Даже в годы застоя Советский Союз был открыт для туристов из капиталистических стран. Благодаря этому многие посланники Ребе могли выполнять его поручения, действуя во благо евреев "той страны". Конечно, это было очень нелегко, а зачастую и рискованно. Советские таможенники проводили дотошные обыски багажа, особенно у туристов с религиозной внешностью. За таким гостем на протяжении всего вояжа велось постоянное наблюдение – от подслушивающих устройств в гостиничных номерах до элементарной слежки.

Для местных евреев любой непосредственный контакт с приезжим становился поводом для вызова в КГБ, серии допросов и следствия. Заканчивалось это все в лучшем случае – запугиванием, в худшем – арестом и сроком.

Тем не менее, Ребе использовал любую возможность, чтобы помочь евреям Советского Союза. Задание от Ребе мог получить каждый, кто отправлялся в СССР с туристической целью. Такими посланниками могли стать не только хасиды Хабада, но и те, кто своим видом возбуждал меньше подозрений.

Одним из первых тайных посланников, отправленных Ребе в СССР, был Карло Ципель. Вместе с братом он держал в Милане магазин кожаных изделий и одновременно был директором компании. Его еврейское имя было Биньомин. По словам секретаря Ребе, Йеуды Кринского, Ребе очень тепло относился к нему. Перед каждой своей поездкой в СССР Ципель приезжал к Ребе на аудиенцию и получал определенные инструкции.

О его "подпольной" деятельности известно очень мало. Немного света на нее проливает письмо Ребе, адресованное раввину Мордехаю Перлову в Милан и датированное Нисаном 5716 (1956) года: "Насколько я понимаю, приближается время очередной поездки одного из братьев Ципель в "ту страну". Конечно, пусть и на этот раз он возьмет с собой какую-нибудь книгу – Танию или что-либо подобное – и оставит там в синагоге на благо общины…"

В период с 5724 по 5725 (1964 – 1965) г.г. Ребе направил в Советский Союз нескольких посланников. Среди них – личный секретарь Ребе доктор Нисан Миндель и рав Биньомин Кац.

– В свой день рождения, как это принято, я – тогда еще студент йешивы – пришел на аудиенцию к Ребе, – рассказывает рав Кац. – Ребе велел мне отправляться в Скандинавию и дал мне целый ряд указаний.

Ребе, помимо прочего, сказал, что на протяжении всей поездки я не должен думать ни о чем, кроме порученного мне задания, что раз в неделю я должен отправлять Ребе отчет, и что дальнейшие указания я должен получать от рава Азриэля Хайкина, в то время – главного раввина Копенгагена. В конце аудиенции Ребе сказал мне:

– Зайдите к раву Ходакову. Он вас проинструктирует подробнее.

Рав Ходаков исполнял работу главы секретариата Ребе. При встрече с ним меня ожидал сюрприз, который я даже не мог себе представить.

– Мне кажется, – осторожно заметил рав Ходаков, когда я зашел к нему, – что после Скандинавии, вам предстоит отправиться в Россию. В любом случае, окончательное решение будет принято только после того, как вы завершите свою миссию в Скандинавии.

Советский Союза в то время был страной с границей на замке, отгороженной от мира "железным занавесом". Нам было известно, однако, что хасиды Хабада трудились там с полным самопожертвованием даже в условиях диктаторского режима – ради того, чтобы в СССР не угасла искра еврейства. Мы знали также, что Ребе постоянно думал и беспокоился о наших братьях в "той стране", и был единственным, кто постоянно отправлял туда своих тайных посланников.

– Вам не нужно знать детали, – сказал мне рав Ходаков. – Главное, о чем вам следует все время помнить, это о том, что вы – посланник Ребе. Даже цена билетов вас не должна беспокоить.

– При поездке в СССР, – разъяснил он свое странное указание, – чем меньше знаешь, тем лучше. Если, не дай Б-г, что-то произойдет, вы всегда сможете с чистой совестью отвечать, что ничего не знаете. Или придумаете историю про богатого папу, который оплачивает вам кругосветное путешествие. Первая ваша остановка – Россия, вторая – Австралия…

Затем я получил еще одну важную директиву:

– В каждом городе Союза есть еврей, который для этого города является живой душой еврейства в целом и Хабада в частности. Таких людей вам следует найти и наладить с ними связь.

Чтобы я мог легче опознать этих людей, рабби Ходаков показал мне несколько фотографий. Фотографии эти я, естественно, взять с собой не мог. Нужно было запомнить эти лица и держать их в памяти на протяжении двух месяцев.

Завершив свою миссию в Дании, я встретился с равом Хайкиным, и он сообщил мне, что из Нью-Йорка прибыло распоряжение от Ребе отправить меня в СССР. Рав Хайкин дал мне список городов, которые я должен был посетить, и повторил мне то, что я уже слышал от рава Ходакова:

– В каждом городе у нас есть особый человек, который является живой душой для своего города. Вы должны встретиться и установить с ним связь.

Согласно инструкциям, единственным местом, где я мог встречаться с местными хасидами-хабадниками, была синагога. Рав Хайкин показал мне карту каждого такого города, чтобы я мог ориентироваться там. Затем, сославшись на рава Ходакова, он сказал мне:

– Ребе говорит, что скоро евреи смогут выехать оттуда. Ваша задача – воодушевить их, помочь им побороть отчаяние.

В те дни покинуть Советский Союз могли лишь немногие.

Изначально я полагал, что вся миссия моей поездки будет заключаться лишь в том, чтобы служить живым примером для евреев СССР. В советских газетах время от времени появлялись обличающие статьи о евреях Америки. В этих статьях их изображали религиозными ханжами, которые свое якобы набожное поведение выставляют напоказ, а на деле нарушают все, что можно нарушить из предписаний их Торы. Делалось это, разумеется, умышленно.

Кроме того, незадолго до моего прибытия в СССР побывала группа амерканских раввинов – из числа тех, что бреют бороды. Этот факт не мог остаться не замеченным, и даже мой внешний вид должен был исправить создавшееся впечатление и оказать положительное влияние на местных евреев, стремящихся к жизни согласно Торе.

Лишь спустя некоторое время мне стало ясно, что помимо этой цели Ребе преследовал еще одну. Он намеревался посылать в Россию студентов йешивы, обладающих хорошей памятью, чтобы они смогли запоминать лица и имена тех, среди кого им придется вращаться. Это нужно было для того, чтобы израильское правительство смогло прислать этим людям вызовы. После возвращения организацией вызовов было поручено заниматься мне.

Почти перед самой поездкой я получил от рава Ходакова еще несколько практических указаний. Ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах я не должен был действовать по собственной инициативе. Что я хочу или думаю, согласен или нет – не имеет никакого значения. Эти вопросы за меня будут решать "люди на местах". Ни к кому, ни под каким предлогом я не должен заходить домой, чтобы не навлечь на хозяина дома неприятности. Я должен знать, что за мной неусыпно будут следить шесть пар глаз – со всех четырех сторон, снизу и сверху. И еще одна пара глаз будет наблюдать за мной, откуда я даже предположить не смогу. В каждом посещаемом мною городе мне все свое свободное время следует находиться в местной синагоге. В Москве, например, я должен по многу часов проводить в синагоге на улице Архипова. Каждый лишний момент, проведенный мной в гостинице не по делу, будет считаться потраченным впустую. Находясь в синагоге, в том случае, если кто-либо попросит меня сказать что-нибудь от имени Ребе, а вокруг буду люди, я должен повторить какой-нибудь маамар, начинающийся словами из Теилим, чтобы отвести подозрения. Если вдруг кто-то из посторонних заинтересуется, что я такое говорю, я смогу сказать, что всего лишь читаю псалмы. На любые вопросы я должен отвечать, предварительно все тщательно взвесив, даже если вопрос потребует односложного ответа. На протяжении всей поездки я должен был воздерживаться от употребления любых спиртных напитков. В течении дня мне следовало выпивать как минимум стакан чая.

И самое главное – я не должен ни при каких обстоятельствах даже подавать вид, что мне страшно. Я должен постоянно размышлять о Торе: повторять что-то из Талмуда, из хасидских трудов. Слова Торы, над которыми я буду думать, избавят меня от страха.

В последний день перед моим отъездом в газетах появилось сообщение, что русские задержали гражданина США, обвинили его в шпионаже и посадили в тюрьму. Первые 72 часа ему даже не разрешили поговорить с американским послом. Легко себе представить мои чувства после такого известия.

Пока я размышлял над этим, рав Хайкин вдруг принес мне еще одно указание от рава Ходакова: в целях дополнительной предосторожности каждые несколько дней я должен посылать открытки в разные страны. Моими адресатами будут хабадники в Австралии, рав Лейб Турк в Манчестере и рав Копл Бахер в Южной Африке. Тот факт, что мои открытки будут идти до них по два-три месяца, не имел никакого значения. Смысл этих посланий заключался в том, чтобы пустить "пыль в глаза" моим наблюдателям. Благодаря открыткам создастся впечатление, что у меня связи по всему миру, и поэтому обращаться со мной надлежит очень уважительно.

Как уже было сказано, рав Хайкин показал мне список и карты городов, которые я должен был посетить. Каждый день моей поездки был распланирован. Этому расписанию я должен был следовать неукоснительно и не отступать от него ни на шаг.

Вначале я должен был провести несколько недель в Москве. Затем мне следовало самолетом лететь в Ростов. Именно самолетом, а не поездом. Стоимость билетов не учитывалась, поскольку время было еще дороже. Из Ростова мой маршрут вел в Харьков. Затем мне предстояло побывать в Тбилиси, Одессе, Львове, Риге, снова в Москве и, наконец, в Ленинграде, откуда нужно было вылететь в Финляндию.

Во время моего путешествия я должен буду посетить также Ташкент, но не указывать его в плане моей поездки. Уже находясь в Советском Союзе, я должен найти повод, чтобы посетить этот город. За изменение маршрута я, как турист, должен буду уплатить штраф, но если бы я изначально в своем списке указал Ташкент, как одно из мест моего посещения, меня могли бы заподозрить в том, что я намереваюсь встретиться с хабадниками, проживающими в Средней Азии. В "Интурист", официальным клиентом которого я являлся, я предоставил список городов, которые хотел бы посетить, и предполагаемое время, которое я собирался провести в каждом городе.

Я должен был вести себя как обычный турист, посещать музеи, спортивные соревнования и прочие культурные мероприятия. Каждый день пребывания в Советском Союзе стоил около 180 долларов. Меня селили в лучших гостиницах и заказывали для меня лучшую еду, которую я, естественно, не ел. За все время поездки мне пришлось обходиться привезенными с собой мацой, джемом, датским сыром, изготовленным под наблюдением рава Хайкина, и колбасой.

Я взял с собой несколько книг, чтобы учиться, а также молитвенник и тфиллин. В "Интуристе" я представился студентом американской йешивы, из-за чего визу мне удалось получить с большим трудом.

Поскольку деятельность ХАБАДа находилась под подстоянным надзором КГБ, я указал, что учусь в йешиве совершенно другого направления. В случае ареста я долже был держаться этой версии. Для этого мне пришлось запомнить, как выглядит та самая йешива, хотя я ни дня в ней не проучился…