В самом начале законов, касающихся Машиаха и его эпохи, Рамбам постановляет: "Придет время, когда взойдет на трон царь Машиах и корона вернется к дому Давида, правившему прежде... Тот, кто не верит в его приход или не ждет его, не только пренебрегает пророчествами Танаха, но и отрицает Тору и пророчество Моше; ведь засвидетельствовала об этом Тора, как сказано: "И вернет Г-сподь, Б-г твой, пленников твоих, и утешит тебя; и вернешься, и соберет тебя из всех народов… Если будет изгнанник твой на краю небес – и оттуда соберет тебя Г-сподь, Б-г твой, и оттуда возьмет тебя. И приведет тебя Г-сподь, Б-г твой…"1. И слова эти, подробно объясненные в Торе, включают в себя все сказанное последующими пророками. Об этом же говорится в эпизоде с Биламом, который пророчествует там о двух Машиахах: первым из них стал Давид, который вызволил Израиль из рук врагов, а последним станет потомок Давида, который спасет Израиль от сынов Эсава. Сказано там следующее: "Вижу его, но не сейчас…"2 – это Давид; "…созерцаю его, но он не близок" – это Машиах."3 И далее он приводит еще нескольких стихов Танаха.

А в следующем параграфе Рамбам постановляет: "И также о городах-убежищах говорит Писание: "Когда расширит Г-сподь, Б-г твой, твои границы… добавь себе еще три города, кроме этих трех"4; а это еще не произошло, и не может быть, чтобы заповедь была дана напрасно. А выводить это из конкретных слов пророков нет необходимости, так как все пророческие книги полны упоминаниями об этом".

Возникает вопрос: чего не хватает в доказательствах, которые Рамбам приводит в первом параграфе, из-за чего он находит нужным во втором привести доказательство из сказанного в отрывке, посвященном заповеди о городах-убежищах?

Что касается того, что в первом параграфе Рамбам приводит доказательства не из одного, а из двух отрывков Писания, то это объясняется без труда. И прописано самим Рамбамом прямым текстом. Слова отрывка: "И вернет Г-сподь, Б-г твой, пленников твоих, и утешит тебя..." – доказательство того, что "Тот, кто не верит в его приход или не ждет его, не только пренебрегает пророчествами Танаха, но и отрицает Тору и пророчество Моше". А цитаты из пророчества Билама доказывают, что речь идет не о каком-то абстрактном Избавителе (например, коллективном), а о конкретном человеке – царе. Причем о царе из рода Давида, который совершит определенные действия.

Кроме того, пророчество Билама – это шарада. И поэтому Рамбаму приходится целый абзац нам ее разгадывать, отсылая аж к четырем эпизодам из книг пророков. Это объясняет, почему Рамбам начинает с цитаты из главы "Ницавим", в которой, хотя и не упомянута личность Машиаха, зато о неотвратимости Избавления говорится. Но зачем приводить цитату еще и из эпизода, посвященного заповеди о городах-убежищах? Да еще и в отдельном параграфе!

А как известно, одно из бесчисленных достоинств "Мишне Тора" – это безупречно четкая и точная структурированность. В том числе и в том, что касается разбивки глав на параграфы: все, что касается одного момента, сводится в один параграф. Другой параграф – другой момент. Отсюда – дополнительный вопрос: о чем другом говорится во втором параграфе первой главы законов Машиаха? С учетом того, что в общем и целом речь явно все еще о том же – о более или менее прямых упоминаниях-доказательствах обетованности прихода Машиаха. Так зачем нужен отдельный второй параграф? Почему не включить его содержание в первый параграф третьим пунктом, о чем бы он ни был? Где два, там и три, как говорится.

Дело в том, что "когда расширит Г-сподь, Б-г твой, твои границы… добавь себе еще три города" – это заповедь. Заповедь добавить после прихода Машиаха три дополнительных города-убежища. Что превращает приход Машиаха из просто обетования5 в обязательное условие исполнения заповеди. В мире, один из самых главных законов природы которого гласит: "Всевышний не требует от людей то, что им не по силам". А также, как упоминает Рамбам уже в третьем параграфе все той же первой главы законов Машиаха (она же – одиннадцатая глава Законов царей6): "Общий принцип таков: законы и правила этой Торы неизменны навечно и во веки веков, и не прибавляют к ним, и не убавляют от них".

Вера в приход Машиаха, ожидание прихода Машиаха и т. д. – все это не является заповеданным Торой. И то, что Рамбам включил эти вещи в свой корпус основ веры, ничего в этом плане не меняет, если не путать мягкое с теплым и заповеданное Торой с предписываемым.

В первом параграфе Рамбам говорит о том, что Машиах и Избавление упоминаются в Пятикнижии. И поэтому тот, кто не верит в них и не ожидает их, фактически отрицает всю Тору. Замечательно. Но он нигде и никогда не писал, что верить в приход Машиаха и ждать прихода Машиаха – это обязывающая заповедь Торы. Даже формального запрета не верить словам Торы в самой Торе нет! И только в силу заповеди "когда расширит Г-сподь, Б-г твой, твои границы…" приход Машиаха увязывается с заповедью Торы и становится ее частью (ок, обязательным условием ее исполнения, индикацией наступления времени исполнения, подобно тому, как рассвет является индикацией начала времени чтения утреннего Шма). И как сами заповеди установлены навеки (см. выше), так и условия их исполнения вечны. И как заповедь о добавлении городов-убежищ не может быть отменена до скончания времен, так не может, не дай Б-г, быть отменен7 и не произойти приход Машиаха и наступление Избавления, которое позволит приступить к исполнению заповеди.

Собственно, и это Рамбам пишет вполне прямым текстом, в том самом втором параграфе: "И не может быть, чтобы заповедь была дана напрасно". Другое дело, что нужно объяснение Ребе, чтобы разглядеть, что ключевое слово ("доказательство") тут даже не "напрасно", но именно "заповедь".

В отличие от заповедей, остающихся неизменными и непреложными до скончания времен8, обетование или пророчество может быть, при определенных условиях отменено. Доброе обетование (но не пророчество) – за грехи наши непосильно тяжкие. Недоброе обетование или пророчество, не дай Б-г – за раскаяние глубокое и заслуги свежие. И то и другое – потому что милость Всевышнего к нам безгранична и вот так, в частности, проявляется. Как постановляет Рамбам: "Если пророк предвещает бедствия, например, если он скажет, что такой-то человек должен умереть или что в таком-то году будет голод или война и тому подобное – если его слова не сбылись, то это не означает, что пророк этот ненастоящий. И не говорят: "Вот, он говорил – и не сбылось!". Ибо Святой Благословенный долготерпеливый, многомилостивый и незлопамятный. И возможно, что люди раскаялись, и прощено было им, подобно жителям города Нинве, или отложено для них наказание, как было для Хизкияу. Но если пообещал пророк доброе, и сказал, что будет так и так, но не сбылось это доброе – знаем мы определенно, что он лжепророк"9. И тут важно правильно понять: доброе пророчество не отменяется не потому, что не может быть отменено – технически оно еще как может – но только потому, что Всевышний слишком добр к нам. Ну и еще для того, чтобы был какой-то базовый угол для проверки пророков на профпригодность, конечно. А то сразу бы развелось самозванцев, списывающих свои промашки отменой напророченного.

Тора же в целом и заповеди Торы в частности – непреложны и неизменны10 по самой своей сути. Ибо они суть воля и мудрость Всевышнего, облаченные в единственную доступную нам форму. И как неизменен Он сам11, так (и в том же смысле) неизменны и Его воля и Его мудрость. А следовательно, и Тора и заповеди, в которые они облечены.

Получается, что, хотя приход Машиаха и наступление Избавления и без того неотвратимы потому, что это благие, неотменяемые обетования и пророчества, но это – неформальная неотвратимость. Полную и нерушимую гарантию неизбежности реализации этих обетований и пророчеств дает именно их связь с заповедью Торы о выделении трех дополнительных городов-убежищ в конце времен. Что превращает возможность неприхода Машиаха из практически никакой в полную невозможность. Разница принципиальная.

Но вот что все еще непонятно. Мы все время говорим и пишем "Тора и заповеди", "Тора и заповеди"... Потому что неизменны и непреложны до скончания времен все слова Торы (и их верные смыслы) без исключения. Включая, например, пророчество Билама и главу "Ницавим", в которых упоминаются Машиах и Избавления. Почему же Рамбам находит нужным подчеркнуть и отдельным параграфом постановить, что приход Машиаха не только упомянут в Торе, но и неразрывно связан с конкретной заповедью Торы?

Тут дело в том, что есть существенная разница между заповедями (и законами их исполнения) и остальными частями Торы. Вторые неизменны и непреложны только в своей сути, в своем духовном значении и в своей духовной значимости (которые еще нужно найти и понять). Заповеди же непреложны12 и неизменны в самом прямом и общепринятом смысле слова. Никаких двусмысленностей и никаких разночтений. Поэтому как заповеданное выделение трех городов-убежищ является совершенно конкретным, предсказуемым и однозначно определимым процессом, так и связанный с ним приход Машиаха будет безусловно неотвратимым известно чем, довольно детально описанным Рамбамом в законах Машиаха. Хотя он и добавляет осторожно: "Во всяком случае, ни последовательность этих событий, ни точные подробности, что именно будет происходить, не относятся к основам веры"13.

И Рамбам находит важным постановить (придав этому статус закона Устной Торы) и подчеркнуть, что обетования и пророчества, касающиеся прихода Машиаха и Избавления, которое он принесет, являются частью именно одной из 613 заповедей Торы14, а значит исполниться все должно в самом прямом и буквальном смысле слова, и так это останется до конца времен, пока не сбудется.

Цитата, приводимая Рамбамом во втором параграфе, призвана не доказать (как те, что в первом), что приход Машиаха и наступление Избавления упомянуты в Торе (и "тот, кто не верит в его приход или не ждет его, не только пренебрегает пророчествами Танаха, но и отрицает Тору и пророчество Моше"), а засвидетельствовать, что они являются частью заповеди и должны произойти совершенно определенным образом (установленным в следующих параграфах последних двух глав законов царей). Это, действительно, предмет отдельного разговора, требующего отдельного параграфа. В первом, пользуясь формулировкой самого Рамбама, речь идет о свидетельствах из Торы, во втором – об обязательствах.15

И в свете вышесказанного намного более понятным становится написанное Рамбамом в конце третьего параграфа: "Общий принцип таков: законы и правила этой Торы неизменны навечно и во веки веков, и не прибавляют к ним, и не убавляют от них; а каждый, кто прибавляет или убавляет, или объясняет по-своему, или придумывает словам заповедей смысл, которого они не несут, – несомненно, злодей и вероотступник". Оставляя сейчас в стороне прекрасный вопрос, что такой прекрасный принцип делает в конце законов царей, в последней главе последнего раздела последнего тома "Мишне Тора", а не в самом начале, заметим главное в интересующем нас контексте: неверие в приход Машиаха (в том виде, в котором он описан в источниках, цитируемых в "Мишне Тора") опасно граничит, мягко говоря, со злодейством и вероотступничеством. Настолько близко, что Рамбам упоминает эту опасность именно в таком контексте, а не в каком-либо ином. Прозрачнее и не намекнешь16.

Ну, и для полноты картины: из всех заповедей, Тора увязывает приход Машиаха именно с заповедью о городах-убежищах. Одно из объяснений этого заключается в том, что подобно тому, как города-убежища, по определению, являются пространством безопасности, времена Машиаха, эпоха Избавления является временем безопасности, физической и главное духовной, как постановляет Рамбам в заключительном параграфе законов Машиаха и всей "Мишне Тора": "В это время не будет ни голода, ни войны, ни зависти, ни соперничества, потому что благо будет в изобилии и все хорошее будет доступно, как песок. И весь мир будет желать только одного: познавать Б-га. Поэтому все евреи будут великими мудрецами, и будут знать тайные и глубокие вещи, и постигнут замыслы своего Творца в той мере, в какой только может человеческий разум это постичь".

Вот-вот должен прийти Машиах. После чего верить в его приход и ожидать его станет легко, приятно, но поздно. Это же касается и служения в целом. Поэтому ничего из того, чем можно послужить Творцу сегодня, ни в коем случае нельзя откладывать на завтра. Потому что ждать Машиаха нужно с сегодня на сегодня. И он придет.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот", т. 34, стр. 114-122.)