на старом кладбище в Цфате. Мало что известно о среднем сыне реб Левика. Мы знаем только, что он был расстрелян вместе с евреями местечка Игрень.

“Антисоветская” (а точнее – про-еврейская) деятельность рабби Леви-Ицхака не могла не навлечь на него гнев НКВД. В три часа ночи девятого нисана 5699 (1939) года в двери квартиры рабби Леви-Ицхака постучали. Вошедшие предъявили ордер на обыск и постановление об аресте гражданина Шнеерсона. Особое внимание в ходе обыска было уделено пяти книжным шкафам. Все книги были перелистаны, увязаны в пачки и опечатаны. К шести часам утра обыск был закончен и старший приказал: “Одевайся, раввин, и пошли!” Утром ребецин Хана, жена реб Левика, попыталась выяснить в городском управлении НКВД, какова судьба ее мужа и куда он направлен. На все ее вопросы следовал лаконичный ответ дежурного: “Не числится!” Хасиды чудом выяснили точное место заключения рабби Леви-Ицхака, но и там дежурный отвечал: “Не числится!”

Накануне праздника Песах реб Левик был переведен в Киевскую тюрьму. Суд вынес приговор: “Пять лет ссылки в Среднюю Азию” – по тем временам приговор был “мягким”, но речь шла о пожилом тяжело больном человеке.

К месту ссылки, в захолустный казахский поселок Чили, реб Левик добрался дождливой промозглой ночью. Приютил его еврей-портной, сосланный в эти края давным-давно. В первой же телеграмме жене он просил прислать ему самое необходимое: талит, тфилин, книги. Посылка пришла быстро, уже через три недели. Было в ней и немного продуктов, что было как нельзя более кстати: в Чили ссыльные голодали, как, впрочем, и в других местах.

В том же году, вскоре после праздника Пурим, ребецин Хана присоединилась к мужу. Ближайшим к месту ссылки реб Левика городом с еврейской общиной была Кзыл-Орда.

Пять лет ссылки подходили к концу, но рабби, как и другие отбывшие ссылку, был ограничен в выборе места проживания. Город, где он прожил тридцать лет, Екатеринослав, опустел: еврейская община распалась, из семьи раввина там тоже не осталось никого. Друзьям и почитателям реб Левика удалось добиться перевода ссыльного в Алма-Ату.

В эти тяжелые годы реб Левик написал серию книг, изданных впоследствии: “Ликутей Леви-Ицхак” – комментарии к книгам “Тания” и “Зoгap”, “Торат Леви-Ицхак” – комментарии к Талмуду.

В ночь на 20 ава 1944-го года он проснулся и попросил воды для омовения рук. Когда воду принесли, он сказал: “Надо перебираться на ту сторону”. Это были его последние слова. Умер он в 20-й день месяца менахем-ав в 5704 (1944) году в Алма-Ате и там же был похоронен на местном еврейском кладбище.

Более подробно о жизни семьи реб Левика в годы большевистских репрессий можно узнать из "Мемуаров ребецин Ханы".