В главе Торы "Дварим" Моше напоминает своему народу: "Как мне нести одному вашу тягость, ваше бремя и ваш раздор! Возьмите себе мужей мудрых и проницательных и известных коленам вашим, и я поставлю их во главе вас". (Дварим. 1:12-13).

Раши, комментируя слово "проницательных", пишет: "Постигающих одно из cравнения с другим. Это и есть, о чем спрашивал Ариус у рабби Йоси: "В чем разница между мудрыми и проницательными?" Мудрый подобен богатому меняле: когда приносят ему динарий на проверку, он проверяет; а если не приносят ему, он сидит без дела. Проницательный подобен расторопному меняле: когда ему приносят монеты на проверку, проверяет; а если не приносят ему, то он ищет сам и приносит свои".

Но вроде бы выше ("Ки-Тиса", 31:3) Раши уже объяснял разницу между мудрым и проницательным: один слышит от других и обучается, другой приходит к пониманию чего-либо своими собственными силами, исходя из того, что им изучено. Говоря современным языком, мудрец – эрудит, проницательный – аналитик (интеллектуал). Зачем, спрашивается, Раши, уже написавшему, что "проницательный приходит к пониманию чего-либо своими собственными силами, исходя из того, что им изучено", повторять, три части Пятикнижия спустя, что он – "постигающий одно из cравнения с другим"?

Можно, конечно, попробовать сказать, что, мол, комментарий Раши рассчитан, по его собственному признанию, на пятилетних детей. Может, он не надеется на то, что пятилетка упомнит все, что было выучено так давно? Но тогда возникает встречный вопрос: почему тогда Раши не напоминает своему воображаемому читателю и значение слова "мудрый"? Не может же Раши полагать, что толкование одного слова ребенок не запомнит, а вот другого – непременно запомнит?!

На самом деле известно: Раши исходит из того, что юный читатель все запоминает и ничего не забывает. Поэтому дважды Раши ничего не повторяет. Из этого и будем исходить.

Дополнительный вопрос: почему в главе "Ки-Тиса" Раши ограничивается объяснениями и не находит нужным приводить пример (заимствованный из мидраша Сифри). Если притча нужна, то почему она не приводится в комментарии к "Ки-Тиса"? А если не нужна, то зачем ее приводить в комментарии к "Дварим"?

И отдельный вопрос: а что добавляет к пониманию разницы между мудрым и проницательным притча про двух (два типа) торговцев?

Кроме того, сама притча не совсем понятна. Хорошо, положим параллель между мудрецом, который только коллекционирует знания, полученные от других, ничего своего не добавляя, и менялой, который "если не приносят ему, он сидит без дела", понятна и внятна. А вот по поводу расторопного непонятно. Мы говорим, что проницательный – это "постигающий одно в сравнении с другим", т. е. развивающий получаемые знания. Но отправные-то знания он получает откуда-то извне ("исходя из того, что им изучено"). А расторопный меняла из притчи работает (кумекает, изобретает – "ищет сам") на внутренних запасах ("приносит свои")! Где же сходство?

Также хотелось бы узнать, зачем Раши упоминает имя автора цитируемой им притчи, рабби Йоси? Известно, что Раши так поступает только в тех случаях, когда имя автора добавляет нечто к пониманию вопроса. (Тем более интересно, зачем упоминается нееврейский Ариус, его вопрос и т. д.)

Дело в том, что Раши тут предваряет вопрос, который возникнет чуть ниже. Когда Моше признается: "И взял я глав ваших колен, мужей мудрых и известных, и поставил я их главами над вами" (1:15). Мудрые – да, известные – да. А где проницательные? А нет проницательных! Раши там поясняет: "Однако проницательных я не нашел". Вот так. Невозможно не задаться вопросом: как же так? Для возведения скинии нашлись проницательные (см. Шмот, 36:1: "В кого Г-сподь вложил мудрость и проницательность"). А на судейство не нашлись? И это с учетом того, что, по мнению Раши, и предписание о возведении Скинии, и решение назначить судей были даны в один день – назавтра после первого Йом-Кипура!

Вывод: для творческой работы (возведение Скинии) нужен совсем не тот тип проницательности, что для судейской. В чем именно заключается эта разница, Раши и поясняет с помощью притчи: судья должен быть подобен расторопному меняле и т. д.

"Прихождение к пониманию чего-либо своими собственными силами, исходя из того, что им изучено", возможно на двух уровнях. На первом проницательный человек не ограничивается тем, что усваивает полученные знания, но делает для себя некие дополнительные умозаключения, основываясь на узнанном, развивая его, дополняя и расширяя. Второй же этап – это способность исходя из узнанного делать следующий шаг, совершать открытия, подниматься на новый уровень.

Создателям Скинии была нужна (не только достаточна, но именно нужна) проницательность первого типа. От них требовалась инициативность, способность хватать все на лету, не упускать ни один намек... Но все это в довольно строгих рамках заповеданного. От судей же требуется (требовалось, пока не выяснилось, что где же их взять?) способность к истинному новаторству, к революционности мышления.

Это и имеет в виду Раши, когда о говорит о том, что проницательный судья должен быть подобен меняле, который "ищет сам и приносит свои": не только анализирует узнаннное извне, но и привносит свое и синтезирует первое со вторым.

Эти качества совершенно необходимы с учетом того, что пишет сам Раши (Дварим, 1:12): "Сыны Исраэля сутяжны – если один из них замечал, что противная сторона берет верх в судебном разбирательстве, он говорил: "Я могу привести еще свидетелей. Я могу доставить еще доказательства. Я желаю прибавить к вам других судей." Они были непочтительны – если Моше рано выходил из шатра, они говорили: "Почему это сын Амрама вышел? Быть может, неладно у него дома?" Если же он выходил поздно, они говорили: "Почему это сын Амрама не выходит? Как вы думаете? Должно быть, сидит и замышляет недоброе против вас и затевает что-то." Они были сварливы." Сутяжны, непочтительны, сварливы – мечта, а не народ!

Но проницательных, как мы помним, Моше не нашел...

Вот об это невозможно не споткнуться. Что происходит? Моше сам выдвигает критерии. В том числе и критерий проницательности. И это Моше! Т.е. тот, кто ничего не выдумывал сам. Все, что говорит Моше – это слова Б-га живого (см. Раши к Дварим, 1:9: "Не по собственному разумению говорю я вам, но по велению Святого, благословен Он"). Как же такое может случиться, что Моше, выражая волю Всевышнего требует от судей проницательности, а они не находятся?! Как могут не найтись те, чьего нахождения пожелал Моше?! Разве так может быть? Разве не Моше определяет реальность?

Ну или если смотреть под другим углом: как Моше, от имени Всевышнего, мог выдвинуть судьям невыполнимое требование? Зачем бы ему это делать? Саботировать собственное решение? Он же не россиянин!

Дело, очевидно, вот в чем: изначально Моше рассчитывал на проницательных второго уровня. Таковых не нашлось (моя версия, проницательные второго уровня отказались идти в судьи, судить своих вздорных соплеменников, и предпочли академическую карьеру). Зато нашлось вполне себе достаточно проницательных первого уровня. Поступали на искусствоведение (возведение Скинии), а попали на юридический. Бывает.

Таким образом, Моше получил судей, соответствующих всем его требованиям, в том числе и проницательных. Но назвать их проницательными язык не повернулся. Поскольку не та это проницательность, на которую Моше рассчитывал.

Чтобы намекнуть на всю эту перепитию, Писание и упоминает проницательность среди искомых качеств судей, но не упоминает среди характеризующих получивших назначение.

Это объясняет, почему Рамбам, в начале второй главы законов Сангедрина упоминает среди прочих требований к членам Сангедрина также требование быть проницательными! Казалось бы, если Моше не смог найти проницательных судей, то кто их сможет найти? (Причем Рамбам формулирует свое требование (являющееся , напоминаю, галахическим постановлением): "Не назначают в Сангедрин <...> кроме как мудрых и проницательных".)

Некоторые комментаторы "Мишне Тора" (включая великого "Лехем Моше") пытаются объяснить слова Рамбама в том смысле, что если найдутся – то только таких. А не найдутся – обойдемся тем, что найдется. Но такое объяснение на формулировку "не назначают кроме как" не очень налезает. Можно сказать, совсем не налезает. Со всем уважением к выдвигающим эту версию.

А вот в свете предложенного нами объяснения все становится на свои места: таких проницательных, как искал изначально Моше (подобных "расторопному меняле"), не нашлось тогда, не находилось и позже. А вот проницательных в бытовом смысле этого слова, скажем так, и у Моше нашлось, и на Сангедрин наскребали по мере надобности.

Занудливый (прилежный) ученик, тем не менее, мог бы спросить: и все-таки Моше были нужны судьи проницательные в высшем смысле слова. И их не оказалось. Как такое могло случиться? Как мог Моше выдвинуть невыполнимое требование? Как могло не оказаться того, что нужно Моше?

Судя по всему, речь идет о столь необходимой хорошему судье черте, что ее нужно искать, даже зная, что не найдешь! (Подобно тому, как нужно стремиться достичь уровня праведника, даже зная, что, в силу природы своей души, никогда его не достигнешь.) В идеале судья должен быть именно таким. И наступят еще времена, когда все будет идеальным. В том числе и судьи. (Вопрос "зачем нужны судьи, да еще идеальные, в идеальном обществе?" я отметаю, как неорганизованный. Вам же уже выше сообщалось об особенностях национального характера. Для нас идеальное общество – это общество идеального сутяжничества и свары!)

На это намекает Раши, рассказывая нам о том, как "спрашивал Ариус у рабби Йоси". Рабби Йоси – это тот, о ком сказали наши мудрецы (в самом конце трактата Сота): "Со смертью рабби Йоси окончательно перевелись обладающие проницательностью". Иными словами, рабби Йоси – олицетворение проницательности. И поэтому он, рабби Йоси, говоря о проницательности, говорит о ее высшей форме, той, которая напоминает поведение расторопного менялы.

Но вопрос ("как Всевышний, через Моше, мог потребовать от кандидатов в судьи соответствия недостижимому стандарту?") – вопрос неправильный. Политически невыдержанный. На что Раши тонко указывает, напоминая, что рабби Йоси отвечал именно Ариусу. Нееврею и к тому же работнику языческого культа. Раши предостерегает зануду: "Это и есть, о чем спрашивал Ариус"! Не еврейское это дело – пытаться влезть в соображения, которыми руководствуется Моше или, тем более, Г-сподь Б-г. Или даже так: не еврейское это дело – пытаться влезть в соображения, которыми руководствуется Г-сподь Б-г или, тем более, Моше.

И это при том, что как бы сам по себе вопрос неплохой! Как мы видим, рабби Йоси на него отвечает. Предметно. Не отмахивается. Не отшучивается. Отвечает. И этот вопрос (и ответ) становятся частью еврейской Торы. И как мидраш, и как часть комментария Раши к Пятикнижию.

И все-таки лучше было его не задавать. И то, что простительно Ариусу, вообще не простительно йосям.

Вот-вот должен прийти Машиах. Вот-вот все случится. И на все вопросы будут даны ответы. В том числе и на те, которые не должны были быть заданы. И погода стабилизируется. И судиться будем только о том, обязаны ли мы принимать подарки от незнакомых людей или нет и т. п. И все будут умными. А некоторые и проницательными. А вот менял, боюсь, не будет. Ну, может, только самые расторопные останутся. На развод.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 34, стр. 9-15.)