В Мишне Тора, в начале четвертой главы законов Храма, Рамбам постановляет: “Ковчег Завета был установлен на камень в западной части Святая Святых. Перед ним были поставлены сосуд с манном и посох Аарона. Когда Шломо строил Храм, он знал, что в конце концов тот будет разрушен. Он построил особое хранилище, в котором ковчег мог быть замурован в глубоких, похожих на лабиринт сводах. Царь Йошияу повелел, чтобы ковчег был замурован в месте, построенном Шломо, как сказано: “И сказал он левитам, которые будут учить мудрости весь Израиль: “Поместите святой ковчег в палату, построенную Шломо, сыном Давида, царем Израиля. Вы больше не будете носить его на своих плечах. Теперь служите Г-споду, Б-гу вашему”1. Когда его захоронили, вместе с ним положили посох Аарона, сосуд с маном и масло для помазания. Все это не вернулось во Второй Храм. Точно так же урим-ветумим, бывшие во Втором Храме, не отвечали, облачаясь духом святости, и вопросы им не задавались, как сказано: “Пока не появится коэн с урим-ветумим”2. Во Втором Храме их делали только для того, чтобы выполнить требование о восьми одеждах для первосвященника”.

Как известно (из написанного самим Рамбамом), Мишне Тора – кодекс сугубо законодательной. Каждое слово и каждая буква в нем посвящена изложению закона. Поэтому возникает вопрос: почему Рамбам почти целый параграф отводит под изложение очень увлекательной истории создания и эксплуатации сокровищницы в глубине Храмовой горы, к которой ведет таинственный лабиринт и т. д.? Какое все это имеет отношение к законодательству? Вроде бы, ни Тора, ни мудрецы не предписывают ни создавать под Храмом тайник, ни помещать туда “артефакты”. И ни Шломо, ни Йешаяу, будучи сами по себе великими мудрецами Торы и “религиозными авторитетами”, вроде, не придавали своим решениям на этот счет статус постановления? Более того, в Талмуде подлинность приводимого Рамбамом предания подвергается сомнению. Получается, Рамбам постановляет, что, с точки зрения еврейского закона, верно мнение, согласно которому это мнение – правильное. Зачем вообще Рамбам лезет в этот спор?.. Если только это не имеет значения, именно с этой точки зрения! Что, собственно, следует уже из того, что Рамбам вообще упоминает эту историю в “Мишне Тора”. Но зачем и почему?

Некоторые комментаторы полагают, что Рамбам в данном случае следует своему мнению (которое он обстоятельно излагает ниже, в шестой главе того же раздела), что святость места Храма, возникшая после его освящения, сохраняется и в дальнейшем, независимо о того, находятся Храм и жертвенник на своем месте или нет. Вот он, очевидно, и объясняет это среди прочего тем, что один из главных элементов Храма, Ковчег Завета, остается на своем месте в любом случае. Пусть и под землей.

Но такое объяснение вызывает ряд сомнений. Во-первых, Рамбам сам прямым текстом пишет3, что святость места Храма остается неизменной, “потому что святость Храма и Иерусалима проистекает из Б-жественного присутствия (в нашем мире), а оно никогда не может исчезнуть”. И, судя по формулировке, считает, что это единственная причина.

Во-вторых, если это все, что хотел сказать Рамбам, то ему следовало коротко написать: “Ковчег спрятан под местом своего расположения в Святая Святых”. Зачем он рассказывает такую долгую историю, с цитатами из Писания и т. д.? И почему вообще не упоминает то, что тайник расположен точно под Святая Святых или где-то еще конкретно? Только то, что в толще горы. В отличие от Талмуда4, где от имени Рейш Лакиша прямым текстом говорится: “Ковчег укрыт под местом своего расположения в Храме”. (Правда, прямо перед этим там приводится мнение, что Ковчег отправился вместе с сынами Израиля в Вавилон, но мы уже в курсе, что предания относительно судьбы Ковчега и прочих храмовых святынь разнятся.)

В-третьих, в Талмуде (в трактате Йома), в подтверждение версии, согласно которой Ковчег остался под Храмовой горой, цитируется стих: “Они там и до сего дня”5. Рамбам этот стих не цитирует. Почему?

В-четвертых, зачем Рамбам вообще упоминает имена царей? В частности, что именно Йошияу распорядился переместить святыни в тайник. Какая разница, по чьей именно инициативе они там оказались?

Вообще, Рамбам упоминает множество деталей, касающихся того, кем и где был укрыт Ковчег: что Шломо велел создать тайник, что тайник расположен “в глубоких, похожих на лабиринт сводах”, что Ковчег был замурован в месте, построенным Шломо по распоряжению царя Йошияy (и подкрепляет это утверждение словами Писания, причем цитирует и части стиха, к теме разговора, на первый взгляд, отношения не имеющие). Спрашивается: зачем все это нужно в рамках законодательного кодекса? Какова, так сказать, их юридическая значимость?

Кроме того, требуют объяснения еще как минимум два момента. Первый. Об устройстве Храма сказано: “Все это – в Писании от Г-спода, Который вразумил меня о всех предначертанных работах”6. Как же Шломо мог внести собственные изменения и добавления в конструкцию храмового комплекса, на из-за того, что он “знал, что в конце концов тот будет разрушен”?

Второй. В конце параграфа Рамбам упоминает судьбу урим-ветумим. На первый взгляд, непонятно, в чем связь? Да, Рамбам прямым текстом пишет: “Все это не вернулось во Второй Храм. Точно так же урим-ветумим”. Это – общее. Но все еще урим-ветумим – это часть облачения первосвященника. Соответственно, все, что касается их, должно фигурировать вообще не в главе, посвященной законам Храма, а в следующей – посвященной законам храмовой утвари. Собственно, там7 Рамбам об этом и пишет: “Во Втором Храме сделали урим-ветумим для завершения восьми одежд первосвященника, хотя им и не вопрошали. Почему их не исследовали? Потому что дух святости не присутствовал в них. И когда коэн не говорит со Святым Духом, и Б-жественное Присутствие не покоится там, расследование не производится”. Но зачем он дублирует их (иными словами) в законах Храма? Очевидный ответ: потому что урим-ветумим каким-то образом непосредственно связаны с Ковчегом и местом его пребывания (а не просто оказались вместе в тайнике). Но как?

Для того, чтобы ответить на все эти вопросы, следует приглядеться, куда именно Рамбам поместил рассматриваемое нами постановление. В какой контекст. Дело в том, что Ковчег, очевидным образом, является одним из храмовых сосудов. Постановлениям, касающимся которых, посвящены вторая и третья глава законов Храма. Но Рамбам начинает с рассказа о судьбе Ковчега четвертую главу, посвященную планировке Храма. Совсем другая тема. (Рамбам предельно точен не только в формулировках, но и в структурировании текста: каждое постановление помещено именно в тот раздел и в ту главу, которая посвящена теме данного постановления. Поэтому зачастую именно контекст главы позволяет понять, о чем речь в том или ином конкретном его параграфе.) Получается, по мнению Рамбама, то, что Ковчег находился в Святая Святых – это один из законов планировки Храма, а не храмовой утвари. Ибо именно нахождение Ковчега на своем месте делает Храм Храмом! Иными словами, Ковчег – часть не храмовой утвари, а самого Храма.

(Кстати, это объясняет, почему Рамбам не упоминает Ковчег среди необходимой храмовой утвари: “Для Святилища необходима следующая утварь: 1) жертвенник для всесожжения и других жертвоприношений; 2) помост для восхождения к жертвеннику, он располагался перед входом в зал с южной стороны; 3) умывальник с постаментом, где коэны освящали свои руки и ноги для службы в Храме, он располагался между залом и жертвенником, слева при входе в святилище; 4) жертвенник для приношения благовоний; 5) светильник; 6) стол для хлебов. Три последних располагались в Святилище, перед Святая святых”8 )

В связи с этим возникает вопрос: как мог полноценно (более-менее) функционировать Второй Храм? Ведь в Святая Святых в нем не было Ковчега и скрижалей! Т. е. Святая Святых, на первый взгляд, была “недостроена”! А ведь, как постановляет Рамбам9, “главное в Храме – следующие элементы: 1) Святилище; 2) Святая Святых; 3) перед Святилищем должно быть место, называемое зал и т. д.”. Святая Святых – один главных элементов Храма! Куда без него?

Ответ Рамбама на этот вопрос гласит: Ковчег и скрижали находятся в Святая Святых. Ок, не непосредственно в Святая Святых, но в сообщающемся со Святая Святых системой тоннелей тайнике, расположенном прямо под камнем, на котором Ковчег должен находиться в идеале. На двухмерном чертеже Храма Ковчег выглядит находящимся на месте. Иными словами, постановляя: “Когда Шломо строил Храм...”, – Рамбам говорит не о том, где физически находится Ковчег (ибо это не принципиально в контексте законов Храма), но выносит законодательное постановление, касательно устройства Храма.

Для Ковчега, объясняет Рамбам, в Храме изначально были отведены два возможных места пребывания: в Святая Святых (на специально предназначенной для него верхушке скалы – “камне”) и под Святая Святых, в тайнике, расположенном прямо под местом Ковчега в Святая Святых. Т. е. этот тайник – интегральная часть Храма. В Храме должен быть тайник под Святая Святых! Без нее Храм как без рук. Недостроенный. А его наличие делает Храм несокрушимым. Что объясняет непреходящесть его святости.

Шломо не по собственному почину создал тайник. То, что, “когда Шломо строил Храм, он знал, что в конце концов тот будет разрушен”, следует понимать в том смысле, что Шломо стало известно (Свыше), что Храм будет разрушен для того, чтобы он позаботился о создании тайника (“в глубоких, похожих на лабиринт сводах”), “в котором Ковчег мог быть замурован”. Т. е. и этот элемент конструкции был возведен по указанию Небес. Никакого волюнтаризма. Причем создан тайник был именно для хранения там Ковчега, иначе тот не освятился бы святостью хранилища Ковчега. Что создало бы проблемы. А так (как описывает Рамбам) все обошлось без них, естественно и непринужденно.

И поэтому же Рамбам продолжает и пишет о том, что Ковчег был перемещен в тайник в мирные времена Йошияу, когда еврейское царство находилось на пике могущества и благополучия. Т. е. не потому что была насущная необходимость спрятать Ковчег от врагов и последствий разрушения Храма, а потому что там вполне себе легитимное храмовое помещение для его хранения. На что указывает и то, что внесение Ковчега в тайник было обставлено по образу и подобию внесения Ковчега в Святая Святых: по повелению царя (и Рамбам подчеркивает, что речь о царе) и коэнами из колена Леви10.

Вообще, если читать весь стих под таким углом зрения, он начинает играть совершенно новыми красками: “И сказал Йошияу представителям колена Леви, наставникам всех исраэлитов, освященным Г-споду: “Внесите ковчег святой. В доме, который построил Шломо, сын Давида, царь Израиля незачем вам носить его на раменах; теперь служите Г-споду, Б-гу вашему, и народу Его Израилю”. “Внесите” – не “уберите”, не “спрячьте” или т. п. Очень показательно. “В Доме”, а не из Дома. “Теперь служите” – и после того, как Ковчег внесли в тайник, деятельность коэнов в Храме продолжила быть храмовым служением. Ибо Храм остался Храмом во всей полноте исполнения в нем заповеданного относительно него.

Из всего вышесказанного следует, что Рамбам говорит в конце параграфа об урим-ветумим, потому что как Ковчег остался в Храме в полной мере и на своем месте, хотя это и не было заметно невооруженным (и даже вооруженным) глазом, так и урим-ветумим. Разница только в том, что урим-ветумим, в отличие от Ковчега, было видно. Но они не отвечали на вопросы.

Но это не разница, а сходство, на самом деле. Потому что у урим-ветумим функция была на вопросы отвечать, и в Первом Хроаме они на них отвечали, а во Втором – нет. А у Ковчега, сосуда с манном и посоха Аарона функция была, чтобы их было видно. И в Первом Храме их было видно, а во Втором – нет. Но с самими урим-ветумим все было в полном порядке и поэтому первосвященник во Втором Храме облачался в них абсолютно с тем же правом, что и в Первом.

Короче говоря, получается, что по мнению Рамбама, непреложность святости Храма и места Храма связана с двумя вещами: с пребыванием в этом месте Шхины (об этом он пишет в шестой главе законов Храма) и с тем, что главный элемент Храма, Ковчег, остался на месте. Иными словами, Храм остался на своем месте не только духовно, но и физически. (Хотя глазами мы этого и не видим пока.) И три храма (два разрушенных и один который возведет Машиах) это не три разных храма, возведенных на руинах друг друга, а один и тот же Храм, отстраиваемый от сохраняющегося в толще горы тайника.

Это в свою очередь указывает на то, что возведение трех Храмов – это три этапа единого процесса духовного возвеличивания еврейского народа. Где переход на каждый следующий этап требует “разрушения” и устранения достигнутого на предыдущем, но без того, чтобы задеть сущностное, глубинное, “замурованное в глубоких, похожих на лабиринт сводах”. И конечная цель всего этого процесса – достижение духовного состояния еврейского народа, при котором эта глубинная, во всех смыслах, сущностная часть Храма сможет стать доступной, явной и зримой, ибо причин (негативных и позитивных), по которым было необходимо ее сокрытие, больше не будет.

Эти времена наступят с приходом Машиаха и возведением Третьего Храма, который никогда не будет разрушен и в котором и Ковчег будет в Святая Святых, и ман, и посох, и расположение тайника общеизвестно, и урим-ветумим будут отвечать на вопросы. Как постановляет Рамбам: “Когда взойдет на трон царь Машиах и корона вернется к дому Давида, правившему прежде. Этот царь построит Храм и соберет евреев, рассеянных по всему миру. В его дни вернутся в силу все законы, как прежде”11. Вскорости, в наши дни. Амен.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 21, стр. 174-182.)