Комментируя слова стиха: "А я, когда я шел из Падана, умерла у меня Рахель..."1, – Раши пишет: "Хотя я утруждаю тебя перенести меня, чтобы похоронить в земле Ханаана, сам я не так поступил с твоей матерью, а ведь она умерла поблизости от Бейт-Лехема… И даже в Бейт-Лехем не доставил ее, чтобы внести ее в эту землю2. Я знаю, что в сердце твоем есть обида на меня. Но знай, что я похоронил ее там по слову Всевышнего, чтобы она была в помощь своим сыновьям, когда Невузарадан уведет их в изгнание. Когда будут проходить там, Рахель выйдет и встанет у своей могилы, и будет плакать и просить для них милосердия, как сказано: "Голос в Раме слышен..."3 А Святой, благословен Он, отвечает ей: "Есть воздаяние за твои деяния говорит Г-сподь... и возвратятся сыны к пределам своим"4.

И вот что непонятно. Несколько классических комментаторов прямого смысла слов Писания (Рамбан, Сфорно, рабейну Бхайе и др.) объясняют, что Яков извиняется перед Йосефом (сыном Рахель) за то, что не похоронил его мать в пещере Махпела (хевронской усыпальнице праотцов и праматерей), и оправдывался тем, что ситуация5 не позволяла ему делать необходимый для этого крюк. На первый взгляд, совершенно непонятно, почему Раши отвергает это объяснение, представляющееся совершенно логичным и наилучшим образом соответствующим контексту упоминания и предпочитает откровенно агадическое6, "аллегорическое", хотя, казалось бы, на это7 нет никакого явного намека в тексте Писания? Более того, из толкования Раши следует, что сам факт странного и совершенно необъяснимого поступка Якова (ведь Рахель – любовь всей его жизни) в Писании упоминается8 и даже подчеркивается (вот этим самым извинением Якова перед Йосефом, которое мы пытаемся анализировать), а его причина – ни словом, ни намеком.

Кроме того, непонятно, какие такие "деяния" Рахель имеет в виду мидраш? Упоминается там только то, что "Рахель выйдет и встанет у своей могилы, и будет плакать и просить для них милосердия". Вряд ли это можно считать чем-то, за что полагается воздаяние! Вопрос не на понимание мидраша (у мидрашей свои законы жанра), а к Раши. Раши, как известно, цитирует мидраши весьма вольно – по мере их соответствия (или несоответствия) прямому смыслу слов Писания. Так вот, вопрос: зачем Раши приводит эти слова мидраша про "деяния" и "воздаяние"? (Гур Арье в своем толковании Раши объясняет, что речь идет о том, как Рахель обошлась с Леей, выдав той знаки, по которым Яков должен был опознать ее. Но в тексте комментария самого Раши нет ни намека на что-то подобное).

И разве не уместно было бы привести тут слова пророчества "есть надежда будущности твоей – сказал Г-сподь", непосредственно предшествующие цитируемым – "возвратятся сыны в пределы свои"? Почему Раши опускает их, "дробя" стихи Писания?

Чтобы объяснить все это, нужно понять смысл сказанного Яковом Йосефу: "Я знаю, что в сердце твоем есть обида на меня". Исходя из того, что на протяжении всех предыдущих лет Яков не счел нужным извиняться перед Йосефом за то, как и где похоронил его мать, следует, что обида возникла в сердце Йосефа только тогда, когда Яков попросил его позаботиться, когда придет срок, о своих останках: вернуть их в Землю Израиля и захоронить в пещере Махпела. Говоря словами Раши (от имени Якова): "Хотя я утруждаю тебя перенести меня, чтобы похоронить на земле Ханаана, сам я не так поступил с твоей матерью". Одно связано с другим.

И это представляется чем-то совсем неподобающим Йосефу, его чистой и цельной натуре: сам по себе поступок отца его не обидел, но вот просьба отца вызвала прилив того, что современная молодежь называет "негативом", а люди, знающие русский язык, – "недобрыми чувствами". Мелочно это как-то. (Можно предположить, что это были только необоснованные подозрения Якова, а Йосеф как тогда не был в претензии к нему, так и сейчас не стал бы. Но тогда тот же вопрос просто нужно немного переформулировать: как мог Яков такое подумать о Йосефе?)

Очевидно, что Йосеф ни в чем не обвинял Якова и ни в чем не подозревал. Он не сомневался ни в любви отца к матери, ни в том, что тот сделал все, что было в его силах, чтобы похоронить Рахель достойно. А то, что получилось так, как получилось – не его вина и не его ответственность.

Но это все – головой. А вот в сердце… Говоря словами Раши: "Я знаю, что в сердце твоем есть обида на меня". Назовем это "досадой". Йосеф понимал, что Яков ни в чем не виноват, но его мать была похоронена не в пещере Махпела, а на обочине, неподалеку от Бейт-Лехема. И похоронена там Яковом. С этим нужно было как-то жить. Йосеф не давал волю чувствам. Вообще нисколько. Но они оставались.

И вырвались наружу, когда Яков попросил его позаботиться (очевидно, задействовав административный ресурс) о том, чтобы он сам был похоронен в Земле Ханаана, в пещере Махпела. Это естественным образом напомнило Йосефу о том, чего не удостоилась его мать. А затем – о том, кто конкретно несет ответственность – не вину, не дай Б-г, но ответственность – за то, что мать не удостоилось подобной чести и заслуги.

Для того, чтобы очистить сердце Йосефа от подобных переживаний, Яков и признался тому: "Но знай, что я похоронил ее там по слову Всевышнего, чтобы она была в помощь своим сыновьям". И очевидно, что это – единственное, что могло помочь в данной ситуации: Йосефу было нужно не извинение, не признание вины, не раскаяние, но утешение. И только осознание того, что то, как и где была похоронена его мать, имеет высший смысл и высшую ценность, могло даровать ему это. Поэтому Раши объясняет слова Якова именно так, а не иначе.

Дело в том, что то, что Яков похоронил Рахель на подходе к Бейт-Лехему по слову Всевышнего, для того, чтобы она помогла, когда придет час, своим сыновьям, не означало, что Рахель чем-то пожертвовала, чего-то лишилась, чем-то была обделена ради своих потомков, ради их Избавления. Наоборот, для Рахель это было счастьем, заслугой и, несомненно, сама Рахель не только согласилась бы на это, но и требовала бы этого права у Небес.

И очевидно, это то, что имеет в виду Раши, цитируя слова мидраша о деяниях Рахель и воздаянии за них, никак при этом не поясняя, о каких конкретно деяниях речь: деяния Рахель – это само то, что она была похоронена на пути, которым предстояло пройти ее потомкам, чтобы быть им в помощь, а не лежать в пещере Махпела рядом с мужем. И Всевышний повелел Якову похоронить ее там, потому что таково было ее желание. И Небеса вознаградили ее за него его исполнением. А Яков исполнил только потому, что такова была воля Небес.

Иными словами (и под немного иным углом), потомки Рахели удостоились обетования, что "возвратятся к пределам своим" именно в заслугу того, что Рахель просила за них. А она, в свою очередь, удостоилась этого благодаря своему деянию: изъявлению готовности и желания в буквальном смысле слова лечь костьми на пути своих потомков в изгнание, отказавшись от права и заслуги упокоиться в пещере Махпела, ради того, "чтобы она была в помощь своим сыновьям".

И это объясняет (по крайней мере на духовном уровне) причину того, что сразу после того, как Яков объясняет Йосефу причину того, что Рахель была похоронена там, где похоронена, его внимание переключается на сыновей Йосефа – Эфраима и Менаше. (К слову сказать, многие комментаторы (например, святой Ор Ахаим, Гур Арье) задаются вопросом: почему Яков не объяснил Йосефу обстоятельства предания тела Рахель земле в ходе разговора, посвященного просьбе Якова похоронить его в пещере Махпела9, но отложил это до встречи с Йосефом, посвященной благословению Эфраима и Менаше и включения их в число колен Израиля, наследующих Землю Обетованную10?)

Очевидно, таким образом Яков объясняет, почему "два твоих сына, рожденных у тебя в земле Египта до моего прихода к тебе в Египет, мои они"11. То, что сыновья Йосефа, родившиеся в Египте до прихода Якова туда, включаются в число сыновей Якова – это в заслугу того, что Рахель оказалась готова быть похороненной на обочине (а не рядом с Яковом) ради своих потомков. Поэтому сыновья ее сына, рожденные в Египте – "мне они". Как родные Якову, только без "как".

Комментируя слова: "И послал Яков и призвал Рахель и Лею"12, – Раши пишет: "Сначала Рахель, а потом Лею, ибо Рахель была главной в доме, ведь только из-за нее Яков связал себя с Лаваном". В Талмуде13 в качестве доказательства того, что Рахель была главной женой Якова, упоминается, что он говорит о ней Йосефу: "Умерла у меня Рахель". И есть неразрывная связь между тем, что Рахель была главной женой, основой дома, и тем, что Якову пришлось объясняться (и немного извиняться) перед Йосефом за то, что Рахель была похоронена не в пещере Махпела рядом с мужем, "чтобы она была в помощь своим сыновьям": настоящая хозяйка еврейского дома всегда готова и рада пожертвовать всеми своими правами и привилегиями ради блага своего потомства.

Это связано с фундаментальным различием между естественными и заповеданными мужским и женским образами служения. В общем и целом, и женщин, и мужчин в равной степени касается сказанное в последней мишне трактата Кидушин: "Я создан(а) только для того, чтобы служить своему Творцу". Но у мужчин это уходит, главным образом, во внешнее (в самом лучшем смысле этого слова) и частное (аналогично). От изучения Торы и исполнения заповедей, до того, что в хасидизме обозначается формулами "да будут все дела твои во имя Небес"14 и "на всех путях твоих познаешь Его"15. Женщины же освобождены от заповедей, регламентированных по времени, и от изучения Торы, чтобы обеспечивать само существование и функционирование дома и семьи. А духовная ценность такого служения, на первый взгляд, не очевидна и не всегда заметна.

Как следствие, одно из духовных преимуществ женщин заключается в том, что мужчинам с их явными и наглядными достижениями в служении (конечно, если есть достижения: изученный трактат Талмуда, с толком, с чувством произнесенная молитва и т. д.) очень легко впасть в грех гордыни, самодовольства и, самое страшное, чувства выполненного долга. В отличие от женщин.

И сюда же, кстати, относится ответ на излюбленный публикой вопрос о еврействе по матери: принадлежность к еврейскому народу, бытность обладателем Б-жественной души (частицы Б-га Свыше16) – вещь сущностная и глобальная, к внешним и частным проявлениям отношения не имеющая. И поэтому она определяется "по матери", будучи связанной с женским аспектом бытия и служения. А вот внешнее и частное – принадлежность к роду, статус, положение, объем правил и обязанностей и т. д. – это все, как правило, "по отцу".

И это – то, что объяснил Яков Йосефу, говоря: "Хотя я утруждаю тебя перенести меня, чтобы похоронить на земле Ханаана, сам я не так поступил с твоей матерью": я – отец, а Рахель – мать. Разница! Яков – архетип образцово-показательного мужского служения. И поэтому он обязан покоиться в пещере Махпела вместе с другими праотцами, его принадлежность миру святости должна носить явственный (даже демонстративный), конкретный, частный и наконец идеальный характер. Во времени, в пространстве, в воле предков, в памяти потомков, в глазах Небес и т. д.

Принципиальное духовное превосходство Рахель, главной фигуры в доме и семье17 заключается в том, что для нее естественным является безраздельная готовность пожертвовать целостностью и совершенством собственного служения ради блага потомков. Включая тех, кто будет жить много поколений спустя и заслуживать (не за красивые глаза) изгнания. И они – тоже "ее сыновья" (а уже в заслугу ее служения – и Яков признает родившихся в Египте Эфраима и Менаше своими). А в заслугу ее самоотверженности и готовности отказаться "ради детей" от права лежать рядом с Яковом в пещере Махпела ("есть воздаяние за твои деяния"), она (и ее потомство) удостаивается обетования "и возвратятся сыны к пределам своим". Независимо ни от чего (включая даже то, заслуживают ли потомки Избавления), подобно тому, как Рахель готова была ради них на все, независимо ни от чего. Плюс независимое ни от чего, кроме мамы, "еврейство по маме".

Вот-вот должен прийти Машиах. И он соберет всех изгнанников Израиля, вернет сыновей к их пределам. А еще, как постановляет Рамбам18: "В дни Машиаха, когда укрепится его царство и соберутся к нему все евреи, он выяснит родословную каждого из них, благодаря пророческому дару, которым наделен, как сказано: "Он будет восседать, отделяя и очищая"19... Для каждого еврея Машиах выяснит, к какому колену тот относится. Однако были ли среди предков кого-то из принятых в общину мамзеры или рабы, он не будет сообщать, ибо закон гласит, что такой человек может быть принят в общину" (потому, что принадлежность к колену – по папе, а еврейство – по маме и точка). Вскорости, в наши дни, амен.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 30, стр. 236-240.)