О связях между Хабадом и государственными структурами Израиля рассказывает Нехемия Леванон, один из руководителей организации "Натив"1 в период с 1970 по 1980 г.г.

"...Несколько месяцев прошло после смерти Сталина, и начались переговоры о возобновлении дипломатических отношений между Израилем и Советским Союзом. В министерстве иностранных дел в Иерусалиме начались приготовления к открытию израильского представительства в Москве. На первых порах решено было открыть ограниченное представительство, где я должен был выполнять роль "атташе по сельскохозяйственным вопросам. Этот пост должен был прикрывать мою настоящую деятельность: организацию активно действующего еврейского подполья для моральной и духовной поддержки советских евреев.

Едва начав работать, мы обнаружили, что за нами постоянно следят. Советские спецслужбы достигли очень высокого уровня в слежке за иностранцами. У них были свои особые, изощреные методы. Помимо "чернорабочих", которых мы между собой называли шлеперс ("бродяги"), попадались настоящие "специалисты", знатоки своего дела. Если первых можно было легко отличить по их внешности и поведению, то распознать вторых было очень сложно.

Мы находились в полной изоляции от других дипломатических миссий и наши контакты с местным населением были крайне ограничены. Настоящий заколдованный круг.

Первые попытки познакомиться с советскими евреями мы предприняли в главной синагоге города (на ул. Архипова) и в хасидской синагоге в Марьиной Роще. Соблюдалась строгая конспирация, все беседы велись шепотом. Постепенно завязывались знакомства, устанавливались дружеские отношения. Наша тайная деятельность приносила успехи.

Разумеется, условия для работы были чрезвычайно тяжелыми. Сталин разрушил практически все еврейские организации в СССР. Единственное, что осталось относительно нетронутым, это – синагоги. Многие из них закрылись, а действующие находились под неусыпным наблюдением властей. Во главе любой такой синагоги стояла "двадцатка" – руководство из двадцати человек. Нас предупредили, что все члены "двадцатки" напрямую подчиняются властям, кто по желанию, а кто – вынужденно. Объяснили нам также, что и среди молящихся есть доносчики.

Тем не менее, синагога была единственным местом, где собирались евреи, и только там можно было пообщаться с ними. Первая попытка встречи состоялась во время утренней субботней молитвы. За годы моего пребывания в Москве я убедился в великой важности тесных контактов с синагогами. И хотя это было далеко небезопасно ни для нас, ни для тех, с кем мы встречались, мы старались посещать синагогу каждую субботу. Помогали нам в нашем деле и еврейские праздники. В эти дни молящихся было значительно больше, приходили даже дети.

Мы "обработали" множество крупных городов Советского Союза, и в каждом из них первым делом шли в синагогу, где завязывали знакомства с местными евреями. За время нашей службы нам удалось создать подпольную сеть, объединяющую Москву, Ленинград, Киев, Ригу и Ташкент.

Об одной из синагог, действовавших на территории СССР, стоит, пожалуй, рассказать отдельно. Это любавичская синагога в Марьиной Роще. В ней чаще всего собирались израильские дипломаты. Они тайно приносили с собой молитвенники и другие предметы, без которых невозможна полноценная еврейская жизнь (мезузы, тфиллин, талиты). Все это прибывало из Израиля через дипломатическую почту.

Сначала прихожане синагоги почти не общались с нами. Видимо, опасались провокации. С течением времени, однако, отношения наладились, и от этих людей мы многое узнали о самоотверженной деятельности Хабада в СССР.

Как-то раз в синагоге ко мне подошел один хабадник и, понизив голос, предложил встретиться... в одной из московских бань! Что и говорить, лучшее место для конспиративной встречи трудно было подобрать.

Мы встретились с ним в назначенный час, предварительно убедившись, что за нами нет слежки. Он сообщил нам, что хабадникам, живущим в СССР, трудно установить связь с Любавичским Ребе, который живет в Нью-Йорке. У хасидов, объяснил он, принято советоваться с Ребе по всем вопросам. "Не могли бы Вы через ваши дипломатические связи помочь нам установить такой контакт?" - спросил он.

Я передал Шаулю Авигуру, своему начальнику, просьбу этого человека и получил положительный ответ. Гораздо позже мне стало известно, что Авигур уже давно связан с Ребе и советуется с ним по многим вопросам нашей работы в Советском Союзе. До сих пор не знаю, от кого действительно исходила инициатива установления контакта. Знаю только, что после моего разговора с шефом, я стал настоящим связным между Ребе и его хасидами.

Встречи в бане стали регулярными. Каждую пятницу мне передавали вопросы и просьбы о благословении, обращенные к Ребе, я передавал их Авигуру, а он передавал их Ребе. В течении последующих нескольких дней Ребе передавал ответы и благословения, которые приходили с дипломатической почтой в израильское посольство в Москве.

С течением времени этот канал расширился, и Ребе начал передавать через нас тфилин, мезузы, талиты. Деятельность нашей "дипломатической курьерской службы" проходила на удивление гладко и без инцидентов. И тогда хабадники, увидев это, осмелели и попросили нас доставлять им беседы Ребе, которые он публично произносил в своей синагоге в Нью-Йорке. Поначалу я был против, полагая, что в нашу задачу никак не входит распространение учений Любавичского Ребе. Но, в конце концов, им удалось убедить меня в обратном. Я передал эту странную просьбу начальству, и к моему великому изумлению получил положительный отклик. С тех пор вместе с дипломатической почтой в Москву стали регулярно прибывать беседы Ребе..."

И все же сотрудники КГБ не зря ели свой хлеб. Нехемия Леванон (уже будучи в то время главой "Натива") и двое его помощников были в конечном итоге выдворены из СССР. Как гласила официальная версия: "...За поведение, несовместимое с дипломатической деятельностью, антисоветские действия, антисоветскую пропаганду, распространение антисоветской литературы и т.д."