Толкуя слова стиха: "И не понесете за это греха, вознося тук его от него, и святынь сынов Исраэля святости не лишите, чтобы не умереть вам"1, – мидраш Сифри ставит вопрос ребром: "Из каких слов Писания ты выводишь, что если вознесешь из отборного, то понесешь за это грех? Из того, что сказано: "И не понесете за это греха".

На всякий случай поясним, что в целом речь идет о заповеди левитам отделять2 "десятину от десятины" (она же "трума от десятины"). "Левитам говори и скажи им: Когда будете брать у сынов Исраэля десятину, которую Я дал вам от них уделом вашим, то возносите из этого возношение Господу, десятину из десятины"3. Это почти полный аналог "большой трумы", которую заповедано отделять сынам Израиля: тоже идет коэнам, тоже должна быть ритуально чиста и т. д. (Разница только в том, что исраэлиты жертвуют выращенное своими руками, а левиты – полученное от них в качестве десятины. И еще то, что Торой размеры большой трумы не определены4, а трума от маасера – десятая часть.) Поэтому, по большому счету, почти все сказанное в Торе о труме от маасера, относится и к большой труме. И наоборот.

В Талмуде5 эту историю развивают следующим образом: рабби Илаи объясняет, что доказательством того, что принесение в труму худшей части урожая да является исполнением заповеди об отделении трумы, служат слова стиха: "И не понесете за это греха, вознося тук его от него"6. И логика заключения понятна: если бы это не было исполнением заповеди (неподобающим, преступным образом), то в чем грех? На нет и суда нет. Невозможно одновременно и не исполнить заповедь и исполнить ее греховным образом!

Интересно другое: на первый взгляд, Сифри и Талмуд расходятся во мнениях касательно того, что Тора называет в данном случае грехом. Сифри классифицирует как грех принесение чего-либо, кроме самого лучшего (тука)7. А Талмуд – считает, что это только о принесении худшего.

И даже более того, формулировка Талмуда: "Отделение в труму от лучшего худшего – трума". Трума трумой, но "понесение греха". Это когда в труму от хорошего приносится плохое. А если от хорошего хорошее, а от плохого плохое? Рассортировали, а затем от каждого сорта принесли труму отдельно. Тогда, на первый взгляд, даже греха в этом нет. Формально, мелочность – не грех. Хотя, в некотором смысле, и гораздо хуже многих формальных грехов.

А по мнению Сифри, подобное было бы грехом. В труму отделять нужно только отборное. Конечно, только отборное из имеющегося: никто не полагает, что есть обязанность покупать лучшего качества, чем имеющиеся в распоряжении, чтобы принести труму из самого лучшего, какое только можно раздобыть. Но из имеющегося, по мнению Сифри, нужно приносить именно самое отборное.

Поэтому, очевидно, Сифри говорит об "отборном" (видит то, от чего отделяют труму, как единое целое), а рабби Илаи (Талмуд) о "хорошем" и "плохом"8 (делит по сортам, каждый из которых может рассматриваться сам по себе).

Но вообще-то есть весомые основания полагать, что и по мнению Талмуда в труму отделяют только лучшее. Так прямым текстом сказано в трактате Трума (2:4): "Если трума отделяется в присутствии коэна [для немедленной передачи ему], то отделяется она из лучшего"9. И ниже там (2:6) говорится, что в труму от "плохого" приносится "хорошее"!

(Правда, дальше там говорится: "Но не плохое от хорошего". Если бы, по мнению мудрецов Мишны, в труму всегда должно отделяться только лучшее, достаточно было бы сказать "но не плохое" и все. Но это можно объяснить тем, что дальше сказано: "Но, если отделил от хорошего плохое, это будет отделение трумы". И "но не плохое от хорошего" добавлено, чтобы пояснить вышеупомянутую позицию рабби Илаи: отделять в труму "плохое" грех и изначально так поступать нельзя, но, тем не менее, постфактум приношение имеет силу. Ну, или наоборот: если в труму уже принесено "плохое", то отделенное является трумой, заповедь отделять труму исполнена и от оставшегося ничего больше в качестве трумы не нужно, хотя изначально отделять в труму "плохое" (даже от "плохого") запрещено.)

И также то, что рабби Илаи оперирует категориями "хорошее" и "плохое", а не "отборное", как Сифри, еще не означает, что мудрецы Талмуда и Сифри спорят о том, как следует понимать сказанное в стихе. Вполне возможно, что они, просто говорят о разном: Талмуд – о том, является ли отделение "плохого" в труму от "хорошего" исполнением заповеди (да, является), а Сифри – о том, является ли это грехом (да, является).

Все бы хорошо, но дело в том, что формула "запрещено отделять плохое от хорошего" фигурирует в Талмуде в нескольких местах и в нескольких контекстах. И там вопрос, допустимо ли подобное изначально или признается действительным только задним числом, не ставится и, в силу контекста, не может быть поставлен. Из этого следует, что формула "плохое от хорошего", по умолчанию подразумевает только прямым текстом проговоренный расклад. А значит, в том, чтобы отделять в труму от "плохого" "плохое", греха, по мнению Талмуда, все-таки нет. А значит Талмуд и Сифри все-таки, похоже, спорят, только ли отборное ("хорошее") приносится в труму, так, чтобы в этом не было греха, или по обстоятельствам.

И так следует из того, что постановляет Рамбан в своих возражениях к книге Заповедей Рамбама, добавляя к числу предписывающих заповедей10 заповедь "отделять в труму лучшее из того, от чего отделяется, или равное по качеству, но не из плохого за хорошее". А в число запретов добавляет запрет левитам отделять в десятину от десятины "плохое", но лишь хорошее или среднее – "и не понесете за это греха, вознося тук его от него".

На первый взгляд, последовательная оговорка Рамбана "или из средненького" однозначно указывает на то, что, по его мнению (очевидно основанному на словах Талмуда), вполне допустимо (может даже изначально) отделять в труму не отборное (как того требует Сифри), а посредственное, в посредственном смысле этого слова.

Еще одно подтверждение того, что именно такова позиция Талмуда – свидетельство, приводимое там11, согласно которому, по факту, как правило, труму отделяли (в те времена, когда это носило не символический, а заповеданный характер) из продуктов среднего, а не лучшего качества. Никакими осуждающими ремарками эта констатация не сопровождается.

В целом картина выглядит ясной. Но вот что удивляет: Рамбан упоминает "лучшее [из того, от чего отделяется] или равное [среднему качеству] того, от чего отделяют". Вот это "равное" выглядит странно и неуместно. Почему не написать "среднего [качества]"? Так получается логичная шкала: хорошее, среднее, плохое. Или лучшее, среднее, худшее. А что это за "равное"? Равное и ровнее других?

Шутки шутками, но напрашивающийся ответ выглядит так: по мнению Рамбама, в труму отделяют продукты того же ("равного") качества, что и те, от которых ("за которые") они отделяются. Или лучше. Но не хуже. По уже знакомой нам формуле "не отделяют плохое (худшее) в труму от хорошего (лучшего)". Что возвращает нас к опции от худшего в труму отделять худшее (не худшее из худшего, конечно, но равно-худшее тому, от чего отделяется). Согласно постановлению Рамбана, подобное не запрещено и не порицаемо Торой. (И даже если ограничиться более зауженным пониманием слов Рамбана, все еще очевидно, что он, формулируя соответствующие заповеди, не следует мнению Сифри, настаивающего на том, что в труму отделяют только самое отборное из имеющегося.)

Договорились. Теперь нужно понять разницу между предписанием отделять в труму "хорошее" или "равное" и запретом отделять в труму "плохое". Технически все, вроде, понятно: выбирая, что отделить в труму, надлежит, согласно предписывающей заповеди, выбирать самое "лучшее". "Лучшее" из "лучшего". Или хотя бы "равное". Поэтому отделять "лучшее" в труму от "худшего" – заповедь, а не просто опция! Как сказано, "от всякого тука освящаемую долю его". От всякого, любого "тука", включая равный по качеству.

А вот отделять худшее в труму от лучшего – это не только нарушение вышеупомянутой заповеди, но и нарушение отдельного запрета. "Понесение греха". Ибо сказано "И не понесете за это греха, вознося тук его от него". Отделяя в труму все, что является "туком" в сравнении с тем, от чего отделяется ("от него") – "не понесете греха". Это – позиция Талмуда. А по мнению Сифри, отделение в труму чего угодно, кроме самого отборного из имеющегося является нарушением запрета.

И судя по всему, того же мнения, что и Сифри, придерживается Рамбам (с которым, как мы помним, спорит Рамбан, следующий мнению Талмуда). Он переформулирует слова мишны "если трума отделяется в присутствии коэна, то отделяется она из лучшего" на "не отделяют в труму ничего, кроме лучшего, как сказано: "Вознося тук его от него". Т. е. это не то, что есть заповедь в отделении в труму самого лучшего (не ограничиваясь "равным"), но отделяя в труму что-либо, кроме самого лучшего, человек сразу нарушает запрет! Спор здесь касается понимания сути обязанности отделять в труму лучшее.

В "Мишне Тора", в конце раздела законов запрещенного к вознесению на жертвенник, Рамбам постановляет, что человек, желающий удостоиться заслуг и усмирить свое дурное начало, должен приносить в жертву Г-споду лучшее. И также во всех аспектах своего служения Всевышнему следует отдавать самое лучшее: синагога человека должна быть лучше, чем его собственный дом, пожертвованное им Храму должно быть лучше оставленного себе и т. д. Как сказано: "Весь тук – Г-споду"12.

Спрашивается: обязанность отделять в труму отборнейшее – частный случай глобальной (а значит, не обязывающей формально) заповеди "весь тук – Г-споду", или отдельная, самостоятельная, конкретная заповедь, касающаяся именно порядка отделения трумы?

Талмуд, как видится, полагает, что речь идет о части общей заповеди. Нарушение которой, соответственно, не является "понесением греха"13. Поэтому все время, пока в труму не приносится худшее, чем то, от чего отделяется ("худшее отделяется в труму от лучшего"), так и слава Б-гу, все в порядке. Кроме того, что могло бы быть лучше. Но "могло бы быть лучше" – это не грех, а норма жизни.

А Сифри, соответственно, исходит из того, что речь идет о самостоятельной конкретной заповеди. И всякий, кто не отделяет в труму самое отборное из имеющегося ("тук") сразу нарушает запрет.

Так или иначе, одно мы знаем точно: когда человек старается послужить Всевышнему наилучшим образом и прилагает к этому все свои силы, не ограничиваясь не только формальными, но и неформальными рамками заповеди (к чему, собственно, и сводится классическое, талмудическое определение хасидизма), и Всевышний воздает ему за это без меры сверх меры, не считаясь ни с какими рамками порядка воздаяния в этом мире.

Вот-вот должен прийти Машиах, о временах которого Рамбам постановляет, что именно тогда сыны Израиля удостоятся в этом мире истинного и полного воздаяния за все свои заслуги. И так он постановляет: "И все пророчества о счастье, которое ожидает Израиль в будущем, говорят лишь о телесном благополучии Израиля в дни Мошиаха"14. А в законах Машиаха15 он описывает те недалекие уже времена так: "В это время не будет ни голода, ни войны, ни зависти, ни соперничества, потому что благо будет в изобилии и все хорошее будет доступно, как песок. И весь мир будет желать только одного: познать Б-га. Поэтому все евреи будут великими мудрецами, и будут знать тайные и глубокие вещи, и постигнут замыслы своего Творца в той мере, в какой только может человеческий разум это постичь, как сказано: "Потому что наполнится земля знанием о Боге, как полно водою море"16". Вскорости, в наши дни. Амен.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 33, стр. 120-126.)