Сказано в недельной главе "Ницавим"1 : "Ибо эта заповедь, которую я заповедую тебе сегодня, не сокрыта она от тебя, и не далека она. Не на небе она, чтобы сказать: "Кто взойдет для нас на небо и возьмет ее нам, и даст нам услышать ее, чтобы мы ее исполнили?" И не за морем она, чтобы сказать: "Кто пойдет для нас за море и возьмет ее нам, и даст нам услышать ее, чтобы мы ее исполнили?" Но близка к тебе эта вещь очень, чтобы устами твоими и сердцем твоим делать ее".

На первый взгляд, очевидно, что из того, что Всевышний через Тору находит необходимым все это столь детально и недвусмысленно нам пояснять, следует, что, если бы все это не было нам сказано, то (по мнению Торы!) мы имели бы все основания полагать, что заповеданное, да, сокрыто от нас и, да, далеко от нас. Это, разумеется, ни разу не означает, что это освободило бы нас от обязанности исполнять заповеди (как пишет Раши в комментарии к Пятикнижию, цитируя сказанное в Трактате Эрувин (55а): "Потому что, будь она на небе, тебе пришлось бы восходить к ней, чтобы изучать ее"), но настрой мог (и должен был) бы быть другим.

С другой стороны, представляется довольно очевидным, что это объяснение должно касаться главным образом вовсе не исполнения заповедей действием. На момент описываемых событий сынам Израиля уже давно были известны и изучены все дарованные заповеди. Так что всем, кого это касалось, было прекрасно известно, что с механическим исполнением любой заповеди ни у кого проблем возникнуть не может, даже если постараться. Да и под "служением устами", похоже, подразумевается не проговаривание ритуальных текстов, близкое к действию (эдакое "вербальное действие"), но вербализация мыслей и чувств, близкое к служению сердцем.

А вот про служение сердцем (веру, упование, благоговение, трепет, любовь и подобные формально и неформально заповеданные ментальные2 штуки) даже в Тании3 сказано: "На первый взгляд кажется, что это ("близка к тебе эта вещь очень, чтобы устами твоими и сердцем твоим делать ее ") противоречит нашему ощущению (а ведь Тора вечна!), и вовсе не "близко очень" и не легко отвратить сердце от желаний этого мира и истинно полюбить Всевышнего, и как написано в Талмуде: "Разве страх Б-жий – это мало?" – а тем более любовь. А также сказали наши мудрецы, что лишь праведники владеют своим сердцем..." Вот так.

Далее там, в Тании, Альтер Ребе подробно объясняет, что… нет, не легкость, конечно, не дай Б-г4, но общедоступность служения сердцем связана с тем, что любовь ко Всевышнему (лежащая в основе всех заповеданных чувств5 ) имманентна еврейским душам в силу их природы. Поэтому ее не нужно генерировать, что, действительно, является крайне сложной задачей, которая мало кому по плечу. Нет, все, что заповедует Тора – это пробудить уже присутствующую (но мирно дремлющую) в душе любовь и выразить ее. Кому-то и это может показаться непосильным, но Тора, Тора истины, заверяет нас, что это уже пустые страхи, чтобы не сказать "отговорки" – все совершенно посильно. Причем посильно в прямом смысле этого слова: каждый из нас получил свыше ровно столько душевных сил, сколько конкретно ему нужно для того, чтобы пробудить в своей душе врожденную любовь ко Всевышнему и поддерживать этот огонь до конца своего века. Все точно, как в аптеке.

Замечательно. Но из Торы слов не выкинешь. И если в стихе сказано, что "близка к тебе эта вещь очень, чтобы устами твоими и сердцем твоим делать ее", то, значит, все сказанное относится и к служению речью (устами), и к служению действием ("делать ее"). И более того: как известно, порядок упоминаний в Торе – тоже часть Торы, так что то, что "уста" упоминаются до "сердца", как бы намекает на то, что применительно к "cлужению устами" это заверение ("близка к тебе эта вещь очень") даже в чем-то актуальнее, чем применительно к служению сердцем.

Но как? В каком смысле?

Чтобы ответить на эти вопросы, нам придется вспомнить, что первая часть святой Тании начинается со следующих программных слов, вынесенных Альтер Ребе на титульный лист: "Содержание этой книги6 основано на сказанном в стихе: "Но близка к тебе эта вещь очень, чтобы устами твоими и сердцем твоим делать ее", – и написана она, чтобы наилучшим образом объяснить, каким образом, с Б-жьей помощью, можно достигнуть того, о чем сказано, что оно "близко к тебе очень" долгим и коротким путями".

В принципе, есть основания (в том числе, в тексте Тании) полагать, что долгий и короткий путь – это два принципиально разных пути служения. Однако, со всех точек зрения, гораздо более вероятным представляется, что речь идет об одной дороге. Которая, в каком-то смысле, длинна, а в каком-то коротка. И может оказаться долгой, а может короткой.

Взять хотя бы историю, которая приводится в Талмуде7 и откуда позаимствован образ с долгой и короткой дорогами. Там мудрый карапуз на перекрестке указал рабби Йеошуа бар Ханине дороги, одна из которых была долгой, но короткой, а другая короткой, но долгой. Т. е. по-своему короткой и по-своему долгой была каждая из дорог. И в Тании детально объясняется, что это за долгая дорога служения (подчинением эмоций разуму), короче которой (в плане беспрепятственности и прямоты) нет, если цель – исполнение Б-жьей воли и реализация собственного предназначения осознанным и прочувствованным действием ("делать ее").

Вышеупомянутую природную любовь ко Всевышнему, что присутствует в душе каждого еврея по праву рождения, пробудить несложно ("короткая дорога"). Но она же по природе своей не только любовь и не только природная, она еще и сонная. На языке каббалы и хасидизма это называется "сокрытая". Такова ее – "заводская настройка". А наше дело, наша цель – сделать ее явной8, разбудить. А кто хоть раз в жизни будил живого человека, который хочет спать и расположен продолжать спать, тот знает, что то, что объект встал, почистил зубы, принял душ и оделся, вообще ничего не значит – все это можно делать не просыпаясь. Человек не разбужен, пока он не разбужен. И с душой то же самое: совершенно недостаточно заставить ее подать признак бодрствования. Этого то как раз можно добиться с полпинка. Но это – "короткая дорога", честно обещающая стать долгой до бесконечной. Говоря совами поэта, "теперь уж это не езда, а ерзанье". Путь же предлагаемый в Тании – это путь любителей быстрой езды: долго запрягать ("долгая дорога"), приводя душу из роскоши в средство духовного передвижения.

Возвращаясь к примеру с побудкой сони. Там, как показывает практика, единственный надежный способ убедиться, что пациент проснулся-таки – выбесить его. Что, с галахической точки зрения, мягко говоря, неоднозначно. В случае же с природной любовью ко Всевышнему в еврейской душе, индикацию того, что она воистину пробудилась и немедленно засыпать обратно не собирается, дает как раз то, что относительно нее явным и дословным образом реализуется обетование "близка к тебе эта вещь очень, чтобы устами твоими и сердцем твоим делать ее": служение Всевышнему исполнением Его заповедей, на всех уровнях облачения души (мысль, речь. действие) становится "близким", т. е. беспрепятственно доступным, естественным и желанным. (И это совершенно не означает, что само служение, как процесс, становится легким и необременительным. Не дай Б-г. Но, как в случае любой влюбленности, возникает мотивированность и вовлеченность, заставляющая не то что не считаться со сложностями, но наоборот ценить их!)

Как, скажем, умение ездить на велосипеде или плавать: сколько бы времени не прошло с предыдущего раза, если научился, то не нужно каждый раз, когда взгромождаешься на велосипед или заходишь в море, учиться, как это делается, заново. Эти навыки стали частью тебя. Только умение ездить на велосипеде – это привнесенное извне и прижившееся, а любовь ко Всевышнему – всегда бывшее внутри нас, в наших душах и пробужденное. Т. е. напрочь разучиться ездить на велосипеде, хотя бы теоретически, возможно. Амнезия там, шаровая молния, или что похуже. А природной любови ко Всевышнему, самое худшее, можно позволить опять заснуть, затаиться. Но из нас она никуда не денется, как ни старайся.

Теперь, как физическое бодрствование – состояние дифференцированное (у кого глаза слипаются, кто носом клюет и т. д.), так и духовное – степень раскрытия в душе природной любви ко Всевышнему, которая зависит от уровня знания о Б-жественном. Как постановляет Рамбам: "Известно и несомненно, что такая любовь к Святому Творцу, благословен Он, которая завладеет сердцем человека настолько, что он постоянно будет в ее власти и оставит все на свете, кроме нее, как повелел Всевышний: "Всем сердцем своим и всей душою своею"9, – достижима лишь на пути постижения Всевышнего, и сила ее зависит от степени этого постижения, если оно мало, то и любовь мала, а если оно велико, то и она велика . Потому должен человек посвятить себя изучению тех премудростей, которые дадут ему представление о его Владыке настолько, насколько это вообще возможно"10.

Итого, любовь ко Всевышнему ("в сердце твоем") для каждого еврея: а) "близка", поскольку имманентна их духовной природе, пребывает (в сокрытом состоянии) в их душах и только и ждет, чтобы ей дали пробудиться и раскрыться; б) ее полное пробуждение и раскрытие, так, чтобы оно повлияло на все уровни служения, требует великого духовного труда, "долгого пути"; в) именно то, что человек проходит долгий путь духовного развития, позволяет ему воистину пробудить в своей душе природную любовь ко Всевышнему, бодрствование которой позволяет служить Всевышнему на достойном уровне, тратя силы на само служение, а не на возможность причаститься его.

А еще, как было сказано, уровень раскрытия природной любви ко Всевышнему зависит от уровня постижения Б-жественного. И в этом плане также, существует прямая зависимость между объемом прилагаемых для постижения сил и качеством результата, достигаемого благодаря этому. И это связано со спецификой материй, о которых идет речь. А конкретно, с их непостижимостью.

Попробуем объяснить, каким образом. Важно иметь в виду и учитывать, что ограниченное Творение не способно толком постичь Б-жественность (и даже только представить). Эта неспособность постичь Б-га столь же имманентна нашей духовной природе, как и любовь к Нему. Не случайно везде, где Рамбам пишет в "Мишне Тора" об обязанности постигать Б-жественное – и в законах основ Торы, и в законах раскаяния – он тут же пишет (постановляет!) и о неспособности постичь Б-жественность "во всей полноте" и что речь идет об обязанности постигать ее по мере сил и возможностей. И даже в Законах царей говоря о постижении Б-жественного в дни Машиаха, он подчеркивает, что речь идет о постижении максимально полном, но только "насколько в силах человека постичь" и т. д. В этой ограниченности заключается "недостаток" постижения в сравнении с другим очевидным источником любви ко Всевышнему – верой в Него.

Вера же, в свою очередь, уступает постижению в том отношении, что она (именно в силу возвышенности своей природы) носит слишком аморфный и умозрительный характер для того, чтобы реально влиять на мысли, речи и поступки человека. Именно этим объясняется кажущийся парадокс, заключающийся в том, что верующие люди сплошь и рядом нарушают заповеди Б-га, в которого искренне и достаточно глубоко верят. Потому что вера слишком духовное переживание, чтобы непосредственно влиять на реальность. Вот и возникают анекдотичные ситуации, вроде той, в которой вор молится Всевышнему, прося Того явить свое милосердие и дать ему преуспеть в воровстве11.

Но при этом вера, как уже несколько раз мельком упоминалось, носит гораздо более высокий духовный характер. В первую очередь, потому что, в отличие от постижения, являющегося результатом наших собственных усилий, вера даруется нам Свыше. Вместе с еврейской душой, функцией которой она является.

Что предпочтительней, с точки зрения пользы для служения? Спор об этом мудрецы и праведники Израиля ведут со времен сотворения мира и по сей день. Например, уже упоминавшийся великий "постиженец" Рамбам спорит на эту тему со вполне сопоставимо великим Раавадом. В частности, говоря о духовном пути двух знаковых фигур еврейства – праотца Авраама и Моше, Рамбам последовательно указывает в качестве ключевого фактора достижения ими духовного величия и величия их заслуг перед Небесами на уровень постижения ими Б-жественного (т. е. их собственные заслуги в служении), а Раавад – на уровень их веры, связанный с уровнем откровений, которых они удостоились Свыше. Разумеется, ни Рамбам ни в коей мере не отрицает, не дай Б-г, значимость веры, ни Раавад – важность постижения. Спор только о том, что важнее и чему, соответственно, следует отдавать предпочтение.

Это – главный предмет расхождения во мнениях между ними в данном случае. Есть и еще один, менее глобальный, но не менее принципиальный: по мнению Раавада постижение должно ограничиваться исследованием вещей однозначно постижимых (а значит приземленных, далеких от Б-жественности), ибо попытка постичь непостижимое бессмысленна, Рамбам же стоит на том, что не только можно, но и необходимо, чтобы исполнить свой долг служения, усердствовать, пытаясь постичь Б-жественность, по мере наших возможностей. И более того, именно усилия в этом направлении являются залогом преуспеяния в деле пробуждения любви ко Всевышнему, дремлющей в наших душах.

Таким образом и тут просматривается параллель с любовью. Как любовь ко Всевышнему заложена Небесами в нашу духовную природу, так и вера во Всевышнего. Или как вера, так и любовь, не принципиально. И поэтому, в принципе, и то и другое "близко" нам и безусловно достижимо для нас. С легкостью, которая тяжело дается, но дается же.

И также вера, сама по себе, слишком возвышена, чтобы находить практическое выражение, кроме как в случае приложения великого труда. Причем, если этот труд не связан с постижением, а, скажем, с экзальтацией или т. п., то результат будет исключительно сиюминутным и неустойчивым. Если будет. Поэтому, для того чтобы вера могла проявиться и раскрыться вне души, необходимо подкрепить ее постижением Б-жественного. Причем, непременно включая те уровни Б-жественного, которые бесконечно выше нашего полного постижения.

И это и есть путь, предлагаемый учением хасидизма, сформулированным и оформленным святым Бештом, святым Магидом из Межеричей и их преемниками – любавическими ребе: добиваться раскрытия природной любви ко Всевышнему, пребывающей в сокрытии в душах Израиля, посредством постижения тайн Б-жественного, объясненных и растолкованных на языке, доступном пониманию любого, желающего понять, в хасидских писаниях (главная, если не единственная, цель составления которых – предоставить нам возможность пройти весь короткий долгий путь с максимальным возможным комфортом).

Вот-вот должен прийти Машиах. И будет исполнено постановление Рамбама12 : "Станут все сыны Израиля великими мудрецами, и будет ведомо им тайное‚ и постигнут они мудрость Творца своего, насколько это в человеческих силах, как сказано: "Ибо наполнится земля знанием Г-спода, как море полно водою"13. И это будет награда, являющаяся проекцией и продолжением того, в заслугу чего, как было объяснено выше, мы, по сути, удостоимся Избавления. Вскорости, в наши дни. Амен.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот", т. 34, стр. 173-179.)