Йехезкель (Хаче) Фейгин, да отомстит Всевышний за его кровь, плакал всего два раза в жизни. Не потому что он был бессердечным, черствым человеком. Просто слезы были не в его стиле. Он был образцом стоика и полностью контролировал свои эмоции. А два случая, когда он плакал, произошли следующим образом.

Однажды он пришел на аудиенцию к Предыдущему Ребе. Хаче Фейгин к тому времени был уже несколько лет как женат, регулярно посещал занятия по Торе – как уроки по Талмуду и законодательным кодексам, так и по хасидизму, – а также занимался торговыми операциями, которые приносили ему надежный доход. На аудиенции Ребе попросил его оставить торговлю и стать наставником для учеников в йешиве "Томхей Тмимим". Хаче Фейгин засомневался в душе. Он был уже не очень молод, прилично устроен и побаивался потерять свой заработок, который давал ему ощущение стабильности. Ребе, заметив его колебания, сказал: "Ну, отложим это на другой раз".

В Йом-Кипур Ребе читал во время послеполуденной молитвы книгу пророка Йоны, а Хаче Фейгин стоял рядом. Когда Ребе произнес слова: "Ибо от Всевышнего он бежит", – слезы полились у него из глаз. Обычно всю книгу Йоны в Йом-Кипур стараются прочитать побыстрее, но эти слова прозвучали из уст Ребе громко и ясно.

Хаче Фейгин услышал и сам себе кивнул. Он понял смысл этой интонации. Внезапно задрожав, он выскочил из зала и разразился рыданиями. Тут же на месте он выразил согласие стать наставником в йешиве.

Спустя несколько лет Предыдущий Ребе выехал из России. Но он не оставлял своих усилий в распространении еврейства. Ребе назначил Хаче Фейгина своим секретарем, настолько загрузив его работой, что у того не оставалось времени на изучение Торы. Он очень страдал от этого и с нетерпением ожидал аудиенции у Ребе.

– Эта работа не дает мне продыха, – пожаловался он печально. – Столько дел! Без Торы мне так плохо, хоть помирай. Я прошу Ребе выделить мне хоть немного времени, чтобы изучать Тору.

Ребе выслушал его молча, не споря, не делая выговор. Он смотрел в окно, словно видел там что-то вдали. "В поселке Глубокое нет еврейской школы, – сказал он наконец. – Можно тебя попросить отправиться туда и организовать там отделение йешивы "Томхей Тмимим"?"

Хаче Фейгин тут же понял, что Ребе пытается до него донести: тут нет места для жалоб. Сгорая со стыда, реб Хаче разразился рыданиями. Видя, как он плачет, Ребе сам заплакал. "Я страдаю по этой же самой причине, – сказал он. – Но имеем ли мы право сидеть сложа руки?!"

Видя, что Ребе плачет, и вспомнив, что плоды всех лет его самопожертвования ради еврейского народа под угрозой разрушения, реб Хаче зарыдал еще сильнее. В конце концов, он вышел из комнаты, твердо решив никогда больше не поддаваться жалости к себе и посвятить всего себя без оглядки работе Ребе.

Перевод Якова Ханина